Дмитрий Зимин: «Мы поняли, что самое тяжелое – продать услугу»
Как заклинания звучат сегодня утверждения связистов о том, что телекоммуникации остаются единственным сектором, который продолжает существовать, привлекать инвестиции и даже развиваться. Так ли хорошо дела обстоят на самом деле? Объяснять реальное положение вещей генеральный директор компании «Вымпелком» Дмитрий Зимин начал издалека:
– Вначале несколько замечаний макроэкономического характера. В конце XX века сложилась четкая и объективная картина развития экономики всех промышленно развитых стран, самым заметным фактором которого является рост удельного веса сервисного сектора экономики.
Другими словами, доля сервисных отраслей экономики сейчас колеблется от 60 до 80% в валовом национальном продукте, т.е. 60 – 80% денег и людей заняты в сервисном секторе экономики. Под сервисным сектором мы понимаем весь спектр отраслей, направленных на обслуживание человека: например, компании-перевозчики вроде нашего «Аэрофлота» – в них людей занято больше, чем во всем авиастроении. Именно этот сектор является локомотивом, который тянет за собой другие отрасли экономики. Ведь нужны не АТС и не оптоволокно сами по себе, а услуги. В Советском Союзе сервисный сектор практически отсутствовал. И становление России как демократического и сильного государства неизбежно связано с развитием сервисной экономики, а в этом секторе наиболее динамично развиваются такие направления, как информатика и телекоммуникации.
Продажа знаний становится одним из основных продуктов на мировом рынке. Тем самым и наша уверенность в будущем основана на осознании того, что этот сектор экономики в России будет развиваться достаточно быстрыми темпами.
Ко: Сейчас на рынке связи складывается довольно опасная тенденция. За последние годы в России появилось множество сервисных компаний-операторов, которые успели выйти на очень хороший уровень предоставления услуг. В то же время есть сохранившиеся с прежних времен естественные монополисты, такие, как «Ростелеком», МГТС и т.п. Все это время они сидят, если сравнивать их, к примеру, с известной всем «Транснефтью», «на трубе», продают к ней доступ и прекрасно себя чувствуют. При этом они никогда не ставили во главу угла развитие сервиса, поскольку им и так хорошо. Между тем в условиях кризиса они оказались в более выигрышном положении, чем новички: обладая собственными каналами связи, они могут снижать цену до любого уровня. А теперь они еще и начали поглощать сервисные компании.
Д.З.: Всякий монополизм действительно опасен, но вместе с тем, мне кажется, вы несколько преувеличиваете: ведь те же монополисты уже ощущают конкуренцию со стороны новичков. Ведь посмотрите, что такое «Ростелеком» - это фактически продавец услуг магистральной связи, компания не работает с конечным пользователем. А сколько сейчас компаний, предоставляющих услуги дальней связи: и «Комстар», и «Комбеллга» (кстати, они используют и спутниковые каналы связи, т.е. впрямую конкурируют с «Ростелекомом»), и т.д.. Смотрите, вот Гуркин («Московская сотовая связь». - Прим. Ко) создал «Транзит-Телеком» по сути для того же самого, и он с «Ростелекомом» достаточно успешно конкурирует. «Ростелеком», конечно, пока доминирует, но его монополия и сейчас призрачна и долго не сохранится. По крайней мере я уверен, что в крупных городах ситуация не так драматична, как вы говорите.
Ко: Однако многие операторы, которых вы перечислили, были созданы теми же МГТС и «Ростелекомом». Таким образом, они заранее поставлены в более выгодное положение, так как могут договориться о скидках с материнской компанией.
Д.З.: Наиболее крупные поставщики услуг «конечной мили», Интернета и т.п. - МГТС и его дочернее предприятие «МТУ-Информ». На рынке они выступают совершенно независимо и друг с другом довольно жестко конкурируют. Те же «Комбеллга» и «Комстар» создавались как дочерние предприятия МГТС еще во времена Васильева (гендиректор МГТС до 1995 года. - Прим. Ко). Но насколько мне известно, теперь компании стараются всеми силами дистанцироваться от МГТС. Можно абсолютно точно сказать, что с точки зрения предоставления услуг дальней связи, с точки зрения предоставления номерной емкости в Москве по крайней мере ведется очень жесткая конкурентная борьба. Она замыкается, в частности, на нас - мы один из крупных покупателей подобных услуг, и у нас энное количество предложений, между которыми мы выбираем. Хотя в целом цена номерной емкости в Москве продолжает оставаться возмутительно высокой. Это связано с тем, что основной владелец номерной емкости - МГТС предоставляет услуги по социально значимым ценам (имеются в виду низкие цены для населения) и поэтому всеми силами поднимает цены для предприятий. И такие компании, как наша, косвенно финансируют развитие МГТС. Не может быть на рынке разных цен. На самом деле если московское правительство хочет поддерживать население, то пусть платит ему деньги.
