Вавилон и его окрестности
История Манхэттена как главного финансового центра США началась с одной довольно сомнительной сделки. Ровно 380 лет назад на острове высадился представитель голландской Вест-Индской компании Петер Минуи. Его радушно встретили местные индейцы, которых он одарил бусами и прочими сувенирами на сумму около 500 современных долларов. Вернее, это туземцы считали, что одарил. Минуи ценными вещами не разбрасывался – он был уверен, что выкупил за них землю у наивных индейцев.
Существует также версия о том, что встреченные Минуи коренные американцы не жили на острове Манхэттен, а просто заглянули сюда с Лонг-Айленда поохотиться. Тогда тем более непонятно, откуда взялись права собственности на землю, которая сейчас является самой дорогой недвижимостью в мире. Несколько лет назад пара адвокатов пыталась отсудить у министерства внутренних дел компенсацию в пользу местных индейских общин, у которых обманом отняли земли голландские колонисты. Присяжные тогда посмеялись и отклонили иск.
Стена плача
В XVII веке на краденом острове появилась знаменитая Уолл-стрит. Сначала в 1652 – 1653 годах здесь проходила северная стена укрепленного поселения Новый Амстердам. 12-футовое сооружение из дерева и земли защищало городок от нападений индейцев ленапе и, кроме того, не позволяло разбредаться рабам-неграм. В 1685 году его разрушили англичане, и на месте стены возник торг, где купцы покупали у индейцев меха.
Бурное развитие района началось после окончания Войны за независимость. Первый министр финансов Соединенных Штатов Александр Гамильтон ликвидировал царивший в то время валютный хаос, утвердил доллар в качестве основной денежной единицы и обеспечил чеканку золотых и серебряных монет. Он основал Центральный банк с уставным капиталом в $10 млн, который выпустил 8-процентные кредитные билеты. Они получили самое широкое распространение и стали первыми ценными бумагами, которыми бойко торговали на Уолл-стрит.
К тому моменту в Филадельфии уже открылась первая на американском континенте биржа. В Нью-Йорке сделки с товарами и бумагами совершались прямо на улице: спекулянты называли себя «брокерами бордюрного камня». Это профессиональное сообщество не пользовалось большим доверием и уважением в американском обществе. Уолл-стрит считалась злачным местом, где мошенники обводят вокруг пальца простоватых купцов из глубинки. Солидные предприниматели, желавшие приобрести ценные бумаги, направляли своих агентов на европейские биржи или в Филадельфию.
Вскоре рынок у бордюрного камня сотряс первый финансовый кризис. Некий Уильям Дуэр, выходец из знатной английской семьи, опустившийся до положения уличного брокера, решил заняться инсайдерскими сделками с казначейскими обязательствами США. В этом сомнительном предприятии ему помогли прошлые связи: некогда Дуэр заседал в Континентальном конгрессе, успел побывать секретарем казначейства и городским судьей. Он также был женат на дальней родственнице Александра Гамильтона. Этим легендам охотно верили клиенты, покупавшие у него бумаги, которые, «по сведениям из самых надежных источников, вскоре должны были значительно вырасти в цене».
Однажды его прогноз не подтвердился, и разъяренная толпа обанкротившихся нью-йоркцев долго гонялась за Дуэром по улицам. От суда Линча его спас только арест – суд приговорил афериста к семи годам лишения свободы. Торги на Уолл-стрит практически прекратились: после громкого скандала покупатели окончательно утратили доверие к брокерам бордюрного камня.
Уличный театр против «большой сцены»
Любопытно, что именно благодаря этой афере возникла Нью-Йоркская фондовая биржа (NYSE), а Манхэттен начал превращаться в респектабельный деловой район. В 1790 году казначейство выпустило облигации на $80 млн, чтобы погасить военные долги штатов и Конфедерации. По замыслу Гамильтона, их основными покупателями должны были стать крупные купцы из Нью-Йорка, но скупали их преимущественно бывшие противники – англичане.
