Злачный тупик
Все крупные отечественные проекты по экспорту зерна, запущенные до сих пор, заканчивались неудачей. Показательны в этом плане примеры компаний "Росинтерагросервис" (РИАС) и Valars, в свое время занимавших весьма существенные доли на российском рынке зернового экспорта. РИАС создан в 2000 г. предпринимателем Анатолием Хааком. Согласно версии, озвученной в СМИ, бенефициарами РИАС могли быть родственники губернатора Краснодарского края Александра Ткачева. Компания сумела быстро развиться, нарастив объем торговли зерном до 1 млн тонн ежегодно - второе-третье место по объемам бизнеса в России.
Первые серьезные сложности РИАС начал испытывать в 2008 г., в момент кризиса, его внешние долги превысили $100 млн. Кредит выдавал пул международных банков, в качестве обеспечения выступала пшеница. Однако в 2010 г., после введения запрета на экспорт зерна, компания была вынуждена объявить дефолт по долгам, а в 2011 г. началась процедура ее банкротства. Говорили о некомпетентности менеджмента, но факт остается фактом. Второй пример - международная аграрно-торговая Valars Group, образованная в 2006 г. бизнесменом Кириллом Подольским после того, как он разошелся с партнерами по компании "Югтранзитсервис" (ЮТС). На тот момент ЮТС был достаточно крупным экспортером зерна. Кирилл Подольский начинал развивать ЮТС с конца 1990-х вместе с акционерами ITF Group Holding и получил 30-процентную долю в совместном бизнесе. Когда оборот ЮТС превысил $500 млн, между партнерами возникли непреодолимые разногласия. "Это связано с проблемой неквалифицированных акционеров. Когда меня выгоняли из ЮТС, многие говорили, что так нельзя делать, будут проблемы. Другие утверждали: "Незаменимых людей нет". Со временем выяснилось, что в этой истории речь шла именно о "незаменимости". Ведь все, что нужно было сделать после моего ухода, - нанять вменяемых менеджеров, и компания не развалилась бы. Но сделать это могли бы только вменяемые акционеры", - так сам господин Подольский отзывался в одном интервью о своем уходе из ЮТС.
Покидая ЮТС, Подольский увел с собой порядка 40 ключевых управленцев. После ухода команды Подольского дела у ЮТС пошли на спад. Спустя два года тот же Подольский выкупил компанию, которая не только торговала зерном, но и владела Таганрогским судоремонтным заводом, занимавшимся перевалкой зерна. Как и РИАС, Valars Group угодила в долговую яму в кризисном 2008 г. И точно так же пыталась справиться со сложностями вплоть до 2010 г., до введения моратория на экспорт зерна. В начале 2010 г. компания была вынуждена продать РИАС Азовский зерновой терминал. А уже в июле нынешнего года стало известно, что Федеральная антимонопольная служба разрешила фирме "Аутспан Интернешнл" (российская "дочка" одного из ведущих мировых агротрейдеров - сингапурской Olam) приобрести основные производственные средства Азовского зернового терминала. По словам источника "Ко", не исключено, что благодаря деньгам сингапурцев РИАС сможет рассчитаться по долгам, однако после возрождения это будет уже другая компания. Впрочем, собеседник сомневается, что Анатолию Хааку хватит сил на то, чтобы, перезапустив проект, сделать его заметным для рынка. В то же время в 2011 г. Valars Group реорганизовалась в агрохолдинг Valinor (образован путем слияния украинского агрохолдинга "Валары" и российского агрохолдинга группы Valars) и трейдинговую компанию Valars. По информации "Ко", трейдер Valars в настоящее время работает "с небольшим оборотом".
Опасный рынок
Рынок экспорта зерна отличается высокой конкуренцией между существующими игроками и почти полной закрытостью для новичков. И это естественно для сегмента, где крутятся большие деньги и присутствуют международные мейджоры, такие как Glencore, Cargill, Bunge, Nidera, Louis Dreyfus. Особенно привлекательной зерновая торговля стала в 2011 г., после окончания действия моратория на экспорт, введенного в августе 2010 г. За год было вывезено много зерна из хранилищ - так называемых переходящих остатков. Урожай выдался тоже достойный. Однако в этом году переходящих остатков оказалось не так много, а урожай, как отмечают участники рынка, вырос плохой. "К сожалению, мы уже чувствуем нехватку грузов и прогнозируем, что до нового года экспорт закончится сам собой. Потому что экспортировать будет нечего", - заявил "Ко" топ-менеджер одной из компаний, экспортирующих зерно. К тому же, по его словам, практически вся пшеница на рынке скуплена крупнейшими зарубежными игроками. Они же "разогнали" цены до такого уровня, что экспорт попросту перестал быть выгодным.
