Смерть Бога

В миланском кардиологическом центре на 93-м году жизни скончался Энрике Куччиа. Он был едва ли не самым могущественным из итальянских банкиров, основателем Mediobanca - ведущего финансового института страны. Одной из последних крупных сделок, одобренных Куччиа, стало открытие Внешэкономбанку кредитной линии на $1,5 млрд.

Об этой сделке, заключенной месяц назад во время визита в Италию президента Путина, писали все издания мира. Наблюдатели говорили, что Запад, невзирая на Чечню, неурегулированные долги и арест Гусинского, вновь начинает по-крупному вкладываться в Россию.

Впрочем, Энрике Куччиа редко обращал внимание на западное общественное мнение. Во всяком случае, оно не мешало Mediobanca кредитовать иранские банки или продавать акции Fiat полковнику Муамару Каддафи. А чем хуже полковник Владимир Путин?

Основателя Mediobanca называют итальянским олигархом. Именно он сформировал так называемое salotto buono - "высшее общество" итальянского бизнеса, куда вошли крупнейшие предприниматели вроде членов семейств Аньелли (контролируют Fiat) и Пирелли.

Левый марш

Старт карьере Куччиа дал тесть. Как известно, брак редко бывает счастливым, если в нем не присутствует немножечко расчета. В 1939 году Энрике женился на дочери Альберто Бендучче, главы государственного промышленного концерна IRI (Istituto per la ricostruzione industriale). Полное имя его избранницы звучало небанально - Идея Нуова Социалиста (Новая идея социализма). Ее папа сильно тяготел к левым, что царствовавший тогда Муссолини, конечно, не приветствовал. Зато Куччиа получил возможность приобщиться к фрондирующей бизнес-элите.

Тесть устроил Энрике, у которого уже был опыт работы в итальянском центробанке, в Banca Commerciale Italiana (BCI) и познакомил с его президентом Рафаэле Маттиоли. Тогда же Куччиа подружился и с одним из финансовых доноров движения Сопротивления, главой французского инвестиционного банка Lazard Freres & Co. Эндрю Мейером.

Поэтому, когда Маттиоли в 1944 году выдвинул идею создания банка или агентства для выдачи среднесрочных кредитов (отсюда и название - Medio) на восстановление разрушенной войной промышленности, 37-летний финансист знал, что и как делать.

Правда, Куччиа истолковал целевые установки бывшего шефа по-своему. Дело в том, что Mediobanca состоял из двух подразделений. Первое - обычный инвестиционный банк, который организовывал финансирование для итальянских компаний и публичное размещение их акций. А второе - холдинговая компания, владевшая небольшими, но "влиятельными" пакетами акций наиболее важных для страны предприятий.

На него-то Энрике Куччиа и сделал ставку, возглавив банк в 1946 году. Он говорил: "Акции взвешиваются, а не считаются". Альянс с Lazard Freres & Co. позволял Mediobanca привлекать значительные средства из Франции, Великобритании, США. А это, в свою очередь, делало Куччиа очень важным и желанным акционером для многих итальянских компаний. "Вес" принадлежащих Mediobanca пакетов акций Fiat, Pirelli, Olivetti, Zanussi рос с каждым годом, невзирая на их количество и номинальную стоимость.

Безгрешный банкир

Вскоре, для того чтобы принять или отменить какое-нибудь принципиальное для компании решение, достаточно было обычного телефонного звонка из соседствующего с La Scala медиобанковского офиса на Via Filodrammatici. Неудивительно, что почетный президент Fiat Джованни Аньелли как-то даже заявил: "Чего хочет Куччиа - того хочет Бог".

Кстати, именно по просьбе и при содействии главы Mediobanca Аньелли в начале 70-х принял участие в покупке столь активно цитируемой теперь в России Corriere della Sera. Едва ли таким образом Куччиа пытался построить собственную медиа-империю. Скорее он всего лишь решил избавить себя от навязчивого внимания миланского таблоида. Ведь подобно многим новым российским олигархам, он предпочитал держаться подальше от журналистов, утверждая, что для банкира два главных греха - сбежать с кассой и болтать.

К тому же зачем апеллировать к "четвертой власти", когда есть возможность воздействовать на первую. В противном случае вряд ли в 1994 году премьер Романо Проди стал бы безучастно взирать, как аффилированные с Mediobanca компании фактически по дешевке приватизируют BCI. Поднятая тогда шумиха спровоцировала очередной правительственный кризис. Проди вынужден был подать в отставку. Но Куччиа в знак благодарности пристроил его в "тестев" IRI. Так что Владимиру Потанину, который три года спустя предложил попавшему под "связьинвестовский" обстрел Андрею Вавилову поработать в МФК, было с кого брать пример.

