Царьмейкер

Cвою вертикаль власти царь Иван IV Грозный начал выстраивать в России в середине XVI века. Сначала он "равноудалил олигархов", то есть отменил значительную часть привилегий богатых князей и бояр. Затем Грозный уменьшил влияние наместников и отстранил от дел "серых кардиналов", с помощью которых пришел к власти. Одним из таких некогда влиятельных людей, но потерявших расположение царя, был князь Андрей Курбский. Он был чуть ли не главным организатором воцарения Грозного, что не спасло Курбского от эмиграции и потери всех своих отечественных капиталов.

В ноябре 1564 года один из самых влиятельных советников Грозного, член Избранной Рады (или, как ее еще называли, Ближней Думы) князь Андрей Иванович Курбский тайно пересек границу Литвы, спасаясь от царского гнева и возможной расправы.

За несколько месяцев до этого князь почувствовал, что над его головой сгущаются тучи. Он вернулся в Москву из удачного военного похода, но не был принят царем. Пока Курбский отсутствовал, при дворе произошел тихий переворот, в результате которого Избранная Рада была отстранена от власти, а самые активные ее члены Алексей Адашев и дьяк Сильвестр сосланы в отдаленные провинции.

Довольно скоро Курбский узнал, что послужило причиной такой неожиданной смены курса. В августе 1561 года Грозный заразился какой-то инфекцией и объявил, что находится при смерти. В связи с этим он составил завещание, по которому престол переходил к его малолетнему сыну, а регентами до момента совершеннолетия наследника назначались никому не известные люди. Как позже выяснилось, смертельная болезнь царя оказалась проверкой элиты на лояльность. "Умирающий" Грозный потребовал от Избранной Рады и Боярской Думы признать завещание, но обе структуры приняли неправильные решения. Дума настаивала на том, чтобы передать власть князю Владимиру Старицкому, представителю старшей ветви династии Рюриковичей. Рада начала старательно затягивать решение этого вопроса, чтобы после смерти государя узурпировать власть. Раду, впрочем, устроил бы и вариант с передачей власти сыну правящего монарха, но лишь при том условии, если права регентства будут переданы ей. Адашев и Сильвестр не замедлили намекнуть об этом царю. Грозный моментально "выздоровел" и начал кабинетные перестановки в духе той эпохи: аресты и казни нелояльных подданных.

Князь Андрей благодаря переписке с членами Рады был в курсе этой интриги и даже принимал в ней косвенное участие, согласившись в письме с доводами Адашева о том, что власть Избранной Рады юридически ничем не закреплена, и все они - временщики, которые не переживут Грозного и на неделю.

ПОЛИТТЕХНОЛОГИИ

Курбский понял свою ошибку - он потерял политическое чутье, недооценил царя и поставил на его оппонентов. Теперь заговор был раскрыт, и князю оставалось рассчитывать только на то, что Грозный не забудет, чем он обязан Курбскому.

У Ивана Грозного после смерти отца - великого князя Василия III - шансов занять престол было маловато. Боярские кланы Шуйских и Вольских оспаривали трон у малолетнего царевича, предлагая каждый своего кандидата. Единственной сторонницей Ивана была его мать Елена Глинская, но она была лишена какого-либо влияния, да к тому же была женщиной весьма недалекой. Сразу же после кончины мужа она легализовала свои отношения с давним фаворитом Овчиной Телепневым-Оболенским, что позволило агентам Шуйских распустить по Москве слухи о том, что Иван - незаконнорожденный.

До 14 лет будущий царь рос совершенно диким. Он с трудом умел выражать свои мысли и шарахался от незнакомых людей. На самодержца всероссийского он, что называется, "не тянул". Или, выражаясь языком нынешних политтехнологов, был непроходным кандидатом. Грозным Ивана Васильевича в то время могли назвать разве что в шутку.

