Виноваты гены
Пока ученые спорят о том, стоит ли употреблять в пищу генетически измененные продукты, российские компании думают совсем о другом: будет ли использование трансгенных материалов экономически выгодно? Именно коммерческие аргументы определят исход научных дискуссий. Ждать результатов осталось совсем недолго.
Первая волна публикаций о возможных последствиях использования трансгенных растений (ГМР) поднялась в московских средствах массовой информации весной 2002 года, после того как американская корпорация Monsanto получила от Госсанэпиднадзора сертификат биологической безопасности на два сорта ГМ-картофеля «Ньюлиф». В июне того же года исследовательский центр «Биоинженерия» при Российской академии наук объявил об окончании работ над тремя российскими сортами ГМ-картофеля, при создании которых были использованы технологии той же Monsanto.
Дискуссия, выплеснувшаяся на страницы газет и журналов, носила по сути научный характер, но нельзя было не заметить, что в защиту трансгенных растений выступал (разумеется) директор «Биоинженерии» академик Константин Скрябин, а высказывания против звучали в основном от представителей тех институтов, которые не были задействованы в проверке трансгенных культур на биологическую безопасность (финансирование таких работ ведет производитель ГМР). То есть у спора была и коммерческая подоплека.
«Биоинженерия» пока находится в начале пути, который уже почти завершила Monsanto. Сертификат Госсанэпиднадзора является предпоследним шагом: чтобы приступить к торговле семенами трансгенных культур, остается только пройти через Госкомиссию по испытаниям селекционных достижений и попасть в соответствующий государственный реестр. После регистрации своего картофеля Monsanto, несомненно, начнет продвигать по той же цепочке ГМ-сорта сахарной свеклы и кукурузы. Кстати, центр Скрябина уже работает над созданием собственного сорта ГМ-свеклы.
Насколько известно, шансы Monsanto на полную легализацию своего картофеля (который сейчас проходит демонстрационные испытания) весьма высоки, и уже в 2004 году семена «Ньюлиф» могут появиться в продаже. Этим, очевидно, и объясняется новый всплеск активности противников ГМР.
В начале июля компания «Август» – крупнейший российский производитель химических средств защиты растений – распространила в СМИ сокращенную стенограмму заседания бюро одного из отделений Российской академии сельскохозяйственных наук под заголовком «Риски выращивания трансгенных культур». Неделей позже «Август» организовала пресс-конференцию на ту же тему, а затем – «круглый стол» с участием ряда ученых, в том числе давних противников ГМР, под названием «Продовольственная безопасность России: элитное семеноводство и ГМ-культуры» (мероприятие проходило в день сдачи этого номера в печать). «Нам кажется, что скорый вывод трансгенных культур на российский рынок без четко проработанной нормативной базы и системы экспертиз не является оправданным, – говорит коммерческий директор компании «Август» Борис Тарасов. – Тем более что в перспективе это может привести к монополизации рынка средств защиты растений конкретной американской корпорацией».
Получается, что коммерческая составляющая научной дискуссии постепенно выходит на первый план. А иначе и быть не могло – это прекрасно иллюстрирует история применения ГМР на Западе.
Конфликт интересов
На сегодняшний день трансгенные культуры выращиваются в 16 странах мира. Основными производителями модифицированных сои, кукурузы и масличного рапса являются США, Канада и Аргентина – на их долю приходится 95% всех земель, задействованных под ГМР.
В Европе, вопреки расхожему мнению, выращивание и переработка трансгенных культур не запрещены. Например, модифицированная кукуруза в небольших количествах культивируется в Испании и Германии. В 1999 году страны Евросоюза ввели четырехлетний мораторий на лицензирование новых видов ГМР, что не отменило возможности импортировать несколько разрешенных ранее сортов сои и кукурузы. В июле этого года, по окончании моратория, Европарламент принял пакет законов, обязывающих производителей продуктов питания указывать на упаковках «Сделано из генетически модифицированных организмов», если доля этих компонентов в составе продукта превышает 0,9%.