По разным оценкам, объем экспорта зерна из России может в этом году составить от 12 до 15 млн тонн. При этом в настоящее время уже вывезено более 7 млн тонн. Для сравнения: в закончившемся 30 июня зерновом году РФ поставила рекорд экспорта зерна за постсоветские годы - 27 млн тонн. Из-за нехватки зерна цены на него на внутреннем российском рынке бьют исторические максимумы: цена за тонну пшеницы сегодня доходит до 11 000 руб., хотя еще в начале июля хозяйства продавали тонну за 7000 руб. В прошлом году цены колебались в диапазоне 5000-6000 руб. за тонну.
"В этом году сельхозники банковали, - делится наблюдениями один из участников рынка. - Приходишь, даешь 9000 руб. за тонну, платишь предоплату, а завтра узнаешь, что кто-то предложил 9100 руб. за тонну, и получаешь назад свои деньги, оставшись без товара". В итоге самый главный показатель на российском рынке торговли зерном - цена с доставкой в порт Новороссийск (FOB Новороссийск) - выросла до 11 500 руб. за тонну. "Это абсолютно беспрецедентная цена", - подчеркивает собеседник "Ко".
В результате сейчас у всех торговцев примерно одинаковая проблема: возникла диспропорция между ценой закупки и ценой продажи на экспорт. Как говорят участники рынка, сейчас хорошо зарабатывать не получается. Не помогает даже возврат НДС, на который ориентируются экспортеры. Сегодня средняя доходность трейдера составляет 100-150 руб. за тонну, тогда как в прошлом году она доходила до 750 руб. Поэтому такие российские и международные трейдеры, как Bunge, Cargill, Nidera, "Основа", в настоящее время либо временно приостановили торговые операции, либо свели их к минимуму. "В рынке" остались лишь "мейджоры из мейджоров" - Glencore, Louis Dreyfus, Olam, которые, по информации "Ко", продолжают довольно активные отгрузки на экспорт.
На фоне диспропорции между ценой закупки и ценой продажи зерна в России зарубежные потребители не спешат покупать нашу пшеницу, что неудивительно. Французская пшеница сегодня предлагается по цене около $345 за тонну, а российская - по $350 и выше. По этой причине, например, последние египетские зерновые тендеры проходили уже без участия поставщиков из РФ.
"Цена, скорее всего, будет и дальше демонстрировать вялотекущий рост", - отмечает вице-президент Российского зернового союза Александр Корбут. Пока драйвером роста цен остается экспортный рынок - экспортеры закупают зерно, чтобы выполнить заключенные еще два-три месяца назад контракты. По словам Александра Корбута, Россия утрачивает ценовую конкурентоспособность как экспортер зерна, а это приведет к тому, что экспорт затихнет, что, по мнению эксперта, достаточно четко проявится уже в ноябре и будет сдерживать рост цен на отечественную пшеницу. Однако продолжение роста цен, как полагает Корбут, неизбежно, ведь хранение стоит денег, а с нового года и перевозки дорожают. Так кто же осмеливается играть на рискованном зерновом рынке в условиях фактически закрытого на данный момент экспорта?
Молодая поросль
На рынке экспорта зерна из РФ доминируют иностранцы, тогда как на россиян приходится не более 30% операций. При этом отечественные структуры не имеют возможности привлекать дешевые финансовые ресурсы из-за рубежа, поэтому и работают с переменным успехом.
К последним, например, относится трейдер GT Group, созданный при комбинате "Стройкомплект" (КСК), который входит в группу "Дело", совладельцами ее являются экс-депутат Госдумы и руководитель комитета по транспорту Сергей Шишкарев и Тимофей Телятник. Группа владеет активами в транспортной отрасли, в частности стивидорными активами в Новороссийске и парком железнодорожных вагонов.
До определенного момента КСК просто грузил товар с машин на суда. Однако позже пришло понимание, что пора строить элеватор. А когда построили, то осознали, что собственная торговая компания могла бы использовать наличие элеватора как конкурентное преимущество. Хранилище позволяет накопить судовую партию не в авральном, а в спокойном режиме. Экспортеру нужно понимание, что он может в течение двух-трех недель, спокойно скупая товар в хозяйствах или у посредников, накопить судовую партию.
Как рассказал "Ко" гендиректор GT Group Павел Максин, компания приступила к работе в феврале 2012 г. Пока, по его словам, торговля зерном является "бесплатным дополнением" к КСК, при этом у компании нет задачи выдавить со своего терминала уже работающих клиентов. Хотя один из собеседников "Ко" отмечает, что торговая фирма, поддерживающая загрузку терминала в моменты, когда товара на рынке немного, при улучшении конъюнктуры может стать серьезным конкурентом для остальных трейдеров.
Сегодня GT Group работает в основном на крупных трейдеров мирового уровня - Cargill, Bunge, Olam, помогая им дополнять судовые партии зерна. При этом планы компании ограничиваются торговлей через терминал КСК. "Мы используем бизнес-модель, которую уже применяют другие терминалы. Наша задача - торговать на экспорт через свой терминал с погрузкой на суда и с возвратом НДС и занять до 25% перевалки КСК", - уверяет Павел Максин.
