Строители госкапитализма
Российская экономика все острее ощущает «тяжелую поступь» госбанков. Подобно олигархическим финансовым холдингам середины 1990-х Сбербанк, Внешторгбанк и Внешэкономбанк сейчас становятся одними из основных, прямых или опосредованных покупателей российских активов. У государства появились деньги, и оно, со свойственным ему изяществом, демонстрирует возможности их использования.
Создавая МЕНАТЕП, Михаил Ходорковский* не скрывал, что финансовый институт ему нужен главным образом для «инвестирования в акции российских предприятий». Бархатная национализация, начавшаяся на фоне «дела ЮКОСа», требует не меньше, если не больше средств, чем проходившая в середине 1990-х приватизация. Из-за деятельности Ходорковского и других олигархов стоимость российских активов увеличилась в разы. От того, что на залоговом аукционе в 1995 году «менатеповцы» заплатили за ЮКОС $309 млн, а «Юганскнефтегаз» в декабре 2004-го был продан за $8 млрд, разговоры о несправедливо заниженной цене не стали сейчас менее актуальны, чем 10 лет назад.
Чтобы придать реставрационным процессам минимально приличный вид, государству необходимы средства. Опираться в этом вопросе исключительно на «Газпром» – традиционную российскую «крошечку-хаврошечку» – едва ли целесообразно. Газовому концерну самому нужны деньги для того, чтобы в один прекрасный день не остаться с выработанными месторождениями и прогнившими трубами.
Взор государственников все чаще обращается в сторону госбанков, участие которых в управлении промышленными активами не считается зазорным даже во вполне развитых странах вроде Испании или Германии.
Правда, как говорил один персонаж кинофильма про олигархов, «у Кремля много рук». На фоне охватившего частный бизнес желания поскорее продаться и по мере приближения выборного 2008 года эти «руки» начинают пересекаться, что отражается в том числе и на госбанках.
Из того факта, что Алексей Кудрин руководит профильным министерством финансов, вовсе не следует, что ему в равной степени подвластны и Сбербанк, и ВТБ, и ВЭБ. Министр экономического развития Герман Греф сегодня гораздо лучше ладит с руководством Внешэкономбанка. Не случайно председатель ВЭБа Владимир Дмитриев задумал объединяться с патронируемым Минэкономразвития Российским банком развития (РосБР), хотя раньше Греф эту идею торпедировал.
Глава Сбербанка Андрей Казьмин более тесно взаимодействует с администрацией президента. «Я пока перечисляю свою зарплату в Сбербанк России», – после этой фразы, сказанной Владимиром Путиным на встрече с президентом Citigroup Сэнфордом Вэйлом, Внешторгбанку следовало бы серьезно задуматься над тем, стоит ли ему развивать розничное направление. Впрочем, как показывают кадровые перестановки в «Газпроме», РЖД и «АЛРОСА», во главе системообразующих компаний Кремль предпочитает видеть «своих» людей. То обстоятельство, что Сбербанк по-прежнему возглавляет топ-менеджер, поставленный при Борисе Ельцине, лишь отчасти обусловлено менеджерскими и дипломатическими талантами самого Казьмина. Просто на его счастье в Кремле до сих пор не могут определиться, какой из групп влияния «отдать» крупнейший банк страны.
Один из российских банкиров связал возможную смену руководства «Сбера» с ожидаемыми очередными перестановками в российском правительстве. Гипотетический новый премьер автоматически становится одним из наиболее вероятных кандидатов в «преемники». Соответственно, во главе Сбербанка логично поставить его человека либо (если предположить возможность византийского расклада) – финансиста, близкого к «преемнику № 2».
Кадровые перестановки вряд ли помогут Сбербанку устранить конфликт интересов, связанный с необходимостью выполнять «госзаказы» и одновременно соответствовать требованиям вкладчиков и инвесторов. (К слову, сбербанки в развитых странах не являются публичными компаниями.) Точно так же Внешторгбанку пока не удается повышать инвестиционную привлекательность, приобретая футбольные клубы и лесопромышленные холдинги, а Внешэкономбанку – эффективно управлять деньгами пенсионеров, не «распечатывая» стабфонд.