Причина внешнеполитической слабости была очевидна – в городе не существовало цивилизованной системы торговли ценными бумагами, а уличные котировки после ареста Дуэра вызывали серьезные сомнения. В марте 1792 года с благословения министра финансов 24 крупнейших нью-йоркских предпринимателя собрались в отеле Corre’s, чтобы обсудить сложившуюся проблему. Два месяца спустя под платановым деревом в Замковом саду ими было подписано соглашение, с которого началась история NYSE.
Купцы учредили закрытый клуб под названием The Stock Exchange Office (позднее The New York Stock Exchange), в рамках которого они могли продавать друг другу акции и казначейские обязательства, не опасаясь мошенничества и подлога. Ценные бумаги выставлялись на продажу ежедневно ровно в полдень, продавец передавал их из рук в руки покупателю, предложившему за них лучшую цену, а затем выплачивал комиссию со сделки.
Торги происходили в доме 22 по Уолл-стрит, в то время это было одно из немногих приличных зданий на Манхэттене. Впрочем, в форме закрытого клуба нью-йоркская биржа просуществовала недолго. После окончания войны с Великобританией 1812 года в Америке вспыхнул первый фондовый бум. На рынок были выброшены ценные бумаги Bank of the United States, Bank of North America, Bank of New York и других кредитно-финансовых организаций и страховых компаний. Тогда места в торговом зале по адресу 22, Wall street стали продаваться.
Уличная торговля ценными бумагами тоже возобновилась – немногие из брокеров бордюрного камня могли заплатить две сотни долларов за доступ на Биржу. Они укрылись от дождей под крышей только в начале XX века, когда в Trinity Palace на западе Уолл-стрит открылась Нью-Йоркская биржа бордюрного камня (The New York Curb Exchange). Название выдавало «подлое происхождение» NYCE и ее болезненный комплекс неполноценности по отношению к NYSE. Учредители сменили его на American Stock Exchange в 1953 году, но до сих пор здесь продаются лишь акции тех компаний, которые не смогли добиться листинга на «большой сцене», как называют NYSE.
В 1835 году на Нью-Йоркской фондовой бирже котировались акции 121 компании, большинство из которых были так или иначе связаны со строительством железных дорог. Спекулятивный бум развил ситуацию до уровня паники. В 1837 году, когда рыночная стоимость американских обязательств многократно превысила объем наличных денег в обороте, банки прекратили выдачу золотой и серебряной монеты. Захватывающие игры брокеров с Уолл-стрит на пять лет погрузили экономику всей страны в глубокую депрессию.
Разорившиеся фермеры и безработные во всех своих бедах винили «этих проклятых нью-йоркцев». Даже после того как Гражданская война 1861 – 1865 годов подстегнула промышленное развитие Соединенных Штатов, Уолл-стрит оставалась объектом классовой ненависти со стороны населения сельской Америки. В то время как средняя зарплата поденного рабочего составляла 25 центов в день, курьер, доставлявший бумаги в пределах Уолл-стрит, получал до $8.
Вверх и вширь
Бурно развивающемуся американскому бизнесу вскоре стало тесно на одной улице. Деловой район расширился к концу XIX века до границ старого поселения Новый Амстердам. Сегодня это территория Нижнего Манхэттена, в просторечии – downtown. Остров спешно застраивался офисами крупнейших компаний и частными особняками их владельцев. Земли не хватало, и уже в 1880-х – 1890-х годах появились проекты многоэтажных бизнес-центров.
Первый небоскреб на Манхэттене – 94-метровое здание редакции газеты The New York World – построил медиа-магнат Джозеф Пулитцер. Строение, с которого началась история «вертикальной Уолл-стрит», до наших дней не сохранилось: его снесли в 1955 году, когда расширяли подъезды к Бруклинскому мосту.
Зато второй манхэттенский небоскреб – 241-метровый Woolworth Building, построенный в 1913 году, – можно видеть и поныне. Его владелец Фрэнк Вулворт создал первую в мире сеть универмагов-дискаунтеров. В них предлагались товары по цене от 5 до 10 центов. «Король десятицентовиков» потратил $13,5 млн на строительство неоготического сооружения под центральный офис компании. Все расчеты с подрядчиками он производил наличными, о чем напоминает барельеф на фасаде с изображением Вулворта, пересчитывающего мелочь. Его наследники владели Woolworth Building в течение 85 лет и лишь недавно продали свой фамильный небоскреб инвестиционной группе Witkoff.