За последние семь лет объемы мировых продаж семян ГМР выросли в 18 раз – до $4,25 млрд в 2002 году, тогда как продажи традиционных средств защиты растений (пестицидов) неуклонно снижались – с $29,2 млрд в 1996 году до $25,1 млрд в прошлом (данные американской консалтинговой компании ISAAA и британской PhillipsMcDougall). Широкое распространение ГМР объясняется не дешевизной семян, а тем, что их культивирование позволяет фермерам резко повысить урожаи и одновременно снизить закупки гербицидов (средств борьбы с сорняками) до 20%, а закупки инсектицидов (средств борьбы с насекомыми-вредителями) – до 40% – 0%. Например, в 2001 году потребление пестицидов в США уменьшилось на 21 000 т. Для сравнения: упомянутая выше российская компания «Август» в 2002 году продала чуть более 4500 т пестицидов примерно на $52 млн.
Примечательно, что крупнейшие производители пестицидов – американские корпорации DuPont и Monsanto, германская Bayer, швейцарская Syngenta – одновременно входят в число лидеров на рынке биотехнологий и трансгенных растений. Корпорации создают трансгенные культуры, устойчивые к воздействию их же собственных химикатов – гербицидов, способных помимо полного искоренения сорняков погубить и часть урожая. Например, Monsanto производит самый популярный в мире гербицид Roundup и одновременно продает семена устойчивой к нему же сои RoundupReady. Такая политика – следствие естественного процесса развития агро- и биотехнологий. Другое дело, что инвестиции в биоинженерию по силам лишь крупным корпорациям. Создание одного нового сорта ГМР, по данным ThePlantJournal, стоит от $50 млн до $300 млн и занимает 6 – 12 лет.
Российские продавцы пестицидов, инициировавшие очередную волну противодействия ГМР, опасаются, что Monsanto благодаря продвижению своих трансгенных культур сможет одновременно усилить позиции на отечественном рынке традиционных средств защиты растений. «Культивирование ГМР не предполагает полного отказа от пестицидов, и по всему миру Monsanto продает трангенные растения фактически «в пакете» со своими химикатами», – говорит Борис Тарасов из компании «Август».
Рынок к экспериментам готов
На долю Monsanto приходится примерно 37% мировых продаж ГМР – $1,58 млрд в 2002 году (еще на $1,84 млрд корпорация продала гербицидов и на $1,24 млрд – семян растений обычной селекции). В России по части трансгенных проектов у американцев есть большая фора перед конкурентами. И дело не в том, что Monsanto открыла представительство в Москве еще двадцать лет назад: европейские химические гиганты начали инвестировать в генную инженерию позже американцев. Германская корпорация Bayer, например, занялась биотехнологиями лишь в 2002 году, после покупки компании Aventis.
Почему в России Monsanto начала именно с картофеля? Во-первых, наша страна – крупнейший в мире производитель картофеля после Китая, при этом до 20% урожая этой культуры ежегодно гибнет от колорадского жука. Текущие потери и явные выгоды от выращивания ГМ-картофеля – основной аргумент Константина Скрябина, главы «Биоинженерии». Во-вторых, трансгенный картофель – одна из ранних разработок Monsanto, сейчас не пользующаяся таким же высоким спросом, как ГМ-соя и кукуруза. По информации «Ко», американцы предоставили «Биоинженерии» ген энтомотоксина (см. справку) безвозмездно, с условием выплаты роялти с будущих продаж семян. Причем эти прибыли согласно договору должны реинвестироваться в дальнейшие совместные проекты. Очевидно, что, продвигая свой картофель, Monsanto минимально рискует с финансовой точки зрения и одновременно отрабатывает процедуру сертификации и регистрации трансгенных культур.
