Вечно недружественный софт

С 31 марта 2022 года действует указ президента, согласно которому запрещено покупать иностранное ПО для объектов критической информационной инфраструктуры и услуги для его поддержки. В 2023-м второй пункт из этого указа получил расширение в виде постановления правительства. В нем закрепляется понятие «доверенного программно-аппаратного комплекса» (ПАК), который соответствует определенным критериям.  

В постановлении сказано, что с 1 сентября 2024 года запрещено приобретать и использовать недоверенные ПАК. За одним исключением — если Минпромторг подтверждает, что аналогов доверенных ПАК российского производства нет. А сам переход субъектов КИИ на доверенные программно-аппаратные комплексы должен завершиться к 1 января 2030 года. Кроме того, по указу президента с 1 января 2025-го госорганам и госкомпаниям запрещено использовать иностранное программное обеспечение на объектах КИИ. 

Также в марте 2024 года правительство внесло в Госдуму законопроект, который наделил бы кабмин полномочиями определять по каждой отрасли типы информсистем, которые нужно относить к значимым объектам КИИ. В конце июля законопроект был принят в первом чтении, с тех пор остается без движения. Требование по переходу объектов на отечественное ПО с 1 января 2025 года остается неизменным. 

Сложности с отдельными классами программных продуктов — только часть комплексной проблемы перехода КИИ на российскую аппаратно-программную платформу, рассуждает Валерий Андреев, заместитель генерального директора по науке и развитию компании ИВК. Существуют четыре типа софта: системный, прикладной, встраиваемый и специальный. Переход на системный софт особых затруднений не вызывает: на сегодняшний день существуют и успешно развиваются несколько российских операционных систем, которые работают на компьютерах с процессорами Intel (а такой техники в российских организациях много), а также с процессорами «Эльбрус», «Байкал» и другими. С заменой прикладного и специального софта зарубежных производителей сложнее. Если заменить, например, офисные пакеты достаточно легко, поскольку они аналогичны по функциональности привычным зарубежным, то замена SAP ERP пока в ряде случаев невозможна. Российские решения не обладают нужной функциональностью в полной мере. Аналогичная проблема есть и со SCADA-системами, системами передачи и обработки сигналов, системами релейной защиты и др. Кроме того, не все отечественные программные продукты уже умеют работать на компьютерах с российскими процессорами — «Эльбрус», «Байкал» и других, говорит эксперт.

Есть много сложностей и со специализированным софтом, который был разработан для узких специфических задач компаний. Его надо портировать на новую платформу, то есть обеспечить совместимость с российской ОС и компьютерами на российских процессорах. А это время и немалые затраты. «Еще одна сложность связана с большими расходами на перевод объектов КИИ на российскую аппаратно-программную платформу. Предприятиям необходимо создать и поддерживать практически параллельную IТ-инфраструктуру. Хотя понятно, что такой переходный период не вечен: через какое-то время старая платформа становится неактуальной и выключается», — резюмирует Валерий Андреев.

Проблема замены программного обеспечения гораздо глубже, чем может показаться на первый взгляд, считает директор департамента реализации инфраструктурных проектов ГК Softline Виталий Попов. «Чтобы успешно заменить существующий набор решений, необходимо, чтобы этот набор был предварительно сформирован. Наши коллеги уже проделали значительную работу в данном направлении: провели пилотные проекты, изучили различные альтернативы и подобрали подходящие аналоги. Однако, исходя из нашего опыта, полноценно охватить все аспекты перехода на отечественное ПО крайне трудно», — рассуждает эксперт.

Например, замена операционной системы на рабочих станциях является реальной задачей, поскольку она не влияет на работу других продуктов. Однако при одновременной замене операционной системы, почтовой системы и бизнес-программ могут возникать конфликты, что приведет к остановке бизнес-процессов. В данной ситуации основная проблема заключается не столько в классе продуктов, сколько в полноте импортозамещения. Частичная замена программного обеспечения возможна, но закон требует замены всех компонентов, касающихся объектов критической инфраструктуры. Это включает как бизнес-приложения, так и операционные системы, утверждает Виталий Попов.

