Реквием по мечте
Немецкий производитель роялей и фортепиано Bluthner открыла в Москве представительство. Обновленный салон презентовал московский комбинат музыкальных инструментов «Лира». А в помещении магазина Olsen, торговавшего женской одеждой, скоро зазвучит музыка. Из темных витрин на 1-й Тверской-Ямской вместо разноцветных шарфиков смотрят рояли. Неужели рынок классических инструментов пробуждается после долгого сна?
Свой салон Bluthner открыл в новом концертном комплексе – Московском международном доме музыки, президентом которого является известный скрипач и дирижер Владимир Спиваков. На площади в 150 кв. м поместилось 19 инструментов – 10 роялей и 9 фортепиано – стоимостью от $4000 до $100 000. По словам гендиректора салона Марии Ивановой, в открытие салона и продвижение компании фирма Bluthner инвестировала $1 млн.
Обновила свой салон, традиционно расположенный при фабрике, и московская «Лира», ранее выпускавшая фортепиано «Лирика». Площадь этого салона – около 2000 кв. м. Правда, музыкальные инструменты занимают там лишь четверть площадей. Остальное пространство отдано под торговлю офисной мебелью, а кроме инструментов собственного производства «Лира» продает и продукцию других фирм, в том числе отреставрированные рояли и фортепиано.
Для руководства «Лиры» открытие салона Bluthner стало полной неожиданностью. «Наша компания еще весной этого года получила эксклюзивные права на торговлю инструментами Bluthner в России. А они даже не поставили нас в известность», – посетовала Мария Шатнюк, гендиректор салона «Лира». В Bluthner озвучили иную версию: эксклюзивных прав на дистрибуцию своей продукции компания никому не давала, а «Лира» была лишь одним из нескольких дилеров, закупавших эти инструменты.
Впрочем, не стоит подобный конфуз воспринимать как событие слишком важное – быть может, этот спор лишь прелюдия к фуге, которая вот-вот зазвучит на рынке, молчащем целое десятилетие?
Сыграли в ящик
Сейчас в России осталось только два производителя – московская «Лира» и питерская «Фортепианная фабрика «Яков Беккер» (бывший «Красный Октябрь»). В прошлом году их совокупный объем производства не достиг и 2000 инструментов. Для сравнения: в советские времена музыкальная индустрия производила около 120 000 фортепиано в год. В 1970-е годы – пиковые для отрасли – только одна «Лира» изготавливала 20 000 фортепиано, причем помимо клавишных комбинат выпускал струнные и смычковые инструменты. Но даже работавшая на полную мощность индустрия не могла тогда полностью удовлетворить спрос. В СССР продавались и зарубежные инструменты: чехословацкий Petrov, немецкие Bechstein и Bluthner, американский Steinway.
Среди основных покупателей музыкальных инструментов можно выделить две категории – образовательные учреждения (музыкальные и общеобразовательные школы, консерватории, училища и т.д.) и частные лица. В музыкальных школах фортепиано стоят почти в каждом кабинете, а учащиеся обязательно должны повышать навыки игры и на домашних инструментах.
Как и прежде, финансируются образовательные учреждения из госказны, правда щедрости у государства значительно поубавилось. «Фортепиано всегда стоили дорого, – вспоминает Мария Шатнюк. – К примеру, в советские времена стоимость трех фортепиано Petrov была сопоставима со стоимостью отечественной «шестерки». В 1990-х цена фортепиано для многих стала просто заоблачной. А с сокращением госзаказа большинство фабрик либо переквалифицировались, например, в производство мебели, либо просто прекратили существование».
То же самое произошло и с торговой инфраструктурой. В советской Москве фортепиано можно было приобрести не только в специализированных магазинах, но и в музыкальных отделах центральных универмагов. К середине 1990-х годов более-менее широким ассортиментом инструментов могли похвастать лишь два магазина – «Аккорд» и «Мир музыки». Но утверждать, что продажа музыкальных инструментов приносила владельцам двух этих магазинов, почти десятилетие деливших между собой весь московский рынок, баснословные барыши, с абсолютной уверенностью нельзя. К примеру, владелец «Мира музыки» компания Slami – официальный дистрибутор японской Yamaha продавала и продает не только музыкальные инструменты, но и световое, звуковое оборудование и даже мотоциклы.
Именно производители недорогих электронных инструментов и потеснили классические фортепиано. «Люди, которые хотели обучить игре на фортепиано своих детей, вместо дорогих акустических инструментов стали приобретать дешевые электронные «самоиграйки», – говорит на условиях анонимности директор по маркетингу крупной компании, торгующей электронными инструментами, – даже в государственных музыкальных школах появились классы обучения игре на электронных клавишах».
Последний удар по отрасли нанесли акционерные войны. Борьба за «Беккер», к примеру, растянулась почти на четыре года. Фабрика дважды проходила процедуру банкротства, пока в 2001 году не оказалась под контролем питерского финансового холдинга «Империя», специализирующегося на поглощении предприятий.
Два года назад новые акционеры пришли и на московский комбинат «Лира» (до этого момента фабрика принадлежала московскому правительству). Нынешних владельцев Шатнюк не раскрывает. Впрочем, их имена в профессиональной среде известны – это группа акционеров, владеющих производственно-торговой группой «Юнитекс» (ей же принадлежит крупная мебельная фабрика «Сторосс»). Об этом свидетельствует и тот факт, что в самом салоне «Лира» 1500 кв. м отдано под торговлю мебелью этой компании.