Каждый из госбанков имеет либо «родимые», либо приобретенные за годы российской модернизации пятна, избавиться от которых можно лишь одним способом. Но он не устроит ни сами банки, ни нынешние российские власти.
Инструмент без права передачи
Почему Сбербанк не трогает «ветер перемен»
«Когда «питерские» еще только пришли к власти, Андрей Казьмин уже руководил Сбербанком», – так объяснил непотопляемость главы крупнейшего финансового учреждения страны один из его сослуживцев. Недавнее собрание акционеров «Сбера» снова подтвердило полномочия председателя правления, позволив Казьмину поставить рекорд менеджерского долголетия. В январе 2006-го исполнится 10 лет с тех пор, как он возглавил Сбербанк. Никакая другая системообразующая российская корпорация не может похвастаться таким кадровым постоянством.
Из этого вовсе не следует, что ни у кого никогда не возникало и не возникает желания влить новое вино в старые меха и вместо Казьмина «порулить» кредитным учреждением, чья доля в совокупных активах национальной банковской системы достигает 28%, а по частным вкладам традиционно колеблется в пределах 90%.
Но, поскольку превращение Сбербанка в финансового квазимонополиста произошло именно при Андрее Казьмине, отстранение последнего является не такой уж простой задачей, как это может показаться на первый взгляд.
Едва ли уместно преувеличивать роль топ-менеджеров «Сбера» в событиях, способствовавших перетоку клиентов из крупных олигархических банков в финансовый институт, который до вступления в силу Закона о страховании вкладов имел по сути эксклюзивные госгарантии по депозитам частных лиц. Но, как отмечают собеседники «Ко», успешно воспользовавшись последствиями кризисов, дефолтов и т.п., «Казьмин и Алешкина (первый заместитель и ближайший сподвижник президента Сбербанка. – Прим. «Ко») сумели создать потрясающий инструмент, руководить которым могут только они сами».
«В госбанке не должно быть междусобойчиков», – сетуют отечественные частные банкиры. Их негодование можно понять: в конце 1995-го замминистра финансов Андрея Казьмина ставили во главе Сбербанка прежде всего для того, чтобы повысить управляемость социально значимым финансовым институтом в преддверии крайне непростых президентских выборов.
Однако если с тех пор тандем Казьмин – Алешкина и определял политику «Сбера», то ровно в той степени, в какой это позволяло выполнять поставленные Кремлем задачи – будь то скупка гособлигаций и кредитование медиа-проектов Владимира Гусинского в середине 1990-х, оказание кредиторского давления на него же в 2000-м или финансирование сделки по покупке «Юганскнефтегаза» в 2004-м.
Если кредитование «Евроцемента» или «Первой ипотечной компании» (приобретающих соответствующие бизнесы «Интеко») позволяет обеспечить cash-out для супруги московского мэра Елены Батуриной и одновременно заработать на строительном буме, – хорошо. Если $1,7 млрд, выданные «Байкалфинансгрупп» для участия в аукционе по «Юганску», помогают Казьмину «всего лишь» заручиться поддержкой влиятельного заместителя главы президентской администрации Игоря Сечина, – тоже неплохо.
Другое дело, что финансовое могущество «Сбера» зиждется на двух вещах: 1,2 трлн руб. частных вкладов и $10-миллиардной рыночной капитализации. Но вкладчики заинтересованы в высоких процентах, а биржа – в высокой норме прибыли и принятии эмитентом экономически обоснованных решений, что далеко не всегда сочетается с выполнением разного рода «госзаказов». Видимо, поэтому министр финансов Алексей Кудрин после годичного перерыва вновь вошел в наблюдательный совет Сбербанка. Там же впервые оказался и министр экономического развития Герман Греф, ранее доверявший «наблюдение» за Казьминым своим замам. В свою очередь, Алла Алешкина отказалась баллотироваться в наблюдательный совет. Теперь 10 из 16 мест там принадлежит представителям правительства, ЦБ и президентской администрации.
Так что если кто-либо из новых «наблюдателей» поставит соответствующий кадровый вопрос на голосование, шансы Андрея Казьмина получить больше «черных шаров», чем «белых», заметно возрастают.