«За последние годы российские поставщики ПО смогли обеспечить рынок основными аналогами западных корпоративных IТ-систем. Исключением можно считать промышленное ПО (АСУ ТП и прочие низкоуровневые системы, тесно интегрированные с оборудованием): в этом случае полное импортозамещение невозможно по техническим причинам, так как эти системы неразрывно связаны с импортным аппаратным комплексом», — сказал Денис Салтыков, бизнес-архитектор департамента 1С ГК «КОРУС Консалтинг».

Ключевые сложности заключаются в объеме проектов, который невозможно реализовать в сжатые сроки, и в том, насколько возможно интегрировать новые решения в существующий IТ-ландшафт крупных компаний. IТ- и бизнес-архитектура корпораций крайне масштабна, каждое функциональное направление имеет сложную и разветвленную структуру. В большинстве случаев требуется замена сразу нескольких систем, что невозможно сделать одномоментно, рассуждает Денис Салтыков.

С замещением общесистемного программного обеспечения дело обстоит достаточно хорошо, говорит Алексей Смирнов, председатель совета директоров «Базальт СПО». «Объективные трудности возникают с замещением сложного инженерного ПО и специального софта, который поставлен в комплекте с уникальным оборудованием. Продолжать проект на другой системе проектирования почти равносильно тому, чтобы начать его заново. Поменять программное обеспечение в томографе — невозможно. Но основная причина проблем в другом. Владельцы КИИ поздно вспомнили, что сроки перевода объектов инфраструктуры на отечественный софт истекают. Они были определены полтора года назад, а о невыполнимости заговорили за три месяца до завершения. Те, кто действительно хотел перевести инфраструктуру на отечественный софт, уложились в отведенные сроки. Например, ПАО „Россети“ построили ключевую инфраструктуру не только на российском ПО, но и на компьютерах с отечественными процессорами», — отмечает Алексей Смирнов.

Огромные трудности возникают с замещением сложного инженерного ПО и специального софта, который поставлен в комплекте с уникальным оборудованием. Ведь поменять программное обеспечение в томографе невозможно. Фото: Александр Авилов / Агентство «Москва»

ПО на переправе не меняют

«Звучит парадоксально, но мы, наоборот, переводим несколько приобретенных предприятий с 1 C на SAP просто потому, что на текущий момент это будет более эффективно. Понятно, что это будет проблемой когда-то потом, но нам нужно выжить сейчас. Помимо общеэкономических проблем, крупный бизнес столкнулся с высоким налоговым бременем, включая windfall tax, персонала не хватает, особенно в сфере IT, взять его негде. Эти обстоятельства вообще не выглядят как те, в которых нужно брать на себя беспрецедентный проект по замене вообще всей IT-инфраструктуры. Я думаю, почти все сейчас в таком положении, нужно думать, как сохранить бизнес, это, кстати, и в интересах государства тоже. Так что я не думаю, что кто-то реально будет наказывать компании прямо сейчас за неисполнение требований по переходу на отечественный софт», — говорит источник в крупном российском промышленном холдинге.

Противопоставить что-то международным софтверным гигантам сложно. «Немецкая SAP превосходит нашу 1С в десятки или даже в сотни раз по всем параметрам: бюджет, количество инженеров, число строк кода и т. д. — и так практически во всех классах ПО. Да и слишком мало времени на это отводится. Поэтому мне кажется, что реально „заместиться“ к 2026-му очень мало кто успеет. Я думаю, что импортозамещение в полном объеме возможно не раньше, чем через 10 лет. И не уверен, что это ПО будет совсем нашим. Да, мир движется в сторону open source, когда код и „ничей“, и „общий“. Не думаю, что мы откажемся от всего хорошего, что помещают в отрытые репозитории недружественные страны. Скорее, мы со временем научимся собирать сквозные бизнес-процессы на платформах из собственных форков. Это и будут „наши“, но переиспользованные и доработанные лучшие технологии со всего мира», —рассуждает Олег Логвинов, генеральный директор компании «Логвинов Консалтинг Сервис» (ранее работал на руководящих должностях в компаниях «Башнефть», «Калашников», VK Tech).