Ко: Между тем пример сделки с Telenor, как мне кажется, опровергает вашу теорию о превосходстве сервисных компаний над чистыми производственниками, например операторами, обладающими собственными каналами. Ведь получается, что такая сервисная компания в чистом виде (т.е. не обладающая собственными каналами связи), как «Вымпелком», может развиваться самостоятельно только до определенного момента. А потом приходит время, когда без финансовой подпитки уже не обойтись. Не так ли?
Д.З.: Во-первых, Telenor - это очень мощная норвежская компания. В самой Норвегии она держит около 60% рынка. И вполне естественно, что развивает экспансию на другие рынки. Это нормально. Мне не совсем понравились ваши слова о подпитке. Мы переговоры начали еще полгода назад, и не только из финансовых соображений. Мы осознали, что должны превращаться в компанию большего масштаба - почти национального. А это иной качественный уровень. Мы не настолько самонадеянны, чтобы не понимать, что продвижение не может идти без обмена опытом с компанией, которая уже работает на этом рынке и в области сервиса на десятки лет впереди нас. В конце концов дело не в овладении техникой и не в обладании оптоволокном. Самое тяжелое - продать услугу.
Ко: Кстати, о технике. Известно, что за последние годы сформировалась довольно четкая система поставки оборудования для российских операторов, основанная на товарных кредитах, которые предоставляют иностранные производители. Изменится ли эта схема из-за кризиса?
Д.З.: Мы не почувствовали никаких изменений в отношениях с нашими поставщиками. Мне кажется, схема сама по себе меняться не будет, просто кредиторы будут значительно строже относиться к выдаче кредитов. Ведь так называемый страновой коэффициент возрос очень резко. Все это сильно влияет на цену кредита. Изменилась цена денег, но не схема. Насколько мне известно, ни одна компания-производитель, с которыми мы работаем, не отказалась от этого практически полупустого рынка.
Ко: Что будет происходить с инвестициями в российскую связь? Зависит ли их приход от политических факторов?
Д.З.: Думаю, что зависит. Дело в том, что, когда любой разумный инвестор приходит на рынок, он принимает во внимание множество факторов. В первую очередь связанные с самой компанией: ее открытость, качество менеджмента. Проходит фронтальная юридическая проверка. Оцениваются риски. И риски страны влияют на сам факт прихода инвестора на рынок и на цену инвестиций. И я думаю, что, если бы Telenor смотрел только на саму нашу компанию, не учитывая российской специфики, цена пакета была бы значительно выше. Всякие политические скандалы, неопределенность с президентской властью губительно сказываются на инвестиционном климате. С этой точки зрения, мы в известной степени горды тем, что наша инвестиционная привлекательность в конечном итоге превысила риски страны. Мне даже приходилось слышать: «После того, что произошло, забудьте об инвестициях на многие годы». И пусть наша сделка - редкий случай, очень хочу надеяться, что не единственный. Я глубоко убежден, что если пойдут дополнительные инвестиции, то они пойдут в первую очередь в сферу услуг, а внутри этой сферы - в телекоммуникации России. Я не думаю, что сегодня можно ожидать значительных инвестиций в другие секторы рынка.
Ко: А когда это может произойти?
Д.З.: Все будет зависеть от того, когда кончится кризис. Я не настолько самонадеян, чтобы давать оценки всей этой сложной ситуации, но мне близка точка зрения, что кризис достигнет максимальной глубины в I - II квартале будущего года, дальше наступит какая-то стабилизация. И в конце 1999 года (в оптимистическом варианте) - в 2000 году должен начаться медленный подъем. Повторяю, это не мои оценки, но они мне близки.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
