Вывернутая кожа
Сколько сюрпризов готовит новый политический сезон, не знает никто. Манипуляции общественным мнением стали в России обычным делом. Однако те россияне, которые полагают, что искажение волеизъявления граждан при помощи политических технологий – это удел их родины, глубоко заблуждаются. В европейской истории подобная практика известна со времен Наполеона.
Двести с лишним лет назад во Франции правительство самым энергичным образом воздействовало на результаты плебисцита. Последствия этого вмешательства Европа расхлебывала 20 лет.
Все дело в методике подсчетов
Как известно, после государственного переворота 18 – 19 брюмера (9 – 10 ноября) 1799 года власть во Франции была вверена трем консулам: Наполеону Бонапарту, Эмманюэлю-Жозефу Сийесу и Пьеру-Роже Дюко. Через месяц после переворота была подготовлена соответствующая конституция, которую для придания ей легитимности необходимо было провести через процедуру всенародного голосования.
Первый наполеоновский плебисцит, который еще называют плебисцитом VIII года (летосчисление при этом ведется от провозглашения республики в сентябре 1792 года),имел место 25 декабря 1799 года. По официальным данным, за новую конституцию, сделанную под трех консулов во главе с Бонапартом, проголосовали 3,11 млн человек, против – 1562 человека.
Следует отметить, что потенциальных волеизъявителей было около 8 млн, а реальных голосов «за» подало лишь чуть больше 1,5 млн. Эти цифры показались тогдашнему министру внутренних дел брату Наполеона Люсьену Бонапарту слишком несерьезными, и он самовольно добавил к ним численность армии и флота, подразумевая, что все военные конечно же проголосовали бы «за».
Формально армия участвовала в голосовании, но на самом деле во многих частях за всех своих подчиненных голосовали командиры. Численность некоторых частей просто приплюсовали, где-то проголосовали «хором» и т.д. Охватить всю армию и флот просто не было физической возможности (желания сделать это тоже не было).
Кроме того, Люсьен Бонапарт добавил к проголосовавшим «за» еще 900 000 человек, а число потенциальных волеизъявителей уменьшил до 5 млн. Главной задачей хитроумного родственника Наполеона было всеми правдами и неправдами перевалить через трехмиллионный рубеж, чтобы иметь возможность провозгласить символический результат в 60%. Что и было успешно сделано: вместо реальных 1,55 млн голосов «за» было показано 3,11 млн.
После объявления официальных результатов плебисцита Наполеон первым делом закрыл 160 из существовавших в стране 173 газет (через некоторое время их останется лишь четыре). Сделав это и обезопасив себя от критики снизу, он убрал неугодного ему консула Сийеса, откупившись от коллеги высокооплачиваемой должностью президента сената. Бывший аббат, взвесив свои шансы, решил не вступать в борьбу и не стал отказываться от годового оклада в 200 000 франков.
Пост второго консула незаметно перешел к юристу Жану-Жаку-Режи де Камбасересу, а третьим консулом стал финансист Шарль-Франсуа Лебрен.
Голоса недовольных этими перестановками довольно скоро потонули в гуле оваций. В 1800 году Наполеон в битве при Маренго нанес удар по Австрии, склонив ее к заключению мира (Люневильский мир), а в марте 1802 года на мировую пошла и Англия (Амьенский мир), вернув Франции захваченные колонии и базы на Средиземном море. Выдающиеся военные и дипломатические достижения Бонапарта в Европе обеспечили Наполеону, как сказали бы современные политические технологи, «высокий рейтинг» в глазах избирателя. Вотум доверия развязал Наполеону руки для куда более масштабных экспериментов.
«Первый, кто не проголосует «за», будет расстрелян»
В 1802 году второй консул Камбасерес начал намекать законодателям, что следовало бы как-то наградить Наполеона от лица всей нации. Предлагались почетные титулы Миротворца или Отца народа. Подобное никак не могло удовлетворить амбиций первого консула, и Камбасерес принялся поодиночке уговаривать членов сената пожаловать Наполеону титул пожизненного консула. Удивительно, но у сенаторов хватило мужества воспротивиться, и они ограничились постановлением, согласно которому Наполеон провозглашался первым консулом на новый десятилетний срок.
Тогда по совету Камбасереса Наполеон написал в сенат, что хочет узнать, стоит ли ему принимать это предложение и желает с этой целью обратиться к народу. 10 мая Камбасерес созвал государственный совет, чтобы решить, как сформулировать вопрос. Результат подготовительной работы известен: перед французским народом был поставлен вопрос: «Будет ли Наполеон Бонапарт пожизненным консулом?» Такая формулировка была равносильна очередному государственному перевороту, ведь существовавшая конституция ничего подобного не предусматривала. Однако законодатели лишь склонили головы перед свершившимся фактом.
В результате так называемый плебисцит Х года состоялся, и его результаты оказались следующими: за пожизненное консульство Наполеона «проголосовали» 3,56 млн человек (99,8% голосовавших), против – лишь 8374 человека (0,2%).
Результаты эти неудивительны, ведь голосование было открытым, граждане должны были выражать свое мнение в присутствии многих свидетелей. Для этого необходима известная смелость. Впрочем, были во французском плебисците 1802 года и свои специфические особенности «свободного волеизъявления граждан». В «Воспоминаниях» парламентарий Станислас де Жирарден, например, рассказывает об одном генерале, который созвал своих солдат и заявил им: «Товарищи, сегодня стоит вопрос о провозглашении генерала Бонапарта пожизненным консулом. Все свободны в своих мнениях, но я должен предупредить, что первого, кто не проголосует за пожизненное консульство, я расстреляю прямо перед строем».