В московском представительстве Monsanto не смогли оперативно ответить на вопросы «Ко» о перспективах использования ГМР в России, сославшись на период отпусков. Зато сотрудник одной из организаций, знакомый с деятельностью Monsanto, рассказал следующее: «Монсантовская» картошка – это так называемые промышленные сорта, которые в основном закупаются производителями чипсов и предприятиями быстрого питания. В России индустрия переработки картофеля только развивается, поэтому трансгенные аналоги этих сортов будут распространяться довольно медленно. По моим прогнозам, «Ньюлиф» в течение ближайших пяти лет будут использовать не более 10 – 15% всех хозяйств, выращивающих картофель. Проект Скрябина, вероятно, более перспективен: он занимается столовым картофелем, тем самым, что мы покупаем в магазинах. Но его картофель пока в стадии разработки».
Сам Константин Скрябин отводит на все испытания и регистрацию своего картофеля примерно три года. Параллельно «Биоинженерия» занимается созданием генетически модифицированной сахарной свеклы – без участия Monsanto (в этом году центр получил от Минпромнауки 150 млн руб. бюджетных ассигнований на продолжение своих исследований). Причем аграрии уже вовсю интересуются свеклой, устойчивой к гербицидам и насекомым-вредителям. «Использование данного сорта свеклы может значительно облегчить ее возделывание и уменьшить затраты на обработку посевов, – говорит Дмитрий Древлянский, вице-президент агропромышленной корпорации «Стойленская нива». – В случае сертификации этой культуры в России мы, возможно, примем решение выращивать ее на своих полях».
Российские агрохолдинги вообще довольно спокойно относятся к дискуссии о воздействии ГМР на организм человека и смотрят на проблему исключительно с коммерческой точки зрения. «Пока нет неоспоримых доказательств пользы или вреда трансгенных растений, – заявил «Ко» один из руководителей сельскохозяйственного подразделения группы компаний «Эфко». – Помимо подсолнечника мы выращиваем на своих полях более 20 различных культур, и, если в будущем на рынке появятся их трансгенные сорта, адаптированные для России, мы будем рассматривать целесообразность их применения».
К трансгенным культурам лоялен, если можно так выразиться, даже министр сельского хозяйства России Алексей Гордеев. На одной из недавних пресс-конференций он сказал: «У нас можно встретить невежественное отношение к проблеме трансгенных растений. Вокруг данной темы развернуто множество спекуляций, а словосочетание «генетически модифицированные продукты» до сих пор вызывает страх у потребителей».
Так что антитрансгенную инициативу компании «Август» вполне можно назвать своевременной и оправданной – с точки зрения коммерческих перспектив фирмы. Хотя руководство компании апеллирует и к интересам потребителей. «Все последствия применения пестицидов давно изучены, и хорошо известно, как не допустить негативных ситуаций, чего не скажешь о трансгенных растениях», – говорит Борис Тарасов.
Тяжело признаться
Что примечательно, производители продуктов питания, конечное звено во всей агропромышленной цепочке, очень настороженно относятся к трансгенным культурам. И виной тому – непрекращающиеся публичные дискуссии относительно пользы или вреда ГМР.
В России с 1999 года разрешен импорт и переработка нескольких сортов генетически модифицированной сои, кукурузы, рапса, сахарной свеклы и картофеля. Выращивать эти культуры у нас не столько запрещено, сколько не разрешено – как было упомянуто выше, для этого нужно получить санкцию Госкомиссии по испытаниям селекционных достижений и попасть в государственный «семенной» реестр.
Наиболее близка к полной легализации в России американская картошка. И хотя один из сотрудников Monsanto сказал «Ко», что корпорация пока не проводила здесь маркетинг своего продукта, вряд ли американцы стали бы что-то делать наобум. Потенциальными клиентами Monsanto могли бы стать ее «земляки», работающие в России, например сеть ресторанов McDonald’s или компания FritoLay (подразделение PepsiCo), построившая завод по производству чипсов в Подмосковье и в конце прошлого года объявившая о своих планах инвестировать до $10 млн в сельское хозяйство. Другое дело, что никто из производителей продуктов питания и рестораторов, с которыми связался «Ко», не высказал особой заинтересованности в закупках трансгенного картофеля.