В 1542 году в Москву из глухой провинции приехал молодой князь Андрей Курбский, мечтавший о придворной карьере. Род Курбских был не слишком знатен, но Андрей сумел выдать свою красавицу сестру замуж за одного из бояр Старицких и стал рассчитывать на их поддержку. В Москве ему удалось познакомиться и даже подружиться со всеми позабытым царевичем Иваном. Поначалу Курбский, еще не разобравшийся в политической конъюнктуре, считал, что дружба с наследником престола обеспечит ему будущее, но впоследствии, выяснив, что великим князем вероятнее всего станет глава рода Старицких, начал вести двойную игру. В тайне от своих покровителей Курбский организовал знакомство Ивана со священником Сильвестром. Сильвестр оказался талантливым учителем: ему удалось увлечь Ивана политическими науками и, что немаловажно, убедить царевича в том, что он рано или поздно должен стать монархом.

У Старицких князь Курбский выполнял поручения, относящиеся к категории грязной работы (теперь это называется "черным пиаром"). Именно Курбский через своих людей передавал деньги московским блаженным, чтобы те "пророчествовали" против конкурентов Старицкого. Блаженные в XVI веке были очень влиятельным каналом массовой информации. Впоследствии связи Курбского в среде оборванцев, которых москвичи считали святыми людьми, помогли князю посадить на трон своего царя.

К началу 1547 года Курбский окончательно уяснил для себя, что Старицкие вовсе не собираются давать ему синекуру, а намерены и впредь использовать его на побегушках. Иван Васильевич тем временем становился все более и более толковым юношей. А главное, проникся абсолютным доверием к Андрею. В это же время клан Глинских предпринял попытку переворота. Они отравили Елену - мать царевича и правящую регентшу. Возникла реальная угроза жизни Ивана Васильевича, а вместе с ней и планам Курбского. Требовалось немедленное вмешательство в ход событий.

И тут - случайно ли, при помощи ли помощников князя Андрея - в Москве начался страшный пожар. Полностью выгорели хоромы нескольких бояр, а затем пожар перекинулся на слободы, заселенные ремесленниками и бедняками. Понятия "чеченский терроризм" в ту пору еще не существовало, и блаженные завопили, что город подожгли Глинские. В качестве главных поджигателей называли Юрия, Михаила и Анну - лидеров партии Глинских. Говорили, что "Анна Глинская вымала сердца человеческие да клала в воду, а потом, оборотясь птицей, летала по Москве и той водой кропила, от чего и начался пожар".

"Чудотворный" PR достиг своей цели: посадский народ взбунтовался, толпы людей ворвались в палаты Глинских и лидеров заговора разорвали на части. Представители других боярских родов на время бунта покинули столицу.

В этот-то момент 17-летний царевич Иван и объявил о том, что он женится - а значит, может считаться совершеннолетним и унаследовать трон. Идею с венчанием на царство подкинул Ивану Сильвестр: участие в церемонии митрополита продемонстрирует боярам, что этот наследник престола имеет серьезного союзника в лице церкви. Самого митрополита личность нового монарха мало волновала - он лишь требовал гарантий, что новый царь не станет, укрепляя государственную вертикаль, отнимать земли у церкви и не отменит 10-процентный налог в пользу церкви.

И действительно, Иван Грозный даже в периоды самого буйного реформаторства ограничивался временными запретами на продажу земель церковью.

РАВНОУДАЛЕНИЕ ОЛИГАРХОВ

Олигархическую Боярскую Думу, в которой было много врагов нового царя, Иван практически лишил власти. Все решения теперь принимались Избранной Радой, иногда даже без участия самого Ивана, и большинство ее решений шло вовсе не на пользу боярским кланам. Например, знаменитая отмена кормлений лишала бояр-наместников права оставлять себе часть от собранных в своем регионе налогов, а также изымать в свою пользу имущество уголовных преступников.