Обе фабрики устояли чудом: после дефолта из-за курсовых трюков рубля и доллара большую часть своей продукции они стали продавать на экспорт. «При себестоимости в $600 оптовая цена на наш инструмент составляла $700 – 800, а за рубежом она вырастала до $2000 и более, это было самое дешевое предложение», – говорит Шатнюк. По такой же схеме действовал и «Беккер». Сейчас, когда рынок стали наводнять дешевые аналоги из Юго-Восточной Азии, эта тактика себя исчерпала. По словам гендиректора «Беккера» Александра Богачкова, минимальная цена за фортепиано, выпущенное на его фабрике, составляет $1700, причем сейчас компания практически ничего не экспортирует.
Автомобили плюс жвачки
Оценить, сколько всего роялей и фортепиано продается в России, участники не берутся. Новых инструментов предположительно реализуется примерно 5000 в год, но обозначить этот объем в денежном выражении практически невозможно: стоимость концертного рояля может превышать $100 000. Вторичный рынок вообще не поддается статистическим оценкам.
По данным Министерства культуры, только в Москве насчитывается около 100 музыкальных школ (по России их 2500) и 1600 общеобразовательных учреждений (около 65 000 по стране). Несмотря на то что срок жизни роялей и фортепиано при аккуратной эксплуатации и поддержании необходимой влажности помещения можно отмерять десятилетиями, инструментальная база музыкальных школ к сегодняшнему дню безнадежно обветшала. Если предположить, что каждое из заведений в течение года приобретет хотя бы один инструмент по цене $1000, то емкость рынка составит $67 млн. В несколько раз больше средств на покупку инструментов должны будут суммарно потратить частные лица, желающие обучить игре на фортепиано своих детей.
Эти расчеты не дают повода для оптимизма неожиданно активизировавшимся торговцам и производителям. Сегодняшние цены на инструменты «Лира» колеблются в пределах $1700 – 2500. Они выше, чем у азиатских производителей, но ниже, чем у чешского Petrov. По словам гендиректора «Беккера» Александра Богачкова, минимальная стоимость инструмента, выпущенного на его фабрике, составляет $1700.
Правда, не исключено, что отечественные фабрики пытаются сделать хорошую мину при далеко не хорошей игре. Как рассказали корреспонденту «Ко» в одной из музыкальных школ, госфинансирования на приобретение хотя бы одного нового рояля явно недостаточно: пытаются настраивать ветхие инструменты, а если что-то и приобретается, то на вторичном рынке. «Приобретать дорогие инструменты школы не могут, а современные дешевые гораздо хуже подержанных и часто не держат строй», – комментирует ситуацию обычный учитель музыки.
Но образовательные учреждения для производителей и торговцев, похоже, не основной рынок сбыта. Наиболее перспективной целевой аудиторией компании называют новых российских буржуа.
Мария Иванова из салона Bluthner прогнозирует объем продажфортепиано своей компании в России примерно в $4 млн, или 100 – 300 инструментов в год. Годовой оборот Bluthner, по словам Ивановой, составляет $50 млн в год. Правда, спустя месяц после открытия салон продал лишь четыре инструмента.
«Вовсе не обязательно, что наши покупатели сами играют на фортепиано, но они хотят дать музыкальное образование своим детям, – говорит Шатнюк. – Когда-то было модным отправлять своих детей на обучение в Англию, сейчас становится модным играть на рояле». Иванова из Bluthner даже усматривает среди новых веяний в предпринимательской среде стремление воссоздать нечто вроде дореволюционных великосветских раутов.
Наконец, еще один сбытовой канал: новые торговые центры, элитные рестораны, дома отдыха крупных компаний, новые концертные залы – одним словом, вся инфраструктура, созданная вокруг российской бизнес-элиты.
Новые потребители диктуют новый подход к сбыту. «Инструмент должен вписываться в интерьер квартир, таунхаусов, – продолжает Шатнюк, – поэтому, если клиент попросит, чтобы педали рояля были не золотые, а серебристо-хромовые, мы это сделаем».
Основной способ продвижения инструментов напоминает технику транснациональных компаний, продающих жвачку под девизом «Стоматологи рекомендуют». В данном случае авторитетные суждения врачей заменяют ссылками на мнение известных пианистов. Кроме того, и Bluthner, и «Лира» собираются организовывать музыкальные вечера, на которые будут приглашать представителей общественности и деловых кругов. Еще один маркетинговый прием напоминает технологии автодилеров: продавцы инструментов громко заявляют о постпродажном сервисном обслуживании своих инструментов.
Поможет ли такая тактика реанимировать некогда крупнейший мировой рынок, сказать сложно. «Большие состояния нажили люди не самые культурные, и их точно интеллигенцией не назовешь, – говорит цитируемый ранее специалист по продаже электронных инструментов. – Если они и озаботились обучением игре на фортепиано своих детей, то для них это чаще всего лишь вопрос имиджа. А значит, и фортепиано, на которое они захотят потратиться, должно этому имиджу соответствовать, то есть быть своего рода Bentley или Porsche. Вряд ли отечественные фабрики могут похвастать столь модными брэндами». Не случайно на крупных музыкальных выставках, например на германской Musikmesse, 80% площадей занимают производители и продавцы электронного музыкального оборудования. И только 20% выставочных площадей приходится на инструменты акустические.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
