Инвестиционная аномалия
Фото: 123rf / Legion-Media
В России стремительно падают объемы прямых иностранных инвестиций и одновременно нарастает бум инвестиций внутренних. На фоне общего снижения экономики инвестиции в основной капитал в 2022 году впервые в истории превысили уровень 1991 года, который принято считать пиковым. Что происходит? Что это за позитивная аномалия?
По оценке Банка России, внешний долг РФ по итогам I квартала 2023 года составил $357,9 млрд, снизившись с начала года на 5,9%. «В значительной степени динамика определялась сокращением внешнего долга прочих секторов в части привлеченных кредитов, в том числе в рамках отношений прямого инвестирования», — отмечает регулятор.
Из статистики, размещенной на сайте ЦБ, следует, что уже на начало 2023 года внешняя задолженность частного сектора РФ (кроме банков) — те самые «прочие секторы» — опустилась до $240 млрд. Это минимум с середины 2007 года.
Традиционные источники внешних инвестиций в экономику России пересыхают. Уходящие деньги придется как-то замещать — государственными вливаниями, средствами российских компаний или инвесторов из «дружественных» стран. Эти источники ограничены и имеют свои плюсы и минусы, а значит, российским властям, видимо, придется делать ставку сразу на все три и действовать «по ситуации».
Свои среди чужих
Вопреки распространенному мнению о том, что российская экономика малоинтересна иностранным инвесторам, в последние 20 лет ситуация в этом плане выглядела неплохо. Так, по данным TheGlobalEconomy.com, на 2021 год Россия занимала 7-е место среди стран G-20 по объему прямых иностранных инвестиций по отношению к ВВП (2,27%). По этому соотношению она опережала не только США, Германию, Великобританию и Японию, но и даже такие популярные у международных инвесторов страны, как КНР и Индия.
«Иностранные инвесторы — это не благотворители, поэтому их интересовали те отрасли нашей экономики, где они могли получать хорошую прибыль и без проблем вывозить ее за пределы России», — говорит заместитель директора Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Дмитрий Кувалин.
Сначала крупномасштабные иностранные инвестиции стали поступать в отрасли с относительно коротким оборотом капитала и гарантированными объемами сбыта — пищевую и табачную промышленность, торговые сети, банки. Затем вырос поток прямых иностранных инвестиций в добычу полезных ископаемых, особенно когда стали быстро расти цены на нефть. Впоследствии для иностранцев стали привлекательны такие отрасли, как производство автомобилей и прочее транспортное машиностроение, переработка леса, химическая промышленность и др.
«Иностранные инвесторы активно вкладывались и в экспортоориентированные отрасли, и в сектора, ориентированные на устойчивый внутренний спрос», — отмечает Дмитрий Кувалин.
Основным направлением притока прямых иностранных инвестиций до 2012 года были сектор финансов и страхование, а также торговля, говорит старший преподаватель факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ Ксения Бондаренко. Но начиная с 2015 года увеличивался вклад добывающего сектора и нефте- и газопереработки на фоне разработки совместных проектов с международными компаниями: Trafigura (Сингапур), Wintershall Dea (Германия), ExxonMobil (США), SODECO (Япония), ONGC (Индия), Sinopec (Китай), BP (Великобритания), Chevron (США), Eni (Италия), Botas (Турция) и др.
«Основными отраслями, в которые приходили инвестиции, являлись: телекоммуникации, розничная торговля, промышленное производство, транспорт, логистика, аграрный сектор, технологии и информационные технологии, недвижимость», — перечисляет завкафедрой «Государственное и муниципальное управление» Финансового университета Ольга Панина.
Правила игры
«Около 20 лет назад на рынке прямых инвестиций в Россию установились определенные правила игры, — вспоминает главный экономист рейтингового агентства „Эксперт РА“ Антон Табах. — С одной стороны, шла консолидация бизнеса в целом ряде отраслей, при этом в ходе приватизационных и иных сделок иностранцев выдавливали с важных государству или местным лоббистам рынков, с другой — иностранные инвестиции всячески приветствовались, по крайней мере на словах, на уровне руководителей правительства, частных и госкомпаний. Одновременно появлялись собственные деньги, внутренние инвестиции, причем, если можно так сказать, зачастую с государственным привкусом».
Надо заметить, что статистика иностранных инвестиций всегда неточна, и не только в России. Трудно провести четкую границу между долгосрочными прямыми и краткосрочными портфельными вложениями, да и инвесторы склонны скрывать информацию о своем истинном происхождении. И в РФ довольно существенная часть инвестиций, формально относящихся к иностранным, на деле произведена отечественными компаниями.