Некоторые ранние реформы Избранной Рады больше походили на злые шутки обиженного подростка: один из царских указов, к примеру, позволял людям, которые считали, что их наместник несправедливо собирает налоги, вызвать обидчика на кулачный бой. Если боярин отказывался от драки, то тем самым он признавал себя виноватым и возвращал истцу названную им сумму.

Боярские кланы вскоре поняли, что Рада ведет с ними настоящую войну на уничтожение, предприняли попытки "договориться" с членами Ближней Думы. Естественно, первым делом они попытались сблизиться с князем Курбским: тот по крайней мере был одного с ними происхождения. И князь со временем стал посредником между Радой и Боярской Думой. Поскольку отмена кормлений и другие реформы проводились не одновременно по всей стране, а по очереди в разных владениях, князь Андрей, который сам определял очередность, мог помочь боярину сохранить основной источник доходов, а также избавить вельможу от необходимости драться с несколькими десятками ограбленных поборами купцов.

Видимо, бояре были настолько напуганы (и, следовательно, щедры), что реформа по ликвидации кормлений прошла только в некоторых северных землях, которыми владели не очень богатые кланы.

Князь Курбский все же больше тяготел к более близким ему богачам-боярам, чем к государственным временщикам. Его мечта сбылась, он стал первым из князей, самым уважаемым и самым богатым. Теперь он начал отстаивать скорее классовые, нежели личные интересы.

Постепенно состав Избранной Рады несколько расширился за счет близких друзей Андрея - бояр Шереметевых и других. На решения Рады оказывали влияния еще несколько богатых кланов.

Курбский постоянно твердил царю, что с боярами нужно примириться, а Думу допустить к принятию решений. Царь Иван осознавал, что все реформы, которые он вдохновенно придумывал и обсуждал с Адашевым и Сильвестром, либо гибнут на корню, либо развиваются по совсем другому сценарию. Постепенно к царю пришло осознание того, что он не может контролировать ход реформ, поскольку власть перешла к фаворитам - а еще вероятнее, никогда ему и не принадлежала.

Об этом периоде он позже записал: "Адашев и Сильвестр сами государилися, как хотели... словом я был государь, делом - ничем не владел...". В результате Грозный, прикинувшись смертельно больным, провел "тест на лояльность", окончательно понял, что он перестал быть хозяином в собственной стране и разогнал Раду. Сильвестра задушили в отдаленном монастыре, Адашев был казнен.

Князь, против которого пока не было прямых улик, получил предписание от царя: не заезжая в принадлежащие Курбским земли (чтобы не иметь возможности забрать свою казну), отправляться в город Юрьев на границе с Литвой, где принять наместническую должность.

ПЕРЕВОД АКТИВОВ

Можно предположить, что отправляя своего возможного врага на границу с государством, враждебно настроенным к России, Грозный руководствовался таким мотивом: если князь окажется предателем и убежит, то останется без копейки, а уж право на жизнь он все равно заслужил, и с этого момента мы с ним будем квиты. Если же выдержит в опале полгода - значит, верный друг, на которого можно положиться в дальнейших делах.

После начала террора Ивана Грозного многие бежали в Литву. Царь арестовал на всякий случай всех наместников пограничных с Литвой земель и назначил вместо них верных людей. Он также ввел систему поручительства, и если сбегал отпрыск какого-нибудь боярского рода, на дыбу отправляли его родителей. Однако с Курбского, насколько известно, Иван Васильевич никаких обязательств не брал и поручителей ему не назначал.

Но князь не выдержал опалы. В Юрьеве он сразу начал готовиться к побегу. Курбский вступил в тайную переписку с литовским гетманом князем Радзивиллом, подканцлером Воловичем, а затем, непосредственно с польским королем Сигизмундом II, который предоставил ему гарантии неприкосновенности на территории Литвы.

