Самый дорогой английский развод

Январский опрос, проведенный в Великобритании, показал: 62% британцев считают Brexit провалом, а большинство хотело бы вернуться в Евросоюз. Этот разворот произошел на фоне экономических потрясений последних лет: по данным Cambridge Econometrics, выход из ЕС уже стоил стране 140 миллиардов фунтов, а к 2035 году цена «развода» может достигнуть 311 миллиардов. Brexit — история о том, как одно популистское политическое решение изменило судьбу целой нации и заставило британцев засомневаться в собственном мировом снобизме. 

Пять лет назад, когда Великобритания официально покидала Евросоюз, евроскептики праздновали победу. Они обещали «золотую эру» британской независимости: контроль над миграцией, освобождение от брюссельской бюрократии и возрождение былого величия. Реальность оказалась совершенно иной.

Удар по деньгам

Первый удар Brexit нанес по финансовому сектору — исторической гордости Британии. Лондонский Сити, веками служивший эталоном финансовой мощи, начал терять позиции еще до формального выхода из ЕС. За 2016–2020 годы финансовые институты вывели из Лондона активы на сумму около 1,2 триллиона фунтов, а более 7500 высокооплачиваемых рабочих мест переместились в другие европейские финансовые центры, сообщили аналитики Ernst & Young. Особенно показательна динамика фондового рынка: если в конце 2018 года капитализация Лондонской биржи практически не отличалась от Euronext (3,6 против 3,7 триллиона долларов), то к концу 2022 года разрыв стал двукратным — 3,1 против 6,1 триллиона долларов.

Причем Лондонский Сити переживает не просто количественное сокращение активов — происходит фундаментальное изменение его роли в глобальной финансовой системе. Потеря финансового паспорта ЕС запустила цепную реакцию: сначала ушли операции с европейскими акциями (большая часть в Амстердам), затем начался исход деривативов (преимущественно в Париж), а следом последовали и управляющие активами, предпочитающие Дублин и Люксембург.

Это перераспределение естественным образом меняет европейскую финансовую архитектуру: вместо единого доминирующего центра формируется полицентричная система, где Амстердам, Париж и Люксембург становятся самостоятельными хабами, специализирующимися на определенных операциях.

Третьим ударом стало общее снижение инвестиционной привлекательности страны. Неопределенность, возникшая после референдума 2016 года, практически остановила рост инвестиций в бизнес. Если в 2011-2016 годах они увеличивались примерно на 6% ежегодно, то после референдума рост прекратился. Особенно пострадали сектора деловых услуг, включая транспорт, информационные технологии и финансы.

Эти же проблемы начались и с венчурным капиталом. Если раньше лондонские стартапы могли легко привлекать инвестиции со всей Европы, то теперь процесс усложнился. Европейские венчурные фонды все чаще предпочитают инвестировать в компании внутри ЕС, где регуляторная среда более предсказуема. И хотя Лондон еще сохраняет позиции как один из крупнейших технологических хабов Европы, конкуренция со стороны Берлина, Парижа и Стокгольма усиливается.

Север против Юга

Третий, не менее болезненный удар пришелся на реальный сектор экономики. Выход из единого рынка ЕС разрушил отлаженные десятилетиями производственные цепочки. Британский автопром, некогда символ промышленной мощи страны, в 2022 году произвел всего 775 014 автомобилей — худший показатель с 1956 года. По данным «Ведомостей», производство упало на 41% по сравнению с допандемийным 2019 годом. Особенно пострадали малые и средние предприятия: новые торговые барьеры и возросшие административные издержки сделали экспорт в ЕС экономически нецелесообразным для многих производителей.

Brexit усилил давнюю британскую региональную проблему — разрыв между процветающим югом и депрессивным севером. Разрыв в доходах между севером и югом достиг исторического максимума. Лондон и юго-восточные регионы, с их диверсифицированной экономикой и мощным сектором услуг, продемонстрировали относительную устойчивость. Однако промышленный север, уже пострадавший от десятилетий деиндустриализации, получил новый удар.

Показателен пример Сандерленда, некогда процветавшего автомобильного кластера на северо-востоке Англии. Парадоксально, но именно этот город, где расположен крупный завод Nissan, проголосовал за Brexit, а теперь переживает серьезный экономический спад.

А что с торговлей?

Стратегия «Глобальной Британии», призванная компенсировать потерю доступа к единому рынку ЕС через новые торговые соглашения, пока не оправдывает ожиданий. Экспорт товаров из Великобритании в ЕС упал на 27% с 2021 по 2023 год, а импорт — на 32%. При этом новые торговые соглашения, например с Австралией и Новой Зеландией, не смогли компенсировать эти потери.