Кто «против»?
С другой стороны, в условиях набирающей силу наполеоновской диктатуры 8374 голоса «против» кажутся чем-то сверхъестественным. Эти 8374 человека рисковали жизнью в самом прямом смысле этого слова. Кто же были эти отчаянные храбрецы? Прежде всего «против» голосовали идейные республиканцы, которых было много среди высшего офицерского состава армии. В частности, отважный генерал Латур-Мобур открыто обратился к Наполеону с заявлением, что сможет голосовать «за» только при условии, если будет восстановлена свобода печати.
Лора д’Абрантес, жена генерала Жюно, в своих «Мемуарах» приводит рассказ о том, что ее муж, бывший в то время военным комендантом Парижа, прямо сказал Наполеону о сомнениях избирателей, прежде всего провинциальных, относительно законности и правильности проведения всенародного голосования.
Честолюбивый Бонапарт вспылил: «Что такое? Меня признала вся Франция, а я нахожу цензоров среди своих самых дорогих друзей!»
«Ну вот, моя бедная Лора, – печально констатировал потом Жюно, – я сказал то, что думал, но кажется, у нас уже нельзя говорить правду, чтобы не прогневить кого-либо». Если так думал один из самых преданных Наполеону людей, что же говорить об остальных. Генералы Моро, Пишегрю, Лекурб, Карно и многие другие так и не признали власть Наполеона Бонапарта.
Голосовали «против» и простые солдаты. Так, например, в «Мемуарах» Мио де Мелито приводится такой факт: в одной артиллерийской роте из 50 человек «против» проголосовали 38, что составило 76%.
Знаменитый политический деятель эпохи революции маркиз де Лафайет тоже негативно относился к идее пожизненного консульства. В целом этот плебисцит окончательно положил конец связи Наполеона с либералами закалки 1789 года.
Безумие тщеславия
А через два года Наполеон был провозглашен императором Франции с правом наследования, и произошло это все так же «свободно» – в результате так называемого плебисцита XII года. «За» проголосовали 3,57 млн человек (99,9%). «Против» осмелились высказаться лишь 2569 человек.
Следует отметить, что поначалу слово «империя» даже не произносилось, сенат лишь назвал пожизненного первого консула «столь же бессмертным, как и его слава». Затем осторожно завели речь о праве наследования титула, и лишь через несколько недель бесконечных интриг и сомнений один депутат по имени Кюре впервые озвучил тезис о том, что «первый консул Наполеон Бонапарт может стать Императором французов с правом наследования этого титула для членов его семьи».
Решительно выступил против империи Лазар Карно, бывший член конвента и комитета общественного спасения, бывший член директории и бывший военный министр. «Против» был и такой влиятельный человек, как бывший член директории и бывший консул Сийес. Однако к мнению вчерашних героев уже никто не прислушивался. Сенаторы дрожали от страха при одной только мысли о том, что Наполеон разгонит сенат, так же как в свое время он поступил с директорией и советом пятисот.
Была создана специальная комиссия, от имени которой 3 мая 1804 года депутат Панвиллье сделал доклад, главная мысль которого заключалась в одной фразе: «Общее мнение состоит в признании необходимости единой власти и права наследования этой власти».
Законодательный корпус находился на каникулах, но его президент провел поспешное голосование среди тех, кого ему удалось найти в Париже. На факт отсутствия кворума никто не обратил внимания. Президент сената Камбасерес и специальная сенатская комиссия быстро сформулировали вопрос к французскому народу: «Хочет ли народ наследования императорского титула Наполеона Бонапарта по прямой, естественной, легитимной и приемной линиям?» Вопрос о том, желают ли граждане Франции установления империи, был дипломатично обойден. Решение принималось без всякого участия народа. Лишь в 13 департаментах были зафиксированы голоса «против».
В 11 департаментах (Верхние Альпы, Коррез, Гар, Вар, Воклюз, Верхняя Луара, Де-Севр, Эндр и др.) абсолютно все граждане были «за». Сказочное единодушие!
Также ни одного голоса «против» не было отмечено среди 400 000 голосовавших в армии и среди 50 000 голосовавших на флоте. В это тоже верится с трудом, ибо республиканцев по духу в вооруженных силах оставалось более чем достаточно. В частности, открыто критиковал провозглашение империи генерал Мале в городе Ангулеме. Он оказался единственным комендантом, который не стал устраивать в своем городе праздничную иллюминацию.
Скорее всего, голоса Мале и ему подобных были по той или иной причине признаны недействительными. Широко известные ныне методы приписок и подтасовок были детально проработаны уже к далекому 1804 году с одной лишь разницей, что двести лет назад все это было физически гораздо сложнее, так как еще не были изобретены компьютерные программы, облегчающие такой «труд».
Французский историк Фредерик Блюш приводит следующие данные: по его оценкам, в сухопутной армии проголосовали «за» лишь 120 302 человека, а во флоте – 16 224 человека. Эти результаты «округлили» до 400 000 и 50 000.
Так за счет «свободного волеизъявления граждан» простой генерал сначала стал первым консулом, затем пожизненным первым консулом, а затем и императором французов. Опытные юристы быстро оформили все изменения. Ведь, как говорил еще Людовик XII, они умеют «растягивать и поворачивать законы, подобно тому как сапожники вытягивают и выворачивают кожу». Ну а Наполеон, посчитавший себя после этого единственным правомочным представителем нации, за годы императорства больше ни разу не беспокоил народ какими бы то ни было голосованиями.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