GT Group не единственная российская компания, возникшая после окончания действия моратория на экспорт. Например, краснодарская "Основа" (совладелец - предприниматель Андрей Долуда) образована около года назад после того, как бывшие партнеры по бизнесу решили разойтись. "Основа" торгует зерновыми и кормовыми продуктами. "Вышли на рынок зимой и увидели, что возможности для привлечения финансирования и успешной работы на рынке есть", - сказал "Ко" Андрей Долуда. По словам собеседника, за год удалось отправить на экспорт около 1,2 млн тонн зерна. "Зачастую мы работаем таким образом, что кладем товар на хранение, это называется длинная позиция", - рассказывает Долуда. Впрочем, как отмечают другие участники рынка, в формировании длинных позиций российским игрокам далеко до иностранцев.
Зерновые хищники
Рынок зернотрейдинга в РФ сегодня находится в руках у транснациональных компаний, не зависимых от российского финансового сектора. Крупнейшим игроком на нашем рынке зернового экспорта с долей около 15% является "дочка" транснационального трейдера Glencore - Международная зерновая компания (МЗК). У нее есть доступ к дешевому зарубежному финансированию и возможности использования глобальной филиальной сети. "Они находятся на такой ступени развития, что отслеживают рынок полностью - от закупки до более-менее крупной розницы, - рассказывает источник "Ко" на рынке. - Они просто скупают на рынке весь товар, какой увидят".
Возможности финансирования МЗК таковы, что в ее распоряжении всегда есть несколько сотен тысяч, а иногда и более миллиона тонн зерна. Той же стратегии придерживается другой крупнейший международный трейдер - Louis Dreyfus. Именно эти коммерческие структуры "разогнали" цены на российское зерно до астрономических уровней.
Существуют разные мнения, почему нашим игрокам не удается поколебать позиции международных на отечественном рынке зернотрейдинга. По мнению генерального директора Института конъюнктуры аграрного рынка Дмитрия Рылько, неудачи крупных российских игроков в прошлом были связаны с тем, что они хотели в считанные месяцы достичь того, чего западные мейджоры добивались десятилетиями. При этом всем игрокам, вне зависимости от паспорта конечного бенефициара, по мнению эксперта, требуется ряд мер господдержки. Для этого Минсельхозу нужно осознать истинное значение российского зернового экспорта для экономики и начать устранять "узкие места", например связанные с железнодорожным сообщением и предоставлением госгарантий под экспортное финансирование торговых операций с отечественным зерном. "Диву даешься, приезжая в Новороссийск, каким образом России удается быть ведущей мировой державой по экспорту зерна, работая на такой примитивной портовой инфраструктуре", - подчеркивает Дмитрий Рылько.
Есть и такое мнение, что зарубежные мейджоры попросту не позволяют россиянам создать значимого игрока, "убивая" тех, кто пытался это сделать, определенными воздействиями на рынок. "Зная твою позицию, мейджор может маневрировать, снижать в нужный момент рынок до критических значений. Для него это локальный убыток на один-два месяца, тогда как для российской компании, даже достаточно крупной, это будет равносильно крушению", - рассуждает один из участников рынка. Если в этих рассуждениях есть доля истины, то последний проект группы "Сумма" Зиявудина Магомедова - компания "Союз Трейдинг" - может попасть в "зону риска" как потенциальный серьезный конкурент зарубежным трейдерам-гигантам. Внешэкономбанк согласился одолжить "Сумме" 20% средств на строительство терминала во Владивостоке стоимостью до $250 млн. В августе "Союз Трейдинг" выиграл тендер GASC (гострейдер Египта) на поставку 60 000 тонн российской пшеницы в сентябре. Столько же нашей пшеницы поставит и Glencore.
Между тем президент Владимир Путин на саммите глав государств Организации Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества пообещал удвоить экспорт зерна до 25-30 млн тонн в ближайшие восемь лет.
Интервенции вместо моратория
Пытаясь стабилизировать стоимость зерна, государство недавно начало применять механизм товарных интервенций. Первая интервенция, проходящая в последнее время, рассчитана на продажу из государственных закромов около 500 000 тонн пшеницы на Дальнем Востоке и в Сибири. По мнению участников рынка, это здравая политика, которая может поспособствовать стабилизации цен на зерно, тогда как в предыдущие годы чиновники предпочитали регулировать рынок путем "обрезания" экспорта. Например, два года назад был объявлен мораторий на экспорт с целью обеспечения продовольственной безопасности. А после многие эксперты и участники рынка констатировали, что это стало серьезной ошибкой. Главным объяснением было то, что в 2010 г. урожай зерновых на юге РФ был стандартным, несмотря на то, что в Центральной России и Поволжье из-за аномальной жары бушевали пожары. "Цены в итоге особенно не отыграли, а вот денег в сельское хозяйство в течение года практически не приходило", - говорит источник "Ко" на рынке. По его словам, на экспорт тогда могло пойти порядка 10-12 млн тонн пшеницы, которые перешли в качестве остатков на следующий год.