И тут опальный князь вдруг обнаружил, что, несмотря на должность наместника, он не может распоряжаться местным бюджетом - казной. Управлять финансами был прислан верный Грозному человек из Москвы, так что прихватить с собой юрьевскую казну у князя не было шансов. Тогда Курбский попытался перевести в Юрьев свои собственные активы - княжескую казну, - но его родственники испугались, что им придется отвечать за побег князя, и не ответили на его письма с просьбой организовать переправку ценностей.

Потерпев неудачу, Андрей Курбский решил немного пограбить местное население. По его приказу во дворе княжеской резиденции вырыли несколько ям и наполнили их водой с пиявками. В эти ямы Курбский бросал самых зажиточных юрьевских купцов и вымогал у них деньги.

Так он собрал немного золота, которое могло позволить ему хотя бы первое время безбедно жить за границей. Но тут Курбскому подвернулось невероятно выгодное дело.

Неподалеку от Юрьева находился замок Гельмет, в котором со времен последней войны укрепился шведский гарнизон под командованием барона Арца. Граница Шведского королевства отодвинулась довольно далеко от замка, и уже несколько месяцев гарнизону, дабы не умереть с голоду, приходилось грабить случайных прохожих. Арц решил сдать крепость России и вступил в переговоры с Андреем Курбским. Тот сообщил об этом Радзивиллу и предложил сдать крепость... Литве за 400 дукатов. На эти деньги в любой европейской стране можно было купить огромное поместье.

Литовцы согласились. Курбский получил от них 17 кожаных сумок с золотом, а Радзивилл - информацию о том, когда гарнизон откроет ворота замка, чтобы впустить русских. В ночь, когда Гельмет перешел к Литве, Курбский, бросив в Юрьеве беременную жену, спустился по веревке, брошенной с крепостной стены, и пересек границу. В ближайшей деревне его ждали слуги и груженные золотом лошади.

Однако углубившись на территорию Литвы всего на километр, Курбский столкнулся с отрядом немецких дезертиров, отбившихся от армии и промышлявших грабежом. Вероятно, они были наняты Радзивиллом, которого не очень устраивал вариант, при котором Курбский комфортно осел бы в тихой европейской стране. Радзивиллу нужно было использовать князя в близившейся войне с Россией. Князя ограбили и жестоко избили. На последние деньги Курбский нанял курьера, который должен был отвезти в Печерскую лавру письмо с просьбой о денежной помощи и угрозами в случае отказа сообщить царю о финансовых злоупотреблениях православной церкви, но это письмо осталось без ответа.

СЛИВ КОМПРОМАТА

Когда Курбский наконец добрался до замка своего союзника, у него не было даже приличной одежды. Чтобы хоть как-то разжиться средствами к существованию, Курбский принял предложение Радзивилла передать Литве военные и политические тайны России. Кроме того, Андрей Курбский согласился написать книгу и несколько "популярных брошюр", компрометирующих Россию и Ивана Грозного.

Московское царство в тот момент впервые за всю свою историю предприняло попытки вмешаться в европейскую политику, а также наладить деловые контакты с Англией и Францией, однако никакой информации о Московии помимо брошюр с "компроматом", выпускавшихся в Литве беглыми русскими боярами, в Европе не было. Книга Курбского "История о великом князе московском", где Иван Грозный описан как безмозглый кровавый садист, до сих пор пользуется большой популярностью у западных историков.

В самой России бегство Курбского вызвало ужесточение репрессий и последующее введение опричнины как средства защиты от вмешательства во власть боярских кланов. Каналы влияния и полномочия Боярской Думы, открытые в свое время князем Андреем, настолько досаждали царю, что Иван Грозный на какое-то время даже передал полномочия царя и великого князя всея Руси крещеному касимовскому ногайскому хану Симеону Бекбулатовичу.

Себя Грозный в тот период называл всего лишь московским князем и при любых попытках бояр повлиять на государственную политику направлял их просителей к хану, не умевшему говорить по-русски.

Эта политика защиты от олигархов действовала около года, пока Иван Грозный не изобрел еще более мощные средства, которыми и увековечил себя в отечественной истории.