Устиновские проскрипции

Был в римской истории такой деятель – Сулла (ударение на первом слоге). Сначала был он, натурально, полководцем, выигрывал какие-то локальные войны, а потом стал консулом с диктаторскими замашками. Главное для нас, что правление Суллы обогатило карательно-правовую практику понятием «проскрипции». Означает оно согласно Большому энциклопедическому словарю «списки лиц, объявленных вне закона». Списки эти «использовались в политической борьбе, для сведения личных счетов, а также как средство обогащения (имущество проскрибированного подвергалось конфискации)». Очень точное и емкое определение.

Так вот с открытием уголовного дела против Василия Шахновского реестр физических лиц – совладельцев ЮКОСа стал окончательно напоминать проскрипционный список: Платона Лебедева уже посадили, Михаил Ходорковский* и Леонид Невзлин* на допросы уже ходили, в кабинете у нынешнего депутата Госдумы Владимира Дубова обыск уже был, теперь на Шахновского дело завели (есть там еще Михаил Брудно, но он по состоянию здоровья давно отсутствует в стране – уехал еще до составления устиновских проскрипций). В общем, крепко обложили, со всех сторон.

Если в начале октября создавалось впечатление, что атака силовиков на ЮКОС несколько подвыдохлась, то в последние дни картины оперативно-розыскных мероприятий опять засияли как в калейдоскопе: возбужденное против Шахновского дело; перевод Лебедева из Лефортова в «Матросскую тишину»; инициированная депутатским запросом проверка Минприродой лицензионных соглашений ЮКОСа; попавшее под раздачу и работающее на «Яблоко» политтехнологическое агентство, которое зачем-то «выемали» в связи с делом «Аппатита»; наконец, заочно-публичный обмен мнениями между заместителем генпрокурора Юрием Бирюковым и Ходорковским. Впечатлительный рынок очередной демонстрации силы, конечно, не выдержал, и падение акций ЮКОСа (на 7,5%) потащило за собой все остальные «голубые фишки».

Между тем характерно, что Михаил Ходорковский, несмотря на случившееся «осеннее обострение», рабочего графика не менял и провел две недели в поездках по российским регионам, комментируя происходящее вокруг компании из «прекрасного далека» («далеко» это, впрочем, неизменно находилось в пределах компетенции Генпрокуратуры РФ). Что это – внешняя демонстрация спокойствия? Фатальное понимание того, что на текущие события он никак повлиять не может? Искренняя убежденность в перспективах счастливого для компании и акционеров исхода дел? Вопросы почти риторические, хотя, безусловно, в сбежавших за три квартала из страны $9 млрд, о которых с тревогой говорит перед телекамерами ушедший в предвыборный отпуск министр внутренних дел, есть и составляющая, спровоцированная событиями вокруг ЮКОСа.

Дальнейшее затягивание конфликта между силовиками и крупнейшей нефтяной компанией грозит заострением и без того уже поставленного перед верховной властью вопроса: наезд на ЮКОС – эпизод или настройка новой системы? Той самой системы, при которой компании раскрывают информацию о своих владельцах не для того, чтобы соответствовать международным корпоративным требованиям, а с целью облегчить работу Генпрокуратуры, превращающей реестр акционеров в проскрипции.

* признаны в России иноагентами.