В Китае предлагают сдвинуть столицу на Запад

Авторы четырехлетнего исследования, финансируемого правительством Китая, предлагают построить вторую столицу КНР в Синьцзяне. По их мнению, это поможет сбалансировать экономическое развитие востока и запада страны, укрепит связи с Центральной Азией и Европой и ослабит напряженность между уйгурами и ханьцами в регионе, пишет South China Morning Post. Для Москвы этот гипотетический план не несет особых рисков, считают российские эксперты. 

Синьцзян-Уйгурский автономный район (СУАР) — крупнейшая провинция Китая площадью 1,6 млн кв. км на крайнем западе страны. С юга он примыкает к Тибету, а на западе и севере граничит с Пакистаном, Афганистаном, Таджикистаном, Кыргызстаном, Казахстаном и Монголией. Здесь, среди гор, пустынь и в условиях экстремальных температур живет около 25 миллионов человек. В основном это уйгуры и казахи, чьи отношения с ханьцами — титульной нацией Китая — крайне напряжены.

Экономическая активность Китая сегодня сосредоточена в основном в восточных прибрежных районах. Авторы исследования, опубликованного в журнале «Социальные науки в Синьцзяне», профессора Чжоу Вэнь из Фуданьского университета и Ми Цзюнь из Сычуаньского университета, считают, что вторая столица в Синьцзяне поспособствует развитию западного региона:

«Если вторая столица будет построена, в регион будут переведены не только средства, но и население. Это увеличение [ханьского населения] повлияет на демографию региона, культуру, мысли и чувства местных жителей и в конечном итоге усилит чувство патриотизма».

Представители контролируемой государством китайской блогосферы отмечают, что в последнее время межнациональная напряженность в Синьцзяне снова усилилась. Новая столица, по их мнению, может предоставить больше возможностей для трудоустройства всех этнических групп и способствовать культурному обмену и интеграции.

Уйгуры боятся исчезнуть

Исследование ожидаемо вызвало беспокойство в заграничном уйгурском комьюнити, отмечает в своем телеграм-канале живущий в Китае российский писатель и художник, автор книг о китайцах и уйгурах Илья Фальковский. Представители диаспоры видят в этом оплаченном государством исследовании политический план.

Так, уйгурский журналист Кок Байрак усматривает в нем желание символически протянуть Великую китайскую стену до Синьцзяня и обнести ею регион в рамках идеологической борьбы с уйгурским сепаратизмом. А доцент истории в турецком университете Хаджеттепе Эркин Экрем опасается окончательной китаизации региона и исчезновения уйгуров как этноса.

В конце мая на саммите Китай — Центральная Азия в Сиане было объявлено о скором открытии третьего по счету автомобильного КПП на границе с Кыргызстаном, чьим главным донором уже много лет является китайский Эксимбанк. А перед этим сдвинулся с мертвой точки буксовавший 20 лет проект железной дороги Китай — Кыргызстан — Узбекистан.

Эти коммуникации помогают КНР хотя бы частично обойти подконтрольный 7-му флоту США Малаккский пролив, через который идет основной поток китайских товаров в Европу и ближневосточной нефти в КНР. Кроме того, в Синьцзянь пройдут коммуникации с пакистанским портом Гвадар. Этот порт был построен и арендован Китаем на 43 года, для того чтобы получать арабскую и иранскую нефть в обход того же Малаккского пролива.

«Для России это мало что изменит»

Сергей Цыплаков, профессор факультета мировой экономики и мировой политики ВШЭ, сомневается, что идея китайских ученых будет реализована.

«Во-первых, в официальных документах Китая я ничего подобного не видел, — отмечает он. — Во всяком случае, в планах на нынешнюю пятилетку, до 2025 года, об этом нет ни слова. Даже если эту тему поддержат, ее вынесут, скорее всего, уже на следующую пятилетку.

Во-вторых, такой план потребует массы времени и денег. Сейчас Си Цзиньпин строит в провинции Хэбэй свой город мечты Сюнъань, куда хотят перенести часть нестоличных функций Пекина. Это всего 100 км от столицы, но, несмотря на гигантские инвестиции, с 2018 года там успели только создать инфраструктуру.

