Юридическое лицо
Иностранцы вот-вот подомнут под себя юридическую поддержку российского бизнеса – а это огромный рынок, на котором вращаются большие деньги. Крупные корпорации все чаще предпочитают привлекать адвокатов из международных юридических контор, час работы которых стоит $150 – 400.
«В Москве работают около десятка крупных международных юридических фирм, – говорит глава московского бюро CliffordChancePunderCISLtd. Герман Шмитт. – И еще столько же западных адвокатских бюро масштабом поменьше». И все они отнюдь не на вторых ролях в адвокатской табели о рангах (см. рейтинги PricewaterhouseCoopers на сайте http://global.practicallaw.com/home/main.asp).
Страна советов
Российское представительство CliffordChance открылось в 1991 году. К тому времени фирма была главным консультантом Лондонского клуба по вопросу о реструктуризации российских долгов, так что наша страна уже не была для нее терра инкогнита. Серьезный бизнес в России компания начала в 1993 году, и с тех пор ее обороты ежегодно увеличивались примерно на 50%. Самыми удачными в этом смысле оказались 1996 – 1997 годы (когда после президентских выборов в страну пришли крупные западные инвесторы) и, как ни странно, 1998-й. После кризиса несколько западных фирм, входящих в первую двадцатку мировых рейтингов, ушли с российского рынка. Д-р Шмитт и некоторые другие остались – и выиграли: ведь должен же был кто-то давать юридические советы растерявшимся западным инвесторам.
Нуждающихся в советах оказалось так много, что CliffordChance в 98-м удвоила свой оборот.
А тут подоспели и изменения в законодательстве (например, в Законе о банкротстве), способствовавшие росту интереса к услугам юристов. К примеру, в 1993 году в судебном производстве находилась всего лишь сотня дел о банкротстве, в 1994-м – 240, в 95-м – уже 1108, в 1996 году – 2400, в 97-м – 4700, а в 1998-м, когда был принят новый Закон о банкротстве – уже 10 000. На 1 октября 2001 года суды рассмотрели почти 34 тыс. таких дел. А каждое дело – это юристы с их почасовой оплатой.
В 1999 году, когда все более или менее успокоилось, для юристов впервые наступили трудные времена: западный бизнес после дефолта шел в страну уже не так охотно.
Тогда юристы обратили свой взор на российские компании. В 1999-м в списке корпоративных клиентов CliffordChance (а надо отметить, что фирма имеет дело только с компаниями) появилось первое отечественное предприятие. Сейчас, по словам Германа Шмитта, российские компании составляют примерно 30% от общего числа клиентов фирмы, причем дают 50% ее оборота. Так что меньше чем за три года CliffordChance отобрала у отечественных адвокатских бюро изрядный кусок пирога.
Местная специфика
«Русские клиенты хотят сразу получить готовый ответ, что-то вроде рецепта, – говорит Герман Шмитт. – Они настаивают на том, чтобы я брал на себя ответственность за окончательное решение. С западными клиентами мы «играем» в своеобразный пинг-понг: вопрос – ответ, вопрос – ответ… Мы объясняем им, что если сделать то-то, то получится одно, а если поступить вот так, то произойдет другое или третье. Решение же они принимают сами».
Этим обусловлен и характер финансовых отношений между юристом и клиентом. Во всем мире практикуются почасовые ставки, россияне же предпочитают договариваться о цене работы в целом. «Иностранцы смотрят на нашу работу как на процесс, – говорит д-р Шмитт. – Никто не ведает, сколько он продлится. В России сразу хотят знать, сколько это будет стоить. Для нас это рискованно – если мы неверно определим цену работы, то будем выполнять ее себе в убыток. Поэтому когда мы не можем назвать точную цифру, то отказываемся от проекта».