Интересна трансформация логистических цепочек. До Brexit многие британские компании использовали свою страну как входные ворота на рынок ЕС. Теперь этот статус утрачен, и компании перестраивают маршруты поставок, минуя Великобританию. Роттердам и Антверпен укрепляют позиции как основные европейские хабы, в то время как британские порты теряют трафик.

Минус человеческий капитал

Парадоксальным итогом Brexit стало то, что решение, во многом мотивированное желанием контролировать миграцию, привело к прямо противоположному результату. С 2020 года Британия переживает беспрецедентный рост числа трудовых мигрантов из стран Азии и Африки. Количество рабочих виз, выданных выходцам из африканских стран, увеличилось почти в 10 раз, а из азиатских — почти втрое.

Вторым неожиданным эффектом стал острый дефицит рабочей силы в секторах, традиционно зависевших от европейских мигрантов. Исследование Centre for European Reform показало, что Brexit создал дефицит в 330 тысяч работников, особенно в сфере транспорта, торговли и гостеприимства. Попытки заместить европейских работников мигрантами из других регионов часто осложняются различиями в квалификации и культурными барьерами.

Параллельно страна столкнулась с усиливающейся «утечкой мозгов». Молодые специалисты все чаще выбирают карьеру в ЕС, где доступ к финансированию и международным проектам проще, а барьеры для сотрудничества ниже.

Да и британские университеты, традиционно привлекавшие лучших студентов и преподавателей со всей Европы, уже не в чести — количество студентов из ЕС сократилось на 50% после потери доступа к европейским образовательным программам. Очень чувствительным оказался удар по научному сотрудничеству. Выход из программы Horizon Europe, крупнейшей в мире программы финансирования исследований с бюджетом 95,5 миллиардов евро, существенно ограничил возможности британских университетов и исследовательских центров.

Жизнь стала хуже

Но бесспорно, самым болезненным последствием стало беспрецедентное падение качества жизни британцев. По данным Управления по бюджетной ответственности, страна переживает сильнейшее снижение реальных доходов за последние 70 лет. Средний располагаемый доход домохозяйств в 2023 году составил 34 462 фунта — на 2,5% меньше, чем годом ранее. При этом инфляция в Великобритании стабильно превышает показатели еврозоны: в 2022 году она достигла 10,5% против 9,5% в странах ЕС.

Мало того: те, кто изначально поддерживал Brexit, изменили свое мнение, причем не только из-за явных проблем с экономикой, но из-за утраты ощущения «особого статуса” Британии в мире (согласно исследованию National Centre for Social Research).

Понятна и демографическая составляющая недовольства Brexit: среди молодых британцев в возрасте от 18 до 34 лет за воссоединение с ЕС выступают 60-68% опрошенных. Молодежь чувствует себя лишенной возможностей, которые имели их предшественники: свободы передвижения, работы и учебы в странах ЕС.

Кто выиграл?

Единственным очевидным бенефициаром Brexit оказались США. Ослабление европейской экономической интеграции и снижение конкурентоспособности британского финансового сектора усилили позиции американского доллара и Уолл-стрит. Показательно, что среднедушевой ВВП Великобритании теперь отстает от американского на 30,3%, тогда как в 2019 году разрыв составлял 24,5%.

История Brexit — классический пример того, как популистские решения (подкрепленные референдумом) способны подорвать благополучие целой нации. Миф о возможности полной экономической самодостаточности развеялся, уступив место судорожному поиску новых форматов сотрудничества с ЕС. Возможно, предложение Франции и Германии о создании системы ассоциированного членства может стать решением, которое позволит восстановить экономические связи без потери лица.

Исторический конфуз Brexit становится особенно очевидным, если вспомнить, чем была Британия еще недавно в историческом смысле — контролировала четверть мировой суши, определяла правила международной торговли и устанавливала глобальные стандарты в промышленности и финансах. Британский фунт был главной мировой резервной валютой, английский язык стал международным, а британское право легло в основу правовых систем десятков стран. Лондонский Сити долгие годы оставался главным финансовым центром Европы, а британские университеты были законодателями мод в науке и образовании.

Brexit не просто ослабил экономические позиции Великобритании — он поставил под сомнение ее историческую роль. Восстановление этой роли — или, хотя бы, сделать «как было», пусть и в новом формате — станет главным вызовом для следующего поколения британских политиков и общества в целом.