Построить большой город на голом месте, в другом фактически часовом поясе, гораздо более сложная задача. И его еще придется кем-то населить, и это население — чем-то занять. Сейчас Синьцзянь — это транзитный регион и поставщик полезных ископаемых. Там есть залежи кремния, там собираются развивать солнечную и ветровую энергетику. Но это все равно не ключевая провинция. И она дотационная.

Если даже решение примут на официальном уровне, это потребует как минимум 10 лет. А стабилизация положения в Синьцзяне — жизненно важный вопрос, который Китаю надо решать сегодня. Поэтому, мне кажется, строить столицу там никто не будет.

Если уж делать второй административный центр на Западе — то в Сиане, который исторически уже не раз использовался в этом качестве. В 1894–1895 годах, во время китайско-японской войны, автор петиции “10 тысяч иероглифов” Кан Ювэй просил императора Гуансюя не заключать мира, перенести столицу в Сиань и продолжать войну на истощение. Во время интервенции восьми держав в 1900 году императрица Цыси бежала в Сиань. В 1949 году, накануне провозглашения КНР, когда обсуждали вопрос о столице, рассматривали Пекин или Сиань.

Разводить драму вокруг конкуренции Китая с Россией за Центральную Азию я бы тоже не стал. Россия сохраняет военные позиции в регионе, огромное количество мигрантов тоже дает ей рычаги воздействия. Сами страны Центральной Азии также опасаются бросаться в объятия Китая. А он и так усиливает свое влияние, прежде всего экономически. И оттого что Китай придвинет к региону столицу, мало что изменится. Не стоит переоценивать».

«В фокусе — не Россия, а Ближний Восток»

Китаист Николай Вавилов называет идею китайских профессоров вполне логичной, но реализовать ее Пекин решится, по мнению эксперта, только в случае длительного военно-морского противостояния с США.

«В истории Китая есть много примеров переноса столицы, это постоянная практика, — напоминает он. — Последние столетия она мигрировала из Нанкина в Пекин, во время японской оккупации была в Чунцине. А в периоды раздробленности ее могли менять даже в рамках одной династии. Например, во время династии Мин столицу перенесли на север: Пекин (Бэйцзин) означает “Северная столица”, Нанкин — “Южная столица”.

Сейчас Китай активно занимается административной географией. Например, под Пекином есть город Сюнъань, куда пытаются перенести административные органы из нескольких провинций и из Пекина в том числе. Есть идея выноса административных структур из центра Пекина в пригороды.

Но до последнего времени разговоры о новой столице были связаны с проектом “Один пояс — один путь” и с родной провинцией Си Цзиньпина Шеньси, с городом Сиань. При династии Тан, когда Шелковый путь активно использовался, именно там находилась западная столица. И Сиань в этом качестве пока что наиболее вероятен.

Гипотетически в пользу переноса столицы на западный фронтир, в Синьцзян, говорит опыт династии Мин. Пекин тогда был построен, чтобы лучше справляться с задачами обороны северной границы и экономической ассимиляции маньчжуров и монголов. С точки зрения этой практики вынос каких-то организаций в Урумчи или Кашгар вполне логичен.

И логично использовать этот регион как центр нового Шелкового пути. Кашгар — это пересечение сухопутных путей из Афганистана, Пакистана, Ирана, Средней Азии. А до Синьцзяна достроена скоростная железная дорога, ведущая через Сиань в Пекин.

Тем не менее сейчас основная экономическая активность в Китае сосредоточена на побережье. И единственный вариант, при котором произойдут тектонические сдвиги в экономической географии КНР, — это длительное противостояние с США, если рост прибрежных провинций будет блокирован постоянными боевыми действиями в море.

Север для Китая — наиболее спокойное направление с точки зрения геополитики. Ни Казахстан, ни Россия в ближайшей перспективе и в условиях уже прошедших саммитов вряд ли будут базами для условных США.

Для РФ это означает, что Китай становится ближе. Хотя в первую очередь это решение направлено на сближение КНР со странами Ближнего Востока. Если Китай действительно планирует сделать “Один пояс — один путь” глобальным проектом — это будет логично».