Пример Вулворта не давал спокойно спать другим нью-йоркским богачам, и небоскребы на Манхэттене росли как грибы после дождя. Они возводились почти вплотную друг к другу, на крохотных клочках земли, которые удавалось урвать инвесторам. Никакого законодательства, регулирующего вертикальный рост Нью-Йорка – и уж тем более единой градостроительной концепции – в то время не существовало. Только в 1916 году городские власти ввели принцип зонирования, который устанавливал зависимость между габаритами высотных зданий и местом, избранным для их сооружения.
Самые известные небоскребы Манхэттена – Chrysler building и 40, Wall Street, ныне известный как Trump building, – уже строились с поправкой на единый архитектурный план. Очень аккуратно и продуманно планировалось строительство самого известного небоскреба города Empire State building, завершившееся в 1931 году. Его не зря называют «хорошо спроектированной мечтой»: если взглянуть на высотку из вертолета, замечаешь, что ее вертикаль словно бы опирается на купол Madison Square Garden, составляя с ним единый ансамбль.
Новый Новый Йорк
Но в еще большей степени Empire State building удивляет как экономический феномен. Контракт на его строительство был подписан в сентябре 1929 года, за пару недель до «черного вторника». На Уолл-стрит царила паника. Банкиры прыгали из окон, обманутые инвесторы обсуждали с коммунистами, где лучше строить баррикады. При этом работы по сносу старого отеля «Астория» и возведении на его месте грандиозного делового центра не прекращались ни на один день. Он был построен за 20 месяцев, причем из утвержденной проектной сметы на $46 млн было сэкономлено $5 млн.
Подрядчики братья Старреты сравнивали проделанную ими работу с «войной, которую нужно было выиграть любой ценой». Ежедневно здание увеличивалось на этаж – на площадке одновременно трудились 3500 рабочих. Возможно, именно «великая депрессия» помогла им завершить этот проект – Старреты не могли пожаловаться на нехватку работников, готовых целый день мешать раствор и класть кирпичи за миску жидкой похлебки. Среди них встречались даже бывшие вице-президенты ведущих инвестиционных банков.
Манхэттенские скептики оправданно использовали фонетическое созвучие, называя Имперское здание (Empire State building) Пустым зданием (Empty State building). До середины 1930-х годов его владельцам не удалось сдать в аренду ни одного квадратного метра, и над Манхэттеном нависала темная башня – символ упадка и несбывшихся надежд.
Желание дотянуться до неба вновь охватило Манхэттен в 1960-х годах. Губернатор штата Нью-Йорк Нельсон Рокфеллер увлекся «вертикальной эстетикой» и, перекачивая в «карманные» строительные компании доход от эмиссий муниципальных бондов, сумел обанкротить самый богатый город мира. В тот период одновременно строились 20 небоскребов в midtown. Масштабные строительные проекты контролировали городские власти, при этом все финансовые потоки оказались замкнутыми на крошечной девелоперской компании Urban Development. Весной 1975 года она объявила себя банкротом, одновременно подошел срок погашения обязательств по муниципальным обязательствам, и городу Нью-Йорку пришлось объявить дефолт.
Президент Джеральд Форд тогда съязвил: «Финансовая политика Нью-Йорка в последние годы чем-то стала напоминать героиновую зависимость. Можно ли спасти закоренелого наркомана, дав ему дозу, о которой он вас умоляет?! Точно так же город не спасут ни федеральные дотации, ни повышение местных налогов, ни новые кредиты. Эта проблема может быть решена лишь одним путем: пусть муниципальные власти разберутся в своих запутанных отношениях с частными инвесторами и подрядчиками. Это поможет им понять, куда утекают миллиарды из городского бюджета. Если не получится, дешевле будет построить где-нибудь новый Нью-Йорк, чем вытягивать из ямы этот».
Великий исход в он-лайн
Уже в начале XX века Уолл-стрит стала слишком опасным местом для работы. В полдень 16 сентября 1920 года вагон конки, начиненный взрывчаткой, остановился у JP Morgan Building. Мощный взрыв стал причиной смерти 35 человек, около 400 получили ранения. Ответственность за теракт взяла на себя «Организация американских воинов-анархистов». Ни одного из ее членов ФБР так и не удалось найти.