СПРАВКА
Капитал: $7,6 млрд
Активы: $159 млрд
Прибыль: $675 млн
Дан приказ ему на Запад
Внешторгбанк пытается понравиться инвесторам
В период летнего затишья Внешторгбанк потрясает своей информационной активностью. Редкая неделя обходится без громкой сделки с его участием или очередного пафосного назначения. 42 млрд руб., выделяемые правительством своей банковской «дочке» на выкуп у ЦБ росзагранбанков; $1 млрд, привлеченный в результате размещения 30-летних еврооблигаций под 6,75% годовых; приглашение депутата-«яблочника» и экс-министра финансов Михаила Задорнова руководить создаваемым на базе «Гуты» розничным банком ВТБ 24 – вот лишь самые горячие из последних внешторгбанковских новостей.
Недоброжелатели связывают столь бурную деятельность со стремлением президента ВТБ Андрея Костина занять пост председателя Банка России. В Кремле далеко не в восторге от неспособности нынешнего главы ЦБ Сергея Игнатьева обуздать инфляцию. С другой стороны, питерский олигарх Владимир Коган, с успехом продавший ВТБ свой Промышленно-строительный банк, давно уже добивается у своих высокопоставленных кремлевских знакомых назначения на какой-нибудь важный государственный пост. И Внешторгбанк его, надо полагать, вполне бы устроил.
Если же оставить в стороне конспирологические мотивы, нельзя не отметить, что действия ВТБ преследуют одну простую цель – повышение инвестиционной привлекательности.
Идея с привлечением стратегического инвестора в виде ЕБРР и/или входящей в группу Всемирного банка IFC потерпела фиаско. То ли стороны не сошлись в цене (правительство, расплатившееся за ВТБ десятилетними облигациями с 6-процентным годовым купоном, названные экс-главой ЦБ Виктором Геращенко «фантиками», рассчитывало выручить за блокпакет банка не менее $500 млн), то ли в условиях заметного обострения взаимоотношений с США и Евросоюзом Кремль оказался не готов отдавать своим внешнеполитическим оппонентам контрольный или даже блокирующий пакет крупнейшего российского банка.
Теперь в ВТБ говорят об IPO. Костин утверждает, что «уже в 2006 году провел бы размещение до 10% акций и в России, и на Лондонской или Нью-Йоркской фондовой бирже».
Для того чтобы биржа заплатила столько, сколько надо, Внешторгбанк должен поразить ее объемами и качеством бизнеса. Например, сетью продаж, охватывающей не только Россию или страны СНГ, но также Францию, Германию, Великобританию (для чего и приобретаются росзагранбанки, хотя согласно избранной схеме государство фактически покупает их само у себя). Планируется захватить до 10% национального рынка частных вкладов. Новоиспеченного руководителя ВТБ 24, конечно, не назовешь профессиональным розничным банкиром. Но с ролью авторитетного модератора, способного примирить претендующих на управление внешторгбанковским ритейлом экс-зампреда МДМ Ирину Бушеву и создателя «Альфа Банк Экспресс» Мачея Лебковского, Михаил Задорнов, наверное, справится.
А вот наличие у ВТБ контрольного пакета «Пермских моторов» (наследство от «Гуты») или футбольного клуба «Зенит» (полученного «в нагрузку» к ПСБ) вряд ли вдохновит потенциальных портфельных инвесторов. Быть может, поэтому Внешторгбанк отказался от приобретения еще и частично принадлежащего Когану «Илим Палпа».
Превращение в ФПГ отнюдь не является для Внешторгбанка табуированной темой. Сотрудничество ВТБ с компаниями, занятыми в строительстве или горнорудной отрасли, постепенно выходит за рамки обычного кредитования.
«Чеболизация» требует значительных ресурсов. Председатель наблюдательного совета министр финансов Алексей Кудрин вряд ли согласится на то, чтобы опекаемый им банк слишком часто фондировался за счет бюджета или, что еще хуже, стабфонда. С другой стороны, накачиваемая нефтедолларами страна слишком быстро дорожает, и претендент на титул одного из главных национальных инвесторов не может не задумываться о расширении капитальной базы.