Юристы говорят о том, что в последние три года спрос на их услуги растет, поскольку российское бизнес-сообщество устало от стрельбы. «Предприниматели понимают, что все должен решать закон, а не политика и не личные отношения», – говорит Шмитт. «У них выросли дети, они хотят что-то им передать», – добавляет его российский коллега. «Они все меньше мыслят категориями, когда г-н такой-то «контролирует» такую-то структуру, а кто в ней чем владеет – поди разберись, – говорит адвокат Андрей Городисский. – И все больше мыслят категориями права. Российским компаниям нужно выходить на международные финансовые рынки, а для этого необходима прозрачная структура собственности и менеджмента. Многие компании сегодня проводят соответствующие структурные изменения». И тут, конечно, не обойтись без адвоката.
А вот в среднем бизнесе дела пока обстоят иначе. Как в анекдоте: приходит гражданин к адвокату и говорит ему, что хочет развестись с женой. «Отлично, – отвечает тот, - это будет стоить тысячу долларов». – «Да вы с ума сошли! За 500 баксов ее берутся пристрелить!». И дети вроде бы у бизнесменов средней руки тоже есть, да вот потребность в адвокатах почему-то меньше.
В результате лишь очень узкий сегмент юридического рынка – высококлассные дорогие услуги для большого бизнеса – в России развит лучше, чем в Центральной Европе. Соответственно и цены на услуги бизнес-юристов у нас выше, чем там, но зато процентов на 50 ниже, чем в таких мировых финансовых центрах, как Лондон или Нью-Йорк.
Внутреннее устройство
В московском офисе CliffordChance трудятся около 40 юристов, 30 из них – россияне. Важный источник пополнения штатов – студенты. Ежегодно компания получает несколько сот резюме, около 100 человек приглашает на интервью. Шесть-семь из этой сотни остаются в качестве практикантов, а лучшие из них имеют шанс получить постоянный контракт.
Фирма выполняет только разовые, наиболее важные работы (например, покупка или слияние фирм, на что уходит два-три месяца), покрывая все аспекты законодательства – корпоративное право, банковские операции, рынок ценных бумаг, недвижимость, налогообложение, ведение судебных процессов (в том числе уголовных, если в таком процессе участвует сотрудник корпорации).
Те, кто знает
Адвокатское бюро «Андрей Городисский и партнеры» работает в Москве уже десять лет. Как и у CliffordChance, серьезным бизнесом Городисский занялся через два-три года после открытия. Развитию фирмы помогли корреспондентские отношения (так юристы называют партнерство, при котором несколько фирм, расположенных в разных странах, вместе обслуживают одного и того же клиента) с американскими юридическими компаниями. Городисский говорит, что это сотрудничество помогло юристам его бюро освоить западные стандарты адвокатской деятельности. А это, в свою очередь, позволило привлечь западных клиентов. «В начале 90-х они поняли, что иностранные адвокаты не могут работать здесь достаточно эффективно – в этой среде эффективны только те, кто ее хорошо знает», – вспоминает он. В итоге российские фирмы составляют только 40 – 50% от общего количества клиентов бюро Городисского.
Однако и западные конторы сумели перестроиться: они стали выдвигать на ключевые должности российских специалистов. Те, кто еще недавно перекладывал бумажки с места на место, начали делать хорошую карьеру. Во многих фирмах россияне сумели стать партнерами, что еще несколько лет назад было просто невозможно. Разумеется, это обстоятельство заставляет и «наших» подтягивать условия труда к уровню, принятому в иностранных фирмах, иначе лучшие специалисты просто разбегутся.
Городисский считает, что в ведущих российских адвокатских бюро условия труда не хуже, чем в западных юридических фирмах. «Единственное, в чем мы им уступаем – это в том, что мы не можем предоставить аналогичные контракты специалистам самого высокого класса. Их скупают на корню». Таких «звезд» ( широкая публика их не знает, поскольку они предпочитают «не светиться») в Москве 10 – 12 человек. Что нужно, чтобы стать бизнес-юристом высокого класса? Прежде всего трудолюбие, говорит Городисский, затем талант. Желательно окончить МГУ или МГИМО, получить LLM (западный диплом магистра права), попрактиковаться минимум пять – семь лет и вступить в иностранную коллегию адвокатов (высоко котируется, к примеру, Нью-Йоркская коллегия адвокатов). Россияне растут очень быстро: за те немногие годы, что прошли с момента прихода иностранных юридических фирм в нашу страну, они заняли в адвокатских бюро серьезные позиции. Например, около десяти лет назад в только что открывшийся офис крупной американской фирмы пришла молоденькая девушка. Тогда она перекладывала бумажки. Сегодня – старший партнер и глава офиса.