Согласно исследованию МВФ 2019 года «Что является подлинным, а что нет в глобальной системе прямых иностранных инвестиций?», почти 58% иностранных инвестиций в РФ приходится на «фантомные» зарубежные корпорации. И 23% от общего объема инвестиций — российские, маскирующиеся под иностранные.
«Ни для кого не секрет, что в силу правовых особенностей отечественного законодательства российские частные инвестиции в значительном числе случаев были структурированы как иностранные — все помнят огромные инвестиционные потоки, приходившие из зарегистрированных на Кипре и в Нидерландах офшоров, в некоторые моменты они составляли до двух третей всего объема инвестиций в российскую экономику», — говорит Антон Табах.
Причины такого поведения российских компаний достаточно просты. С одной стороны, это был неплохой способ налоговой оптимизации, а с другой — в России долгие годы к иностранным инвесторам относились лучше, чем к своим. И основная часть прямых инвестиций исторически приходилась на офшорные зоны (Кипр, Нидерланды, Бермуды, Виргинские острова, Багамы, Люксембург).
Что касается «реальных» вложений из-за рубежа, то, по оценкам Ксении Бондаренко, до 2010 года основные инвесторы в РФ были из западных стран — Германии, США, Норвегии, Финляндии, Великобритании и ряда других. Но с 2012 года произошел «поворот на Восток»: начался рост инвестиций со стороны азиатских стран — в частности, Китая и Сингапура.
Однако, несмотря на значительную долю прямых иностранных инвестиций в ВВП РФ, общий баланс складывался не в пользу России — они из нее уходили в бóльших количествах, чем приходили. По статистике ЦБ, их чистая ежегодная динамика в этом веке была довольно волатильной, но по большей части — отрицательной.
Тревожный тренд
Устойчивое снижение внешнего долга российского частного сектора продолжается уже почти 10 лет. С 2014 года не росли прямые инвестиции, а в прошлом году наблюдался их резкий спад.
В 2014 году был пик как внешнего долга, так и иностранных инвестиций, и этот год стал точкой перелома. После введения западных санкций объем вложений начал падать, и одновременно, рассказывает Антон Табах, началась внутренняя цензура — деление инвесторов на желательных и нежелательных. Но к этому моменту в России уже сложился достаточно большой долговой рынок, который позволял эмитентам привлекать финансирование для инвестиционных проектов, выпуская облигации.
«В России также начались разговоры о том, что неплохо было бы заблокировать или ограничить вывод средств из страны иностранными инвесторами. А в 2022 году обе стороны санкционной войны перешли от разговоров к делу. И далеко не всем иностранным инвесторам, даже очень желающим работать в России, удалось избежать потерь», — говорит Дмитрий Кувалин.
После 2014 года иностранцы еще периодически возвращались в Россию, хотя и лишь в отдельных отраслях. Но с 2022 года речь скорее шла уже о дезинвестировании, появилась правительственная комиссия, решающая, давать или нет право иностранным инвесторам на вывод средств. Сейчас идет процесс замещения недружественных иностранных инвесторов дружественными и одновременно — ставка на внутреннего инвестора.
«Насколько это окажется успешным — сказать пока трудно», — говорит Табах. Но он отмечает, что госзаказы в рамках программы модернизации ОПК и перевооружения и, соответственно, прямые и косвенные инвестиции со стороны госкомпаний в существенной мере заместили иностранные инвестиции в ряде секторов. Эти программы позволили компаниям инвестировать в развитие, то есть бюджетные деньги превратились в итоге во внутренние инвестиции.
Тем не менее текущий спад иностранных инвестиций может создать существенные сложности для экономики, полагают эксперты. Сокращение иностранных инвестиций, традиционно бьет по темпам роста и перспективам модернизации экономики. Оно сказывается на доступе к новейшим технологиям и тормозит развитие в целом, ведь от технологической базы зависит и конкурентоспособность экономики.
«В глобальном мире трудно себе представить ситуацию, когда одна страна, владеющая высокими технологиями, предоставит другой стране доступ к ним, автоматически ослабив свое глобальное конкурентное преимущество, — отмечает Ольга Панина. — Отсюда следует главный урок, который Россия давно извлекла, — необходимость пусть медленного, но развития своих собственных технологий. Это требует инвестиций — и тут круг замыкается».
В краткосрочной перспективе уменьшение потока иностранных инвестиций, безусловно, отрицательно влияет на динамику модернизации России. Все-таки очень