«Стандартный цикл внедрения IТ-системы в „тяжелом“ корпоративном сегменте составляет около 1,5 лет и более. Одновременное внедрение более двух систем практически нереализуемо по причине необходимости увязать и встроить системы в общий системный ландшафт. Поскольку многим компаниям требуется заменить несколько платформ, минимальный срок перехода — 3–5 лет. Это возможно лишь при готовности бизнеса к компромиссам по функциональности ради ускорения, что может привести к снижению уровня сервиса с точки зрения функциональной оснащенности и даже повлиять на конечных потребителей. Для крупнейших корпораций эти сроки могут увеличиться вдвое из-за масштаба и сложности систем», — сказал Денис Салтыков.

Сдвигать сроки перехода на отечественное ПО объектов КИИ нельзя, уверен Виталий Данильчук, управляющий партнер сегмента «Энергетика, Промышленность, Металлургия, Телеком» компании IBS: «Есть конкретный срок, определенный президентом России, и довольно существенные риски для бизнеса, если они в эти сроки не уложатся. Регулярно возникают предложения сдвинуть срок „вправо“, разговоры про неготовность вендора и невозможность таких переходов (нет денег, нет технологий). Надо понимать, что это правильное стратегическое решение, обеспечивающее операционную стабильность системообразующих компаний, обеспечивающее безопасность страны. Да, ресурсоемкое и тяжелое, но жизненно необходимое».

Уроки истории

В конце октября произошло событие, напрямую не влияющее на ход импортозамещения, но давшее почву для размышлений. От работы над ядром Linux отстранили 11 сотрудников, использующих российские почтовые сервисы или связанных с российскими организациями, например МГУ и «Сбером». Вскоре это решение прокомментировал создатель Linux Линус Торвальдс, выступивший в довольно агрессивной манере. Он предложил недовольным «пораскинуть мозгами» и напомнил про Советско-финскую войну (Торвальдс — финн по происхождению, хотя и прожил бóльшую часть жизни в США). Это вызвало дискуссию на тему того, может ли свободное ПО, которое служит основой для большинства отечественных программных решений, также считаться 100 % «дружественным».

С другой стороны, без каких-то серьезных внешних событий, говорящих о необходимости защитить свою IT-инфраструктуру, российский бизнес так бы ничего и не сделал. «Правительственные решения по переходу на российский софт последовательно принимались начиная с 2014 года, но долгое время организации и предприятия занимали выжидательную позицию. При этом они так же последовательно лишались доступа к обновлениям и поддержке импортных программных продуктов. Это большие риски для любого бизнеса. Сейчас многие, наконец, это осознали и переводят инфраструктуру на российские решения не только потому, что таковы требования регулятора, а потому, что это потенциальная угроза для бизнеса», — говорит Алексей Смирнов.

Для бизнеса масштабные инвестиции в импортозамещение могут стать и возможностью улучшить свою IT-инфраструктуру. «Очень опасная ошибка заказчика — желание на новой платформе сделать полный аналог. Не нужно слепо повторять SAP или IBM Maximo на 1C ERP. В платформу заложена своя логика, своя модель данных. Нужно балансировать между особенностями бизнеса, которые точно не стоит игнорировать, и особенностями новой платформы. Импортозамещение, кстати, хороший повод навести порядок в процессах, получить дополнительный эффект для бизнеса, доделав, что не успели доделать в предыдущем большом проекте», — говорит Виталий Данильчук.