СПРАВКА
Капитал: $2,8 млрд
Активы: $18,8 млрд
Прибыль: $350 млн
Брат, но не близнец
Чьими деньгами управляет Внешэкономбанк
Среднестатистический российский обыватель нередко путает Внешэкономбанк с Внешторгбанком. Хотя первый действует на основании президентского указа, а второй – полноценный финансовый институт с генеральной банковской лицензией, между ними действительно немало общего.
ВЭБ был учрежден в 1988 году на базе Внешторгбанка СССР. По его же образу и подобию в 1990-м был создан ВТБ РФ. Нынешний глава Внешторгбанка Андрей Костин с 1996-го по 2002 год руководил ВЭБом. А председатель Внешэкономбанка Владимир Дмитриев трудился у Костина в замах с 1997-го по 2004 год.
В период премьерства Михаила Касьянова* обсуждалась идея объединения ВЭБа и ВТБ с параллельным созданием специального агентства, способного взять на себя осуществление внешэкономбанковских функций по обслуживанию внешнего суверенного долга. Но капитализировать вновь образованный финансовый конгломерат пришлось бы исключительно за счет бюджета. Появление в составе акционеров ЕБРР или IFC поставило бы крест не только на обслуживании оружейного экспорта, но и на организации сделок вроде выкупа ОРТ у Бориса Березовского или кредитования «Роснефти» под покупку «Юганскнефтегаза». К тому же перспектива передать супергосбанк в распоряжение «семейного» премьера не вызывала восторга у «питерского» окружения Владимира Путина.
Объединения не состоялось. Внешторгбанк, перешедший в 2002 году под контроль правительства, оказался под опекой президентского земляка министра финансов Алексея Кудрина. А Внешэкономбанк возглавил касьяновский воспитанник Владимир Чернухин. В качестве «компенсации» ВЭБ получил еще и $3 млрд на накопительных пенсионных счетах граждан, не доверивших свои деньги частной управляющей компании (так называемых молчунов).
Это и стало камнем преткновения, когда Касьянов ушел с поста премьера, а Чернухина сменил Дмитриев. По словам одного из источников «Ко», Кудрин всегда был против передачи пенсионных накоплений ВЭБу. Теперь у главы Минфина появился союзник в лице руководителя ФСФР Олега Вьюгина, недовольного тем, что долгосрочные пенсионные ресурсы оказались недоступными для отечественных корпораций: согласно Закону о государственной управляющей компании ВЭБ имеет право инвестировать эти деньги только в госбумаги.
Во Внешэкономбанке полагают, что сами нашли накоплениям «молчунов» более эффективное применение. Владимир Дмитриев предложил правительству и президентской администрации преобразовать ВЭБ в государственную инвестиционную корпорацию с капиталом $2,3 млрд. Она будет финансировать долгосрочные инфраструктурные проекты. По мнению Дмитриева, в такие проекты может быть направлена и часть пенсионных накоплений.
ВЭБ и сейчас, при капитале в $570 млн, не чурается масштабных инвестиций, о чем свидетельствуют его многомиллионные вложения в акции АвтоВАЗа и «НоваТЭКа». Если Дмитриеву позволят осуществить задуманное, покупательная способность этого госбанка возрастет в разы.
Весь вопрос лишь в том, за счет чего будет капитализирована новая госкорпорация – за счет переданных в ее распоряжение долгов третьих стран (как предполагают некоторые эксперты) или за счет стабфонда, который давно уже предлагается распечатать для реализации инфраструктурных проектов. Второй вариант позволяет обновленному Внешэкономбанку получить доступ к живым деньгам без использования сложных долговых схем. В таком случае Дмитриев рискует окончательно поссориться с Минфином. Но, судя по тому, что ВЭБ уже покинул причисляемый к кудринской команде «инвестиционный» зампред Василий Кирпичев, подобная перспектива не страшит руководство госбанка.
СПРАВКА
Капитал: $570 млн
Активы: $176 млрд
Чистая прибыль: $125 млн
* Признан в России иностранным агентом.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
