Штат в прикупе
Нынешняя антифранцузская истерия в США – с выливанием бордо на тротуар и переименованием жареной картошки (frenchfry) в «картошку свободы» (freedomfry) – свидетельствует об атрофии исторической памяти. 200 лет назад Штаты за один день превратились в одну из крупнейших мировых держав. И не в результате войны или колониального захвата, а истинно по-американски – с помощью удачной сделки: купив у французов Луизиану.
Если Россия по пророчеству Ломоносова прирастала Сибирью, то США, естественно, – штатами. Одни добровольно вступали в союз, другие Вашингтон присоединял силой, а кое-какие – просто покупал, тратя доллары, но экономя силы и жизни своих граждан. Самым ярким примером последнего типа «присоединения» стала Луизиана. Причем это была не первая купля-продажа территории. Как говорят нынешние ее владельцы, «Луизиана пережила десять государственных флагов», которые, как вешки, отмечали извилистый исторический путь штата – предмета зависти испанцев, французов, англичан и американцев.
Луизиана неразрывно связана с рекой Миссисипи, впадающей в Мексиканский залив как раз на ее территории. Главная водная артерия Северной Америки, название которой на языке индейского племени оджибва означает просто «Большая река», ежегодно несет в океан более 400 миллионов тонн воды – больше, чем все европейские реки вместе взятые.
Вероятно, первым европейцем, обнаружившим устье огромной реки, был испанец Алонзо Альварец де Пинеда, и это открытие случилось предположительно в 1519 году. Хотя первый флаг из вышеназванных десяти (объединенного королевства Кастилии и Арагона) на берегах Миссисипи установил другой испанец – Эрнандо де Сото. Второй, французский, с королевскими золотыми лилиями, был поднят французским аристократом маркизом де ла Саллем, первым путешественником, спустившимся до самого устья Миссисипи. В 1682 году де ла Салль объявил исследованную им территорию своей собственностью и назвал ее в честь короля Людовика XIV – Луизианой.
В начале следующего века в устье Миссисипи выросли первые постоянные поселения колонистов. К тому времени Луизианой владела уже Западная, а затем Индская компания, созданная шотландцем Джоном Лоу по заданию французского правительства. Тщательно разработанная Лоу схема колонизации богатых земель привела к буму французской экономики, и в 1718 году некий господин де Бьенвилль заложил в устье Миссисипи «город компании», назвав его Новым Орлеаном. К 1721 году его население насчитывало почти 400 человек.
Штат, выставленный на торги
А спустя 44 года Луизиана в первый раз была продана. По подписанному в Фонтенбло секретному договору от 1762 года Франция отдала свои американские территории к западу от Миссисипи испанской короне. Однако в те времена скорость распространения информации была далека от нынешней: прошло еще несколько лет, прежде чем колонисты Луизианы узнали, что уже не являются подданными французской короны. Многие во Франции были возмущены. Вольтер, например, разразился гневными обличениями в адрес монархии: «Как могли французы отказаться от территорий, где самый прекрасный климат на земле, где в изобилии табака, шелка, индиго и тысяч разных других полезных товаров».
Насчет «лучшего климата на земле» великий мыслитель явно погорячился. Влажные болота в устье Миссисипи, кишащие аллигаторами и тучами малярийных комаров, «протухшая» почва, в которой даже покойников не похоронишь по-христиански (все новоорлеанские кладбища по сей день представляют собой «свайные» бетонные надгробия, вознесенные над землей), все это весьма далеко от общепринятого представления о райском курортном месте. Но насчет товаров Вольтер был прав: Франция отдала испанцам курицу, несшую золотые яйца, – только собирать их за морем было хлопотно и накладно.
Годом позже французы продали и земли к востоку от Миссисипи. На сей раз англичанам, которые заодно прикупили у испанцев их владения во Флориде, установив над обширной территорией третий флаг: британский UnionJack. Однако такое положение дел продлилось недолго – между Англией и Испанией возник вооруженный конфликт, и после шести лет военных действий испанский губернатор Алехандро О’Рейли смог установить полный контроль над Луизианой, ставшей испанской заморской провинцией. Четвертым флагом снова стал испанский, на сей раз желто-алый с гербом испанских Бурбонов.
В 1793 году все испанские владения на юге современных Соединенных Штатов были объединены в одну католическую епархию, центром которой стал Новый Орлеан – новая резиденция епископа, перебравшегося туда из Гаваны.
А в 1799 году разразилась новая война между Испанией и Великобританией, во время которой испанцы вернули себе территорию западной Флориды. После чего произошла еще одна продажа Луизианы – в 1803 году огромная территория, простиравшаяся от Мексиканского залива до границ Канады, снова перешла к французам.
