Жить по совести

В начале мая «Роснефть», отреагировав, видимо, на слова Владимира Путина о том, что он не знает, какова зарплата руководителя «Роснефти», которого к тому же президент назвал «достаточно эффективным менеджером», раскрыла объем вознаграждения Игоря Сечина и схему выплат топ-менеджменту. Выяснилось, что размер должностного оклада президента «Роснефти» устанавливается советом директоров в пределах от 15 до 20 млн руб. 

Исходя из этих сумм, зарплата Сечина в год может составить, без учета премий и дополнительных выплат, до 240 млн руб. Размер годовой премии устанавливается в процентах от годового денежного вознаграждения и составляет 150%. Таким образом, с учетом премии в 360 млн руб., Игорь Сечин может получать до 600 млн руб. в год.

Для остальных топ-менеджеров «Роснефти» размер должностного оклада устанавливается с учетом величины оклада президента компании: для первого вице-президента – от 30 до 50%, для вице-президентов – от 20 до 40%, для остальных топ-менеджеров – от 10 до 35%. Размер годовой премии этих топ-управленцев устанавливается в процентах от годового денежного вознаграждения и составляет 140%.

Такая публичность в России пока нова. Достаточно вспомнить, как долго и отчаянно сопротивлялся обнародованию своих доходов глава ОАО «РЖД» Владимир Якунин. Но все же кое-какие оценки есть, и ими в конце 2014 г. поделился Forbes. Согласно этим оценкам, абсолютным лидером по доходам стал президент – председатель правления банка «ВТБ» Андрей Костин с $37 млн, вторую строчку занял руководитель «Газпрома» Алексей Миллер (оценка $25 млн), третью – президент Банка Москвы Михаил Кузовлев ($17 млн), а на четвертой позиции расположился глава Сбербанка Герман Греф ($16 млн). 

В США экономика устроена иначе. Лидерами по доходам среди топ-менеджеров там стали по итогам 2014 г. представители компаний, очень мало имеющих общего с государством, госфинансами и национальными природными ресурсами, зато близкие к Джону Мэлоуну. Во всяком случае, это следует из данных, опубликованных The New York Times. Джону Мэлоуну 74 года, сам он уже давно миллиардер и основатель обширной империи, в которую входят многочисленные компании кабельной связи и прочих телекоммуникационных сервисов. Руководить созданным им конгломератом Джон Мэлоун уже не руководит, но исправно заседает в советах директоров аффилированных с ним фирм. И очень много платит их генеральным директорам. Так много, что The New York Times даже отметила, что эти люди – одни из самых высокооплачиваемых в мире.

Например, назначенный Джоном Мэлоуном генеральным директором кабельной компании Discovery Communications Дэвид Заслав за 2014 г. получил вознаграждение $156 млн. Таким образом, он стал самым высокооплачиваемым гендиректором публичной компании в США. На втором месте в этом списке везунчиков гендиректор еще одной мэлоуновской компании – Liberty Global – Майкл Фрис. Сам Мэлоун в этом бизнесе занимает пост председателя совета директоров. Разрыв между первым и вторым местом значителен и составляет $44 млн. Но надо полагать, что со своими $112 млн Майкл Фрис вполне счастлив. 

Один из ближайших соратников Мэлоуна Грегори Маффей вообще в 2014 г. получал выплаты дважды. Как глава компании Liberty Media он заработал $41,3 млн, а как руководитель Liberty Interactive – еще $32,4 млн. В обеих этих компаниях Джон Мэлоун – председатель. Наконец, Томас Ратледж, глава кабельного оператора Charter Communications, где членами правления являются Джон Мэлоун и Грегори Маффей, получил в 2014 г. сравнительно скромные $16 млн, что, впрочем, на 259% больше, чем его заработок в 2013 г. То есть четверка гендиректоров на круг получила свыше $350 млн. 

По итогам 2014 года именно главы технологических компаний, а равно финансовых групп и производителей лекарств занимают высокие места в рейтинге корпоративных компенсаций.

