В обстановке взаимного доверия
Британские газеты осудили бесчеловечную бесланскую бойню, посвятив этой трагедии многие страницы с фотографиями и репортажами. Телевизионные кадры шокировали нас. Как можно сознательно расстреливать детей? И неважно, какими личными трагедиями прикрываются террористы. Но стоит отметить, что западная пресса не готова хранить молчание, наблюдая, как президент Путин ужесточает власть.
The Financial Times отмечает, что российский президент использует трагедию в Беслане для получения большей власти. «Президент Владимир Путин поднес бензопилу к тонкому корню дерева российской демократии, – говорит газета. – Авторитарные лидеры особенно опасны для решения сложных политических проблем – таких, как чеченская проблема». FT соглашается с тем, что некоторая консолидация власти необходима после «хаоса времен Бориса Ельцина», но отмечает при этом наметившуюся тенденцию к замедленному принятию решений, когда чиновники и бизнесмены ждут «одобрения Путина, прежде чем начать действовать».
Там же, в The Financial Times, появились комментарии чеченского представителя Ахмеда Закаева, резко критиковавшего резню в Беслане и призывавшего к мирным переговорам, и рядом с ними – статья о планах Путина о слиянии «Газпрома» и «Роснефти», которые, по словам издания, иллюстрируют, как российский президент часто смягчает свою жесткую авторитарную политическую позицию, когда дело касается либерализации экономики. The Wall Street Journal Europe, размышляя о перспективах иностранных инвестиций в объединенную энергетическую компанию, пишет о «расколе в подходе к управлению Россией бывшего агента КГБ». «В политике он последовательно искореняет демократические реформы начала 1990-х годов, но во многих областях экономики пытается открыть рынки для стимулирования роста и развития экономики». Редакторская колонка New York Times, упоминая о «страшных переменах», отмечает, что «ответ на российские проблемы, включая коррупцию и терроризм, заключается в усилении демократии, а не в ее ослаблении… Столь огромная и сложная страна, как Россия, не может держаться только на назначенцах Кремля».
Гражданские свободы были ограничены во имя «борьбы с терроризмом» во многих странах, включая Россию, отмечает The Independent и добавляет, что меры, принятые Путиным, «вдребезги разобьют демократические институты Российской Федерации, и так подорванные ограничениями, наложенными на средства массовой информации и притеснением политической оппозиции». Консервативная Daily Telegraph предупреждает, что «усиливая вертикаль власти, Путин ослабляет дух нации, который он хочет мобилизовать на борьбу с терроризмом». The Times говорит, что своими новыми реформами российский президент «породил страх возврата к тоталитаризму», но замечает, что радикальная модернизация политики на Северном Кавказе необходима, учитывая, что корни терроризма – в бедности и безработице.
«Президент ищет понимания» – таким был заголовок одной из статей в левом еженедельнике New Statesman, вышедшем как раз перед объявлением о новых политических переменах. Политический обозреватель журнала рассказал о встрече Путина с иностранными журналистами и учеными, отметив, что «государство… использует все средства для контроля над ситуацией, но часто жесткие меры встают над законом. Власть не должна быть такой». Он также добавил, что путинские меры по борьбе с коррупцией действуют очень выборочно, и цитирует одного предпринимателя, сказавшего: «Сегодня просто непонятно, кого еще надо подкупить».
Путинская Россия подозревает Запад. Запад опасается кэгэбэшного прошлого Путина. Конечно, не стоит мерить события в другой стране по своим меркам, но друг – это тот, кто иногда может дать и неприятный совет.