Цена сердечной дружбы
По договору, подписанному в Сан-Идельфонсо, испанцы уступили свою заморскую провинцию, реально управлять которой были не в состоянии. К тому же они опасались, что в будущем придется защищать ее от нового врага, набиравшего силу и уже вожделенно поглядывавшего на заветные земли, – американских колонистов. Если бы те двинулись на запад континента, угроза нависла бы над испанскими владениями в Калифорнии. «Французская Луизиана» стала бы отличным буфером, сдерживавшим аппетиты американских колонистов. А Франция во главе со своим первым консулом Наполеоном Бонапартом – мощным союзником в неизбежных будущих войнах с вековым противником, Британской империей.
Однако и Французская республика, едва водрузив над территорией, впятеро превосходившей ее собственную, пятый флаг – на сей раз революционный триколор, быстро сообразила, что заморская Луизиана ей не по зубам. К тому же нация, погрязшая в «революционных» (по сути захватнических) войнах, постоянно нуждалась в деньгах. Поэтому ее лишенный сентиментальности, зато обладавший природной практичностью первый консул, – а впоследствии император – нашел, как ему казалось, способ пополнить казну. Заодно сняв проблему «американских колонистов», с тревогой наблюдавших за тем, как лакомый кусок уходит из-под носа: с ослабевшей Испанией еще можно было побороться – но не с набиравшей силу Французской республикой!
Получив предложение американского президента Томаса Джефферсона продать спорную Луизиану, Наполеон и его всесильный министр Талейран для вида поторговались, но дали согласие. Огромная территория была продана за огромную по тем временам сумму в 60 млн франков ($15 млн). На гравюре (стр. 92-93) изображен момент подписания договора представителями САСШ Джеймсом Монро и Робертом Ливингстоном и французским министром Талейраном. Если совсем точно, то американское правительство заплатило Франции $11,25 млн облигациями, и еще $3,75 млн было выплачено гражданам США, имущественные интересы которых в результате сделки оказались бы нарушены.
Разумеется, в самом тексте договора речь шла о том, что уступка Луизианы – не что иное, как «яркое подтверждение дружеских чувств, испытываемых правительством Французской республики к правительству Соединенных Штатов». Но к договору прилагались еще и тексты двух особых соглашений, подписанных министрами финансов обеих стран. И вот там-то без лишних сантиментов и вполне деловито оговаривалось, в какую сумму прописью республика оценивает свои «дружеские чувства».
«Благороднейший поступок»
Пока чрезвычайный эмиссар американского президента Джеймс Монро (в будущем и сам занявший Белый дом) плыл из Штатов во Францию с условиями соглашения, отношения между Францией и Англией успели накалиться до предела. Дело пахло новой войной, и в этой экстремальной обстановке в переговоры между США и Францией закономерно вторгся третий участник – британские банкиры. Именно они ссудили правительство бывшей «мятежной колонии» (каковой еще долго считали Соединенные Штаты) необходимыми средствами, развязывавшими американцам руки на переговорах с прижимистыми французами.
Как показала история, французы все равно фатально прогадали. По завершении сделки (договор был подписан 2 ноября) американский посол во Франции Роберт Ливингстон не мог сдержать эмоций: «Подписанная нами сегодня бумага – это самый благородный поступок в нашей жизни. С сегодняшнего дня Соединенные Штаты заняли свое место среди ведущих держав мира. Этот договор принесет нашей стране века счастья для бесчисленных поколений будущих американцев». Если опять-таки отбросить излишний пафос, то в сухом остатке нации эмигрантов, авантюристов и деловых людей было чем гордиться: водрузив над тогдашней Луизианой шестой флаг – звездно-полосатый (звездочек в тот момент на нем было всего 15), Соединенные Штаты разом увеличили свою территорию вдвое.
А вскоре сбылись самые мрачные предчувствия испанцев. Посланные Джефферсоном в долгосрочную разведку на запад континента офицеры Мерриуэзер Льюис и Уильям Кларк в 1805 году достигли берегов Тихого океана. И вернувшись после двухлетнего путешествия в Вашингтон, сообщили изумленному американскому правительству, какие несметные богатства то приобрело, даже не подозревая об этом!
Правда, вскоре сама территория Луизианы существенно сократилась, а пространства западнее Миссисипи были поделены между другими новообразованными штатами. Официально 18-м штатом США Луизиана стала в 1812 году. К тому времени в нее вошли и самопровозглашенная Западная Флорида, население которой изгнало испанцев и объявило себя республикой. Не забыв для верности создать собственный (седьмой) флаг с изображением одинокой звезды, позже экспроприированной для собственного стяга Техасом.