Вопрос времени
Андрей Городисский: «За последние десять лет российские юридические фирмы значительно укрепили свои позиции, невзирая на силу и мощь иностранных фирм. Россияне расширили офисы, приобрели навыки работы по международным контрактам, значительно повысили свой профессионализм. На мой взгляд, удельный вес отечественных адвокатских бюро на рынке юридических услуг, оказываемых корпоративным клиентам, постоянно растет. Но мы уступаем в обслуживании российских клиентов при осуществлении сложных международных коммерческих операций. В таких случаях россияне вынуждены обращаться к иностранным юристам – у тех значительно больше опыта работы по таким проектам, у них есть офисы в различных странах, а значит, они имеют специалистов различных юрисдикций. К тому же само имя крупной юридической фирмы дает клиенту определенный уровень профессиональных гарантий. У российских юридических фирм быстро растет рейтинг, но чтобы стать вровень с международными адвокатскими бюро, им нужно время».
Доля адвоката
«Конкуренция на рынке юридических услуг обостряется, – считает бизнес-адвокат, пожелавший остаться неназванным. – Сейчас по всему миру создаются транснациональные юридические корпорации, и мелкие фирмы просто оказываются съеденными. У нас же пока идет процесс образования мелких и средних адвокатских офисов. Если мы хотим, чтобы юридическая практика в России принадлежала не только иностранцам, нашим фирмам тоже следует объединяться. Иначе лучшие отечественные специалисты уйдут в иностранные юридические фирмы, и к серьезным вещам нас не допустят».
Почему же для адвокатских контор так важна глобализация? Потому что адвокатская контора в наши дни – это не только опытные юристы, готовые, по словам Андрея Городисского, работать по 26 часов в сутки, но и квалифицированный персонал (помощники и секретари), технически оснащенный офис, средства связи и вообще все то, что называется инфраструктурой. Маленькой конторе такое не по карману. «А без этого корпоративный клиент работать с нами не будет, – говорит Городисский. – Более или менее сложный проект требует привлечения двух-трех специалистов из самых разных областей права. Бизнес-адвокат должен свободно владеть профессиональным английским, у него должна быть возможность проводить он-лайновые консультации сразу с несколькими коллегами. Конечно, для этого необходимы специальные производственные навыки и соответствующая инфраструктура». Отсюда, поясняет Городисский, и столь высокие ставки: бизнес-адвокатура очень дорога, но и издержки ее велики. Кстати, услуги российской юридической фирмы обходятся пока на 30 – 40% дешевле, чем услуги крупного иностранного адвокатского бюро. Но это еще ничего. Когда все начиналось, «наши» стоили в два-три раза дешевле «не наших». А сейчас серьезный процесс с судебным разбирательством – это десятки, если не сотни миллионов долларов.
Естественно, в связи с почасовой оплатой услуг юриста возникает вопрос: а так ли уж адвокат, получающий деньги не за результат, а за время, заинтересован в окончании своей работы? На этот счет тоже есть анекдот. «Папа, – говорит молодой адвокат старому, – сегодня я выиграл дело мистера Смита!» – «Что ты наделал! Еще твой прадед на этом деле построил свой первый дом. Твой дед купил ранчо, я стал богат, ты закончил Гарвард – и теперь все испортил!»
Знающие люди говорят, что процессы порой затягивают и на Западе. «Тамошний юрист тоже не сразу ответит на вопрос, а скажет, что ему надо провести исследование», – говорит сотрудник одного СП. Как с этим бороться? В некоторых странах закон позволяет пообещать адвокату долю от выигрыша, в других это запрещается. Те, кому светит эта самая доля, работают быстрее.
Ответственности за проигрыш юристы, по сути дела, не несут ни в России, ни за рубежом. Правда, за границей юриста могут судить за профессиональную ошибку или за халатность. Но случаи такие крайне редки (адвокатские ассоциации стараются не доводить дело до суда). Поэтому единственно серьезное наказание для юриста – это когда клиент отказывается от дальнейших услуг неудачливого адвоката и перестает рекомендовать его другим.