«Среди наших потребителей наверняка есть люди, испытывающие недоверие к трансгенным продуктам, – говорит Юлия Малофеева, директор по качеству компании «Русский продукт» (крупнейший в России производитель чипсов). – Если мы когда-нибудь и будем использовать ГМ-сырье, то только после очень тщательного отбора и контроля его поставщиков и в строгом соответствии с российским законодательством».
В августе прошлого года Госсанэпиднадзор издал новую редакцию «Гигиенических требований к безопасности и пищевой ценности продуктов питания», согласно которым производители обязаны маркировать продукты, содержащие более 5% компонентов, полученных из ГМР. Вероятно, поэтому компании считают, что использование ГМ-сырья негативно скажется на их имидже. Хотя некоторые из них признают определенные преимущества трансгенных культур (стабильность урожая у поставщиков, лучшее качество сырья и меньшая цена), рисковать ради этих выгод своей репутацией переработчики не хотят. «Основной вопрос здесь не в коммерческой выгоде, а в отношении потребителей», – заявил «Ко» один из менеджеров компании «РСК Центр» (чипсы «Наш чемпион»).
«Мы закупаем сырье только у поставщиков, которые могут гарантировать, что их продукт не содержит трансгенных ингредиентов, – утверждает Валерия Силина, директор по внешним связям ресторанной корпорации «Ростик Групп». – Пока нет неоспоримых доказательств того, как именно ГМ-продукты влияют на организм человека, но мы предпочитаем не экспериментировать и подождем, пока наука подтвердит или опровергнет слухи».
«Ко» не удалось найти ни одного производителя, который бы признал, что закупает сырье из трангсенной сои (соевый белок используется в производстве колбасных изделий, а соевое масло и лецитин – в кондитерской промышленности). «Мы ориентируемся на европейские стандарты качества с их жестким отношением к ГМ-компонентам», – говорит Дмитрий Зубков, руководитель отдела по связям с общественностью мясокомбината «Черкизовский». «Компания Kraft Foods поддерживает прогресс и в сфере биотехнологий, однако в связи с озабоченностью жителей Европы по поводу ГМ-продуктов мы не используем их в этом регионе, в том числе в России», – говорит Кирилл Болматов, менеджер по корпоративным вопросам «Крафт Фудс Россия».
«Я ничего не слышал о планах отечественных производителей по выращиванию трансгенной сои, так что вопрос об употреблении такого сырья перед нами пока не стоит», – пояснил «Ко» Анатолий Ошаров, заместитель гендиректора компании «Техномол», владеющей крупнейшим в России заводом по глубокой переработке сои.
Но продукты с ГМ-соей в нашей стране, без сомнения, делают. В 2002 году Россия импортировала более 150 000 тонн соевых пищевых продуктов при собственном урожае сои в 290 000 тонн. Между тем, по оценке американской компании ISAAA, в прошлом году на трансгенные сорта пришлось более 50% общемирового урожая сои. В ноябре 2002 года сотрудники московского отделения Greenpeace приобрели в различных торговых точках столицы 27 наименований продуктов питания – в основном мясные изделия и детское питание. Эти образцы были направлены для тестирования на содержание ГМ-компонентов в германскую лабораторию AgroFood Diagnostics. В апреле этого года «Информационный бюллетень Гринпис-Россия» сообщил о результатах неформальной проверки – каждый третий образец содержал ГМ-белки, а в четырех образцах колбасных изделий доля трансгенной сои достигала 70 – 80% от общего ее содержания.
Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что позиция компаний-производителей по отношению к ГМР скорее популистская, нежели принципиально жесткая. Когда в России появятся собственные трансгенные культуры, и их производители начнут соответствующую информационную кампанию, не исключено, что переработчики ими заинтересуются. Правда, производители колбасы, чипсов и печенья уверены, что в нашей стране до выращивания трансгенных сои, картофеля и сахарной свеклы дело дойдет не скоро.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