От черных комиссаров к черному золоту
К этому времени Новый Орлеан превратился в один из торговых, промышленных и культурных центров американского Юга. Эру легендарных колесных пароходиков на Миссисипи, воспетую Марком Твеном, открыл луизианский «флагман» – TheNewOrleans, построенный на верфях в Питтсбурге.
Наряду с католическими храмами местные ландшафты украсили и более скромные протестантские церкви. В 1838 году в Новом Орлеане состоялся первый «праздник весны» – MardiGras, ставший визитной карточкой города.
Когда началась Гражданская война, Луизиана, как и положено южному штату, сначала провозгласила свою независимость от США (не забыв о восьмом флаге), но вскоре почла за благо перейти под девятый – знамя конфедератов.
За годы войны «жемчужина Юга» пережила всякое: от сдачи Нового Орлеана армии северян и самой долгой в военной истории США осады Порт-Гурона до появления в столице штата, Бэтон-Руже, нового верховного комиссара победивших северян, присланного из Вашингтона на смену отставленной местной власти. К ужасу луизианцев, лейтенант Пинчбэк оказался чернокожим! Более унизительного способа поставить луизианцев на место федеральные власти придумать не смогли. Интересно, что бы сказали жители Нового Орлеана, если бы услышали, что в 1977 году мэром города впервые станет чернокожий – Эрнест Мориал.
Впрочем, «период реконструкции» американского рабовладельческого Юга, объявленный преемниками Линкольна, в 1877-м в Луизиане закончился, все федеральные войска были с территории штата выведены, и он зажил нормальной мирной жизнью. Но уже без главного источника своего богатства – рабов.
Вскоре, правда, обнаружился новый. В первом году прошлого века неподалеку от луизианского городка Дженнигса была просверлена первая нефтяная скважина. И выяснилось, что штат – воистину золотой, если вспомнить, что нефть – это черное золото.
А в 1930 годы штат снова привлек внимание всей Америки, на сей раз своим необычным губернатором. Демагог и популист Хью Лонг вскоре стал сенатором и откровенно рвался в президентское кресло, но был убит на ступенях местного капитолия в Бэтон-Руже, став прототипом Вилли Старка из знаменитого романа Роберта Пена Уоррена «Вся королевская рать». К тому времени штат успел обзавестись своим десятым и последним по счету флагом, на котором на небесно-голубом фоне изображено гнездо с пеликаном и тремя птенцами.
Самый французский штат
По сей день Луизиана остается самым «французским» штатом Америки. Чтобы ощутить это, достаточно попасть в Новый Орлеан – своего рода государство в государстве. Из американского там – только уличные джаз-бэнды. Да и то чернокожие виртуозы играют ночи напролет не где-нибудь, а на легендарной Бурбон-стрит, расположенной во Французском квартале! Зато местные кабаре с танцовщицами topless не уступают знаменитым парижским MoulinRouge и Lido. В местной «кайенской» кухне (от cajun – черного чугунного горшка для варки, с которыми французские поселенцы из Канады прибывали на берега Миссисипи) французский гастрономический изыск смешался с буйными экзотическими ароматами Карибов. В новоорлеанских барах и винных магазинах не проблема найти самые редкие сорта французских вин и коньяков, ассортимент же виски представлен куда беднее. Праздник MardiGras, которым новоорлеанцы гордятся не меньше, чем венецианцы или жители Рио своими карнавалами, отличается от типичных американских парадов на День Независимости, как паштет из гусиной печенки от Биг-Мака. Да и курить сигары в городе можно практически везде, что опять-таки превращает его в своего рода «культурный заповедник» на территории Штатов.
В своем нынешнем антифранцузском пароксизме американцы, конечно, могут дойти до переименования новоорлеанского Французского квартала – в Квартал Свободы, а Бурбон-стрит – в Буш-стрит. Но едва ли им придет в голову мысль «гордо вернуть проклятым лягушатникам чужеродный штат». Как-никак, Луизиана занимает второе место в США по запасам природного газа, третье – по запасам нефти (и общее второе по энергоносителям, если принять в расчет и уголь). Кроме того, штат является крупнейшим производителем соли, древесины, хлопка, сахарного тростника, риса, сои, кукурузы. Да и от туристов кое-что перепадает: в 1998 году – $7,8 млрд чистого дохода! Это вам не винцо демонстративно лить на тротуар…
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