Депутат, бандит, юрист
Нередко приходится слышать, что хороший юрист в России – не тот, кто знает законы, а тот, кто знает «ходы». Справедливость этой сентенции подтверждается многочисленными переделами собственности с участием адвокатов и судей. Вот что говорила в одном из своих интервью Татьяна Трефилова, руководитель Федеральной службы России по финансовому оздоровлению и банкротству: «Все чаще мы наблюдаем стремление искусственно обанкротить жизнеспособные компании. Кредиторы делают все возможное, чтобы долг им не был возвращен. Например, не указывают свои реквизиты в заявлении, направленном в суд. А если расчетный счет вдруг становится известен, то быстро закрывают его, не сообщая реквизиты нового счета. Не буду говорить обо всех уловках, чтобы не пропагандировать нечестные приемы, но поверьте на слово: лучшие юристы в фирмах, о которых идет речь, занимаются тем, чтобы должник не мог перевести свои деньги. Мы пошли таким путем: тщательно проанализировали 100 дел по банкротству. Примерно треть кредиторов была заинтересована не в получении денег, а в смене собственника».
За эти дела у нас не наказывают. В качестве исключения можно привести лишь один-единственный случай: в марте 2001-го за предумышленное банкротство в Петербурге осудили бывшего директора ООО «Ника» (это небольшой магазин) – гражданку Пикулину Е.А.
Разумеется, среди адвокатских контор есть такие, кто играет по правилам, но есть и те, кто делать это отказывается. Адвокаты в один голос дружно говорят, что они в таких делах не замешаны, что берегут свое доброе имя и репутацию своего клиента, а если вдруг такой-сякой клиент настаивает на использовании грязных технологий, то они отказываются от ведения дела. Но потом… почему-то просят вообще не затрагивать эту тему. Дескать, мы вам ничего не говорили.
От представителя одной западной компании, находящейся в состоянии затяжной судебной войны с российским партнером, мы услышали очень негативное мнение о российских юристах. «Знаете, каков стол, таков и стул, – горько иронизирует наш собеседник. – На Западе из 100 адвокатов вы найдете одного-двух, которые будут нечисты на руку с точки зрения налогового законодательства. Но чтобы они «кинули» клиента или использовали грязные технологии – это исключено. Адвокатский клан – очень закрытый, и если будешь пойман на этом хоть раз, сразу же окажешься вне игры. Самое страшное для адвоката – это если ты обратишься с жалобой в коллегию или решишь проверить, как он платит налоги. Например, юрист пытается «наколоть» тебя по деньгам. Согласно западному законодательству налогом облагается не все, что он получает, а только его зарплата. То есть ему выгодно выписывать себе меньше рабочих часов, но больше накладных расходов. Одного такого я напугал налоговой проверкой, подсчитав по его бумагам, что за два года он сделал 11 тыс. копий документов. После этого счет, который он мне выставил, тут же урезан на $30 тыс. Что адвокат может сделать для клиента на Западе? До конца испытывать на прочность закон. Не зачитали права при аресте? Зачитали по-английски, а он по-английски не понимает? Все, арест недействителен. Но людей, которые не считаются с законом, – единицы. А здесь депутат, бандит и юрист за деньги сделают все что угодно».
Вредная профессия
Андрей Городисский: “Бизнес-клиент не терпит, когда его адвокат занят другими делами, отсутствует в офисе после 7 вечера или ушел в отпуск. Работа бизнес-адвоката – это полное самоограничение. Мобильный телефон включен 24 часа в сутки. Ты нужен сейчас, а не через 5 минут, потому что если в записной книжке у менеджера написано, что в 10.00 он звонит адвокату, то именно в 10.00 он должен услышать своего адвоката, поскольку в 10.30 у него уже другая деловая встреча. Это не означает, что мы находимся в рабских условиях, но мы должны делать все от нас зависящее, чтобы обеспечить клиенту эффективное обслуживание».
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
