За спичками
Кроме Альфреда Нобеля, группы АBBA, шведского стола и шведской стенки, Швеция знаменита безопасными спичками, придуманными в XIX веке именно там. Страна держала на них мировую монополию, оплотом которой была International Match Corporation Ивара Крюгера. Впрочем, он вошел в историю не столько как промышленник, сколько как, по определению одного из биографов, «Леонардо аферистов».
Сложно представить, но до 30-х годов XIX века люди добывали огонь в основном при помощи кремня и огнива. Альтернативой стали шарики желтого фосфора, открытого еще в 1669 г. немцем Хеннигом Брандом. Через десять лет после открытия самого фосфора ирландец Роберт Бойл придумал первые в мире спички, смешав фосфор с серой. В Англии фосфорные спички из-за едкого серного запаха стали называть «люциферами». Свои варианты фосфорных спичек появились во многих европейских странах, но все были опасными для здоровья, а то и для жизни. Горели они очень жарко: упавшая спичка могла прожечь ковер. И кроме того, были крайне токсичными: продолжительный контакт с желтым фосфором вызывал у рабочих спичечного производства некроз костей. Одним из достаточно распространенных способов добровольного ухода из жизни стало глотание спичечной головки.
Переход на красный
В 1820-х над созданием безопасных спичек задумался шведский химик Йонс Якоб Берцелиус. Идею замены желтого фосфора безопасным красным удалось воплотить в жизнь ученику Берцелиуса Густафу Эрику Пашу, который, проводя исследования в Стокгольме в 1844 г. придумал нанести красный фосфор на внешние стенки коробка, а на головку спички — химикаты, взаимодействующие с фосфором. В том же году Паш получил патент на свое изобретение, и стокгольмский химический завод J.S. Bagge&Сo. начал выпускать новые безопасные спички. Проблема заключалась в сложности и дороговизне производства красного фосфора: продукт получался дорогостоящим, причем ненадежного качества — полоска фосфора быстро стиралась. Профессору Пашу не удалось решить эту проблему, и производство прекратилось, а через восемь лет после регистрации истек и срок патентной защиты.
Довести до ума прототип безопасных спичек удалось братьям Лундстремам. Старший, Йохан Эдвард, начал свои эксперименты почти одновременно с Густафом Пашем в маленькой снятой им лаборатории. В 40-х годах XIX века Йохан Лундстрем получил права на технологию изготовления спичек из красного фосфора. Вместе с младшим братом Карлом, занимавшимся коммерческой стороной бизнеса, Йохан Эдвард купил землю в городке Йончепинг, где братья построили небольшой цех по выпуску спичек. Усовершенствовав технологию, Лундстремы в 1855 г. получили новый патент, и в том же году на Всемирной выставке в Париже их спички наградили медалью как раз за безопасность производства: в ход шел красный фосфор, не отравлявший рабочих. Кроме того, братья придумали и более практичную упаковку своему товару. Вместо латунных тубусов был смоделирован первый спичечный коробок, и это решение в принципе не изменилось и до сих пор.
К тому же спички Лундстремов были значительно дешевле: цену удалось снизить за счет автоматизации производства. В конце 1860-х годов братья наняли инженера по имени Александр Лагерман, который изобрел станки для изготовления как спичек, так и коробков. Конструкция оборудования держалась в секрете, так что Лундстремы и Лагерман около двадцати лет не получали патентов на станки, дабы не дать конкурентам ни единой возможности скопировать технологию.
Успех этих спичек не только на внутреннем рынке, но и за границей, где изобретение братьев Лундстремов прославилось как «шведские спички», дал старт новой отрасли. В 1870-х шведские предприниматели бросились выпускать спички, в стране заработало 120 спичечных заводов. Одним из них и была фабрика, принадлежавшая семье Крюгеров. Ухмылка истории: бизнес братьев Лундстремов, вдохновивший когда-то Пера Эдварда Крюгера на открытие спичечного производства, в 1917 г., когда сами братья уже покинули этот бренный мир, был поглощен компанией, принадлежащей его внуку Ивару.
Из железа и бетона
Ивар, родившийся в 1880 г., был сыном Эрнста Крюгера, владевшего на паях с братом Фредриком двумя спичечными фабриками семьи в городке Кальмар, на юго-востоке Швеции, и первым в очереди потенциальных наследников. Но, закончив экстерном школу и Королевский технологический институт в Стокгольме по специальности инженера-строителя, молодой человек не торопился возвращаться в провинцию и в 1900 г. с $100 в кармане отбыл за удачей в Америку. Там после безуспешных попыток заработать на торговле недвижимостью Крюгер нашел работу по специальности в строительной компании Fuller Construction, внедрявшей новейшую технологию того времени — железобетонные конструкции. Крюгер принял участие в строительстве отелей New York Plaza и Carlton в Йоханнесбурге, нескольких офисных зданий, мостов и спортивных сооружений и восемь лет спустя вернулся в Швецию осваивать местный строительный рынок. Вместе с другим инженером, Паулем Толем, они основали компанию Kreuger&Toll.
Однако шведы поначалу с недоверием отнеслись к продвигаемым инженерами американским технологиям. Ивару Крюгеру пришлось просвещать соотечественников, читая публичные лекции и сочиняя статьи для прессы. Дабы заполучить контракты, Ивар также придумал условие фиксированной даты сдачи объекта: если Kreuger&Toll не укладывалась в сроки, то обязана была платить штраф за каждый день просрочки. Зато за каждый день опережения графика заказчик должен был выплачивать подрядчику премиальные. Таким образом, на строительстве шестиэтажного здания в Стокгольме Крюгер обещал клиенту выплатить около $18 000 за день отставания от графика, но закончил стройку раньше на два месяца, получив премию, в шесть раз превышавшую изначальную сумму контракта. В течение нескольких лет фирма применила свои железобетонные конструкции на строительстве Олимпийского стадиона в Стокгольме, универмага Nordiska Kompaniet и фундамента самого символа шведской столицы, Стокгольмской ратуши, где проходит ежегодный Нобелевский банкет, и заработала репутацию одной из ведущих строительных компаний Европы. И тогда Ивара Крюгера «догнал» фамильный бизнес.
Империя спичек
Пока Ивар возводил стокгольмские достопримечательности, на спичечных фабриках Крюгеров в Кальмаре в 1911 г. возникли финансовые проблемы, и, пытаясь помочь родственникам, он впервые заинтересовался спичечным бизнесом. Со времен изобретения безопасных спичек его соотечественниками спрос на этот товар невероятно вырос благодаря распространению газовых плит и курения. Две трети рынка шведских спичек контролировала Jonkoping&Vulcan, преемник компании братьев Лундстремов. Ивар задался целью составить ей конкуренцию и, более того, выйти на мировой рынок.
Он начал с того, что, заручившись финансовой поддержкой крупных банков, объединил семь спичечных фабрик Кальмара в одну акционерную компанию, Forenade Tandsticksaktiebolaget. И хотя ее капитал в десять раз уступал капиталу основного конкурента, Крюгеру удалось подмять под себя Jonkoping&Vulcan. Для этого он воспользовался сложностью исторического момента, конкретно дефицитом сырья. Первая мировая война затронула главных поставщиков шведской спичечной отрасли: древесину поставляла Россия, а химикаты - Германия и Англия. Поставки сырья сократились, и, выкупив весь запас фосфора основного поставщика йончепингской фабрики, Ивар Крюгер поставил ее в безвыходные условия.
В 1918 г., после покупки Jonkoping&Vulcan, Крюгер создал спичечную монополию Swedish Match Company, быстро завоевавшую всю Скандинавию и двинувшуюся дальше. Через пять лет Ивар уже был владельцем International Match Corporation (IMCO) со штаб-квартирой в Нью-Йорке, производившей 75% всех спичек планеты, так что, по свидетельству историков вопроса, «деньги капали в карман Ивара Крюгера почти всякий раз, как кто-нибудь прикуривал сигарету». На пике успеха, в 1929 г., бизнес Крюгера оценивался в 30 млрд шведских крон, что в современном эквиваленте равно примерно $100млрд. Для сравнения: в том же году совокупный объем выданных кредитов в его родной Швеции равнялся всего 4 млрд крон.
"Раскольников финансов"
В 1920-х International Match привлекла около $150 млн от американских инвесторов, и почти все эти средства утекли за океан. Ивар Крюгер придумал, как ему казалось, беспроигрышную комбинацию: в обмен на предоставление монополии на производство и продажу спичек европейскими правительствами магнат ссужал их деньгами, от которых те в условиях послевоенной разрухи не могли отказаться. Этой схемой он и привлекал инвесторов, вкладывавшихся в IMCO.
Подвох был в том, что прибыльность спичечного бизнеса была хоть и большой, но не колоссальной, как это хотел представить шведский магнат, плативший дивиденды не из прибыли, а из капитала. Это было очень похоже на финансовую пирамиду. И закончилось все так же, как обычно заканчиваются истории финансовых пирамид.
Гора денег
Первые упоминания о схеме, названной впоследствии финансовой пирамидой, встречаются в рассказе Чарльза Диккенса «Жизнь и приключения Мартина Чезлвита», написанном в 1844 г. Но обычно такие схемы именуют «пирамидами Понци» — по имени человека, который очень уж умело ими пользовался.
Итальянец по происхождению и авантюрист по духу Чарльз Понци прибыл в Америку в 1903 г., имея капитал в $2,5. В первые годы жизни в Новом Свете Понци пришлось работать посудомойщиком и официантом, на какое-то время он переселился в Канаду, при этом к 1919 г. за его плечами было уже две судимости. В том же году ему в руки вместе с каким-то письмом из-за границы попал международный обменный купон, который можно было обменять на почтовые марки для оплаты обратного отправления.
Самое интересное заключалось в том, что в европейских странах на один купон можно было получить одну марку, а в США — шесть. Этой разницей цен Понци и решил заманивать клиентов, предлагая им вложить деньги в предприятие, которое бы занималось сбытом в Америке купонов, приобретенных в Европе. На занятые $200 он учредил в Бостоне The Securities Exchange Company. То, что количества фактически распространяемых международных обменных купонов было явно недостаточно для удовлетворения потенциального спроса, учредителя нисколько не беспокоило. Его целью являлось создание простой финансовой пирамиды, когда деньги последующих вкладчиков выплачиваются предыдущим. Понци обещал 150% прибыли в течение 45 дней. Заинтересованность проявили огромное число представителей самых разных социальных слоев — от крупных чиновников и полицейских до простых обывателей.
Уже к июлю 1920 г. Понци получал до $250 000 ежедневно. К этому времени в его фирме штат увеличился до 30 человек, а сам основатель купил себе 22-комнатый особняк в престижном районе. Однако тем же летом счета финансовой пирамиды были заморожены в результате иска кредитора, у которого Чарльз занял $200, с которых все и началось (Понци просто не вернул долг). Впоследствии аудиторская проверка показала, что The Securities Exchange Company никакой деятельностью, кроме распределения денег от новых вкладчиков предыдущим, не занималась. Из $10 млн, полученных Чарльзом Понци, он сумел вернуть вкладчикам лишь $8 млн и был осужден на пять лет за мошенничество.
Крюгер умудрился стать владельцем 400 реально существующих компаний, включая банки, риелторские конторы, угольные шахты, целлюлозный комбинат и другие предприятия, но все рухнуло во время Великой депрессии, когда экономить стали даже на спичках. В середине 1931 г. впервые за 15-летнюю карьеру Ивара Крюгера в мировых финансовых кругах пошли слухи о нестабильности его активов. Чтобы поправить дела, он попытался провести слияние своей телекоммуникационной группы L.M. Ericsson Co. и американской International Telephone&Telegraph и даже согласился на проведение аудита, который выявил финансовые проблемы. Когда Крюгер обратился за очередным кредитом в шведский Sveriges Riksbank, совокупный объем предоставленных ему шведскими банками заимствований уже мог представлять собой угрозу стабильности шведской валюты.
Правительство, опасаясь, что крах Крюгера может негативно отразиться на экономике страны, санкционировало выдачу кредита. Но в качестве гарантий он использовал активы, уже бывшие залогом для других кредиторов. Когда для прояснения этого вопроса Ивара Крюгера вызвали на встречу в Стокгольм, он вылетел из США в Европу и 12 марта 1932 г. застрелился в номере парижского отеля.
После смерти Ивара следователям понадобилось пять лет, чтобы распутать сеть его компаний и банкротств. В общей сложности Крюгер, которого называют «Раскольниковым финансов» за его уверенность в том, что сверхчеловек со сверхцелью вправе не подчиняться закону, остался должен инвесторам $400 млн.