Следы взрыва почти вековой давности до сих пор остались на стенах здания по адресу 23, Wall Street. Только по ним туристам и удается найти офис легендарных банкиров Морганов – после того теракта руководство «Банкирского дома Дж. П. Моргана» сочло, что компания настолько известна, что табличка на фасаде ей не нужна.
И все же до 11 сентября 2001 года люди, работающие на Манхэттене, считали себя неуязвимыми за стенами своих офисов. Самое страшное, что могло с ними произойти – непредсказуемое падение биржевых индексов. Но Dow Jones никогда не падал до того уровня, после которого остается только сигать из окон, как это делали деды в 1929 году. Аналитики пугали лэндлордов развитием интернет-технологий, которые позволяют брокерам и инвесторам проводить сделки с ценными бумагами on-line.
Захваченные террористами «Боинги» обрушили две самые высокие башни Манхэттена, благодаря Интернету можно совершить сделку на пару миллиардов между двумя затяжками под баобабами Гоа. Но утренние пробки на Манхэттене не становятся меньше. Пока здесь остается NYSE, ведущие инвестиционные банки будут следовать стереотипу «или мы делаем бизнес здесь, или навсегда уходим из бизнеса». Личный побег отсюда становится возможным после того, как ты, «однажды поняв принцип работы этой структуры, сможешь забраться на ее вершину».
Древние правила, которые разрешают «обмануть индейца», будь он сберегательным банкиром из Алабамы или русским, которому приснилось IPO в Нью-Йорке, не позволяют ссориться с соседями. Это сообщество считает идеальными принципы «закрытого клуба» The Stock Exchange Office двухсотлетней давности, но своим благополучием обязано только тем, что туда стали продавать билеты.
Дань традициям
Инвестиционные банки Bear Steams и Morgan Stanley профинансировали ужас манхэттенцев перед угрозой глобального терроризма. Они сразу же после терактов 11 сентября вложили деньги в строительство комплекса World Financial Center на берегу реки Гудзон в Нижнем Манхэттене. ТудапереезжаютMerrill Lynch, Lehman Brothers, CIBC Oppenheimer и New York Mercantile Exchange. Подряд получили братья Рейчманы из Olympia & York. Главной задачей для них остается не выйти за границы Нового Амстердама.
Дополнительная сложность для переселенцев краденого острова – соблюсти правила его внутренней сегрегации.
Например, с переездом Credit Suisse First Boston на Мэдисон-авеню в окрестностях возник новый ресторанный район, где кормятся клерки с 29 этажей Metropolitan Life Insurance building, которое занял банк. Сюда не стоит заходить аудиторам из Ernest & Young.
Предметом первой необходимости, за который ведется борьба между корпорациями, стали фитнес-центры. В ходе реконструкции такого, казалось бы, консервативного небоскреба, как Rockefeller Center, его спортклуб площадью в 90 000 кв. м стал поводом для интриг между сотрудниками нескольких переезжающих компаний.
Новой манхэттенской сегрегации способствовал вывод с острова промышленных предприятий. Производство переехало в Китай и в другие страны с дешевой рабочей силой. Дети бывших рабочих стали клерками и заняли свободные помещения. Если в 1950 году в промышленности Нью-Йорка было занято до миллиона человек, то сегодня – не более 200 000. В одном из покинутых индустриальных зданий, например, обосновалась компания Miramax. В 2001 – 2002 годах мелкие резиденты WTC, оставшиеся без крова, стремились сбежать в Нью-Джерси и Коннектикут, в 2003 году они начали возвращаться назад, на Манхэттен. Но эксперты все равно продолжают спорить, что станет с островом, где зародилась современная корпоративная культура. Пока Дональд Трамп завлекает арендаторов в принадлежащий ему одноименный небоскреб на Уолл-стрит, со страниц газет эксперты по недвижимости пугают миллиардера заявлениями о том, что бывшие офисные площади скоро превратятся в квартиры для гастарбайтеров.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
