«Российские модники и модницы на два шага впереди»

— Сказать, что мир моды в кризисе, нельзя. Индустрия переосмысляет ассортимент, производственный цикл и поставки, больше фокусируется на вещах длительных и менее тенденциозных. Но она не деградирует, а, наоборот, растет.

— Во-первых, люди хотят красиво одеваться сильнее, чем раньше. Это, казалось бы, довольно странная тенденция, так как огромное количество людей не ходят в офис, работают дистанционно, не могут поехать в отпуск… Как раз в этой ситуации закрытости появляется желание разнообразить свою жизнь, привнести в нее ощущение праздника. Неудивительно, что этим летом люди пытались создать атмосферу курорта прямо в своих городах: в одежде появилась праздничность, цветовая палитра стала шире, популярность приобрели вещи в пижамно-бельевом стиле. Бренды деловой одежды включили в ассортимент больше костюмов спортивного типа и трикотажа. 

Во-вторых, мы видим подъем локальных брендов. За последние 1,5 года выросли российские марки среднего сегмента, такие как Ushatava, 12 Storeez, Gate31. Развивающиеся исключительно на собственных ресурсах, они выходят в стритритейл, открывают точки в торговых центрах. 

Развивается российский трикотаж: можно перечислить с десяток дизайнерских марок, например Brusnika, Free Age SL1P.

То есть если раньше российская мода развивалась исключительно в сегменте люкс и ателье, то сегодня доступные и понятные отечественные бренды заполняют рынок.

— Российская индустрия по-прежнему зависит от импорта тканей, фурнитуры и многого другого. Наша легкая промышленность, несмотря на попытки развиваться (появляются новые фабрики, Ивановский кластер активно растет, существенные средства были вложены в Брянский камвольный комбинат), не обгонит и даже не догонит Китай, Турцию или Индию.

При этом у нас есть большой бонус — это дешевая рабочая сила. Хотя здесь нужно отметить, что даже в низовом сегменте происходит рост зарплат: если еще пять лет назад ситуация была проблемной — 200 долларов получала швея на фабрике, то сейчас заплаты вполне рыночные в масштабах России.

— Да, например, Bosco переносит свои предприятия в калужский кластер. Сейчас это ультрасовременное «нарядное» производство, как в советском пропагандистском фильме: стильные интерьеры, счастливые швеи.

У Михаила Куснировича есть амбиции стать не только производителем готовой продукции, но и распространить свое влияние на производство ткани, о чем он заявлял во время ПМЭФ.

Форум запомнился и любопытной дискуссией между Михаилом Куснировичем и Виктором Евтуховым из Минпромторга по поводу производства синтетических тканей.

Суть ее такова: с одной стороны, в России есть огромное количество ресурсов для создания химволокна, но с синтетикой у нас все плохо. И будет плохо, потому что мы никогда не догоним Китай. Так стоит ли тратить колоссальные деньги, если дешевле, проще и логичнее привезти из-за границы любой ассортимент.

— Еще до пандемии часть производств в России разместила Zara. Свои производства (не в сегменте моды, а в сегменте текстиля) есть у Ikea.

Куснирович мечтает о том, чтобы вся цепочка — от производства ткани до создания готового изделия — была сосредоточена в России, что может привлечь и заграничные бренды. Это, на мой взгляд, справедливо лишь отчасти. Потому что логистика — это не самые большие расходы в швейном бизнесе, и огромное количество фабрик в Восточной Европе, Румынии, Венгрии, Польше не имеют большого производства тканей, а поставляют сырье из Китая, Индии и Турции.

Проблема с релокацией в другом: гиганты нас страшатся. С нами трудно работать и выстраивать коммуникацию, поэтому Zara производит в России только базовый трикотаж, например, шапки. Но эти шапки тут же и остаются: в Париж, Испанию или Португалию их не поставляют.

— Из России — только идеи. Если мы посмотрим на историю науки, техники и искусства, то увидим огромное количество изобретений, которые родились в русских умах, но воплотились в бизнес не в России.

Последние 10 лет русские стилисты, дизайнеры, модели стали заметными героями мировой моды. Поэтому, когда кто-нибудь из журналистов меня спрашивает, на сколько лет Россия отстает от моды, я отвечаю вопросом: «Вы серьезно?»

Российские модники и модницы на два шага впереди. Они делают то, что через какое-то время будет интересно всем. И в этом смысле многие российские дизайнеры прекрасно чувствуют моду. Сегодня на мне костюм российского дизайнера Леонида Алексеева, дом House of Leo, и каждый раз, когда я смотрю его показ, знаю, что через 1,5 года его находки я увижу в образах мужских брендов в Милане и Париже.

Русские стритстайлеры, инстаграмеры, блогеры всем очень интересны, это фабрика идей.

Я молчу о том, что всю моду второй половины 2010-х фактически создавали герои из постсоветского пространства — Демна Гвасалия (создатель бренда Vetements, c 2015 года креативный директор модного дома Balenciaga — прим. «Компании»), Гоша Рубчинский (российский дизайнер, входит в топ-500 самых влиятельных людей мира моды), стилист Лотта Волкова...

— Одежда никогда не была предметом инвестиций. Если речь не идет о вещах из коллекции Haute couture. Аксессуары — да, но не все. Купить базовую сумку Louis Vuitton — это не инвестиция, это трата. А сумочка из лимитированной коллекции (из которой одна у Филиппа Киркорова, а с другой ходит Канье Уэст) — это вещь с инвестиционным потенциалом. Или Lady Dior в необычном цвете, или Chanel из редкой кожи — такую вы можете продать минимум за столько же, за сколько купили, а при хорошем стечении обстоятельств и дороже.