Вендетта

Лишь прошлой весной лоббистский арсенал Энрике Куччиа чуть было не дал осечку. В марте 99-го в Италии образовались аж два многообещающих банковских альянса. UniCredito Italiano объявил о слиянии с Banca Commerciale Italiana, а San Paolo-IMI собрался объединяться с Banca di Roma. Помимо того что эти "свадьбы" могли привести к появлению двух мощнейших конкурентов Mediobanca, они еще и создавали предпосылки для существенного ослабления влияния самого Куччиа. Ведь оба банковских конгломерата в совокупности аккумулировали бы 17% акций Mediobanca. Не случайно о главе UniCredito Алессандро Профумо стали говорить как о "втором Куччиа".

Профумо, длительное время проработавший в McKinsey, а стало быть, имеющий представление о действительно западном стиле ведения бизнеса, и впрямь мог потеснить престарелого олигарха. Тем более что за спиной Профумо, как в свое время за спиной Куччиа, стоял (ирония судьбы) Lazard Freres & Co.

Как полагают некоторые исследователи, Mediobanca и Lazard развело по разные стороны баррикад предательство последнего. Сказались сицилийские корни итальянского банкира. Он оказался склонен к сантиментам. В конце 97-го Куччиа уволил некоего Джерардо Брагготти. Молодой амбициозный финансист, будучи исполнительным директором Mediobanca, счел, видимо, что пост почетного председателя, который Куччиа занимал с 1982 года, является сугубо номинальным, и решил переустроить банк по своему образу и подобию.

Бунт не удался. Инцидент можно было бы считать исчерпанным, но Брагготти вдруг обнаружился в Lazard Freres & Co. То ли французы решили, что в преддверии приватизации крупнейших итальянских предприятий дружба с Mediobanca становится слишком обременительной. То ли действительно не предполагали, что приглашение Брагготти вызовет на Via Filodrammatici такую болезненную реакцию. Но с тех пор, по выражению одного журналиста, танец двух бывших партнеров превратился в рыцарский турнир. И первой ареной схватки обещали стать грядущие банковские альянсы.

Понимая серьезность положения, Куччиа добился личной аудиенции у тогдашнего премьера Массимо Д'Алема. Можно только догадываться о том, какие аргументы в пользу отмены сделок излагал банкир главе правительства. Едва ли угроза монополизации рынка была самым главным его козырем в этой игре мускулами.

Однако Д'Алема колебался. Конечно, о мстительности Куччиа ходили легенды. Карло де Бенедетти, бывший глава Olivetti, даже уподобил почетного председателя Mediobanca средневековому монаху, мораль которого такова, что он может и убить, если представится удобный случай.

Но при всей влиятельности Куччиа было очевидно, что время-то его уходит. Появление Профумо с компанией не случайно. К тому же в пользу проанонсированных слияний говорил тот факт, что образованные в результате двух этих сделок супербанки смогли бы на равных конкурировать с иностранными собратьями как внутри страны, так и за ее пределами.

Аналитики уже потирали руки, предрекая Италии событие, равнозначное падению Берлинской стены, - крах империи Mediobanca. Но не тут-то было. Неожиданно для "брачующихся" появившийся Banca Intesa сделал Banca Commerciale предложение, от которого тот, невзирая на обет верности, данный UniCredito, никак не мог отказаться. Вскоре распался и альянс San Paolo-IMI и Banca di Roma. Алессандро Профумо вместе со своими союзниками был повержен.

Красивая смерть

А сюрпризы между тем продолжались. Mediobanca выступил в роли финансового консультанта Olivetti, собиравшейся поучаствовать в аукционе по продаже крупного пакета акций национального телефонного оператора Telecom Italia (TI) . В случае победы у Olivetti, уже имеющей кое-какие акции TI, оказался бы контрольный пакет.

Однако в подобный исход мало кто верил. Некоторые даже решили, что Куччиа, известный своей крайней осторожностью, умер, коль скоро Mediobanca пустился в такую безнадежную авантюру. Тем более что у Telecom Italia был столь мощный союзник - Deutsche Telekom. А финансовый консалтинг для этого итальянского "Связьинвеста" выполнял все тот же Lazard Freres.

Но вопреки всевозможным пересудам Куччиа был в здравом уме и светлой памяти. Просто он решил довериться своему воспитаннику - восходящей банковской звезде Маттео Арпе (что бы там Брагготти ни вещал о ненависти сицилийца к молодежи). Арпе, изучив зарубежный приватизационный опыт, в том числе и российский, создал под эгидой Mediobanca венчурный фонд. Этакий аналог того же "онэксимовского" Mustcom Ltd., обеспечившего Потанину победу в аукционе по "Связьинвесту".

И в результате Olivetti за $65 млн получила контроль над Telecom Italia.

Многие оценили это поглощение как едва ли не самое неожиданное в европейской финансовой истории. Но других неожиданностей (во всяком случае, со стороны Энрике Куччиа), судя по всему, не последует. Банкир ушел вместе со своей эпохой. Символично, что Куччиа умер накануне начала мероприятий по ликвидации IRI. Mediobanca, правда, остается, но ему вряд ли удастся и дальше сохранять контроль над половиной итальянской экономики.

Остается надеяться, что $1,5 млрд, выданных ВЭБу, всего лишь кредитная линия, а не политическое завещание итальянского олигарха.