Три цвета российской таможни

Импортеры перестали понимать, что творится с таможней. До последней зимы работать с ГТК было относительно легко. Все знали, что ввозить можно «по-белому», «по-серому» и «по-черному». В зависимости от избранного «цвета» каждый знал, сколько денег, сил и времени тратится на ввоз, в какую дверь надо стучаться, каковы преимущества и издержки каждого из способов ввоза товара в страну. Все изменилось с задуманной в начале лета 2000 года реформой таможенного тарифа. Сначала говорилось о снижении пошлин. Действительно, понижено было гораздо больше ставок, чем повышено. Однако «Ко» предупреждал, что правительство работает явно не себе в убыток – снижались номинальные ставки, по которым никто не платил. Реальный средний тариф менялся примерно на полпроцента. Зато был практически исключен привычный для «серых» схем вариант декларирования «товара прикрытия» (до сих пор пошлины по сходным товарным группам могли отличаться в 4 – 6 раз). Эту операцию назвали «унификацией тарифа», и в результате различия в обложении близких товаров были практически сведены на нет. Впрочем, осенью, когда правительство обсуждало реформу, никто особо не беспокоился. Взволновались только лоббисты «домашних» производств (сборка авто, фармацевты, чайные магнаты и др.) и те, у кого пошлина должна была резко возрасти, как, например, у некоторых импортеров лекарств. Большая часть «отраслевых» претензий была удовлетворена: правительство пошло на компромисс, втайне гордясь, что смысла и последствий реформы почти никто не понял. Основная масса импортеров молчала, полагая, что «серые» схемы так просто не изведешь. Но уже в декабре – январе они горько кляли свою социальную пассивность. К этому времени стало понятно, что цель задуманной правительством реформы вовсе не повышение таможенных сборов как таковое. ГТК план выполнял практически всегда, была бы международная торговля. Для выполнения плана таможенникам надо было просто правильно вычислить долю реально собираемых платежей, которую необходимо отдать федеральному бюджету. Остальное – дело техники: довести план до исполнителей и добиться выполнения. Российская таможня при всей разноголосице ставок была устроена так, что (в разумных пределах) могла собрать для бюджета почти любую сумму. Официальные таможенные сборы настолько слабо соотносились с реальными объемами импорта, что в критической для себя и бюджета ситуации таможенники просто чуть увеличивали официальную часть: она все равно была заведомо меньше платежей, которые пришлось бы делать по высоким номинальным ставкам. Вся эта «машинерия» зимой оказалась сломана. И дело не только в унификации ставок. По всей видимости, не последней целью реформы была некоторая минимизация коррупции на таможне. Процесс, как оказалось, весьма болезненный. Вслух об этом правительство не говорило, дабы не дискредитировать таможенных коллег, но, судя по последствиям, по неофициальным каналам сильно надавило на таможенное руководство. Перед ним встала перспектива – либо цивилизовать свой бизнес, либо уйти из него. ГТК начал действовать. В результате изменения в таможенном администрировании, которые нынешним этапом реформы почти не предполагались (а следующий этап должен был начаться не раньше чем через год-два), оказались куда более болезненными, чем афишированное изменение официальных ставок. ГТК начал закрывать и сливать целые таможни, создавать и менять спецуправления. Затеял централизацию – уменьшение полномочий таможенных органов низового уровня с перераспределением самых прибыльных «бизнес-функций» наверх. Очень здорово усилился внутренний контроль. Причем в этой настоящей, «внутренней» реформе никакой ясности нет. То ли все останется по-прежнему, только общаться надо не с «клерком», а с «боссом». То ли взят курс на тотальное искоренение серого цвета. То ли таможни теперь будут дифференцированы по товарному принципу: одна, грубо говоря, занимается курами, а другая – микроволновками. Наконец, как всякая российская реформа, преобразование таможни сопровождается массой недоработок. Вот ГТК якобы переводит витамины из одной товарной группы в другую. Разумеется, с увеличением пошлины. 16 марта 2001 года парадоксальным образом вступил в действие приказ от 7 августа 1995 года, по которому витамины – это не «лекарственные средства», а «пищевые продукты». Разве нелогично? Питательные вещества содержат? Да. Здоровые люди употребляют? Да. Значит, не лекарство, а пищевой продукт. Вероятно, у заинтересованных импортеров невольно возникает желание заставить авторов приказа месяц-другой питаться одними витаминами, а потом деликатно так поинтересоваться, к какой же все-таки группе этот товар относится. А волнует их на самом деле не повышение ставки с 10% до 15%, а НДС, который правительство хочет собирать с лекарств, не входящих в перечень «жизненно необходимых» с 2002 года. Прогноз таможенной реформы, цели которой внятно не проговорены, дать очень сложно. В изменении тарифа никаких структурных задач не прослеживается (например, стимулировать ввоз технологий в противовес готовой продукции). Зато ясно видно, что государство фактически потребовало от таможенников поделиться с ним частью доходов. Но поскольку эта цель неформальная, неясно, насколько далеко зайдет реформа. В конце концов все опять упрется в необходимость реформы самого госаппарата. Представьте себе таможенника, живущего на официальную зарплату. Вот-вот – как-то не получается...