Подсчитано, что если взять американские публичные компании с капитализацией более $1 млрд (из числа тех, что подали свои отчеты в Комиссию по ценным бумагам и биржам на 1 апреля 2015 г.), средняя сумма вознаграждения двухсот наиболее высокооплачиваемых гендиректоров составила $22,6 млн против $20,7 млн годом ранее. При этом женщин в списке двухсот заработавших больше всех топ-менеджеров всего тринадцать. И их вознаграждение в среднем составило $20 млн. 

Каждому – по труду

В теории это все вполне нормально до тех пор, пока устраивает акционеров. Однако на практике, особенно после финансового и экономического кризиса 2008–2009 гг., вопрос о том, сколько получают гендиректора и в целом топ-менеджмент, перестал быть их личным делом или делом самой компании, превратившись в вопрос едва ли не политический. В США был принят считающийся многими одиозным, но от того не менее действенный закон Додда – Франка (назван по именам разработавших его сенаторов Барни Франка и Кристофера Додда), который вынудил советы директоров уйти от некоторых вызвавших особое недовольство общественности изощренных оплатных схем. Например, если уходящий гендиректор получает «золотой парашют», то компании более не берут на себя, как это бывало прежде, выплату налогов. 

В основном ушли в прошлое дополнительные пенсионные планы, а предоставление топ-менеджерам акций компании теперь привязано к показателям бизнеса и не является более вещью безусловной и регулярной. В законе также прописаны механизмы, позволяющие акционерам эффективнее и доходчивее доносить до топ-управленцев свое недовольство. 

Самое главное, за что боролись и борются в Соединенных Штатах сторонники зарплатной справедливости – это привязка доходов топ-менеджеров к результатам их работы. Иногда, хотя, возможно, реже, чем хотелось бы, это срабатывает. Скажем, у ритейлера Walmart год не задался по операционным показателям, и руководство компании получило меньше, чем планировалось. Компенсация гендиректора Дага Макмиллана составила в $2,9 млн, и это 75% от изначально причитавшихся ему $3,8 млн. Недоброжелатели Макмиллана, впрочем, считают, что и этого ему много за его работу. 

В поисках справедливости

Разработчики и сторонники закона Додда – Франка рассчитывали, конечно, на большее, делая ставку прежде всего на повышение подотчетности компаний в вопросах компенсаций топ-менеджерам и прозрачности. То есть на самом деле расчет был на совесть. Но, по подсчетам за 2014 г., впервые в истории каждый из первой десятки рейтинга самых высокооплачиваемых американских генеральных директоров получил не менее $50 млн. 

По большей части основу компенсационного пакета составляют акции, но практика выплаты бонусов наличными все еще сохраняется, примеры не так уж редки. The New York Times приводит как пример босса телекомпании CBS Лесли Мунвеса. В прошлом году он принес в семью $25 млн. Причем $12 млн из этой суммы было хоть как-то привязано к бизнес-показателям, а $13 млн Лесли Мунвес получил в качестве признания, за заслуги в создании качественного контента, то есть практически только за то, что попросту выполнял свои обязанности. Наличными $20 млн бонуса получил Филипп Дауман, глава компании Viacom, а руководитель Walt Disney Роберт Айгер – $23 млн.

Специалисты считают, что это особый психологический эффект: люди, получающие такие заоблачно высокие доходы, кажется, вполне искренне считают, что их талант достоин подобного вознаграждения и что это на самом деле просто конкурентоспособная, рыночная и потому оправданная оплата их труда. 

Американцы, однако, не оставляют попыток умерить аппетиты CEO. Комиссия по ценным бумагам и биржам работает над новыми требованиями. Компаниям придется рассчитывать и раскрывать соотношение, разрыв между доходами гендиректора и средней зарплатой сотрудников. Замысел снова в том, что если компании придется сообщить о разнице в тысячу раз, то, возможно, у кого-то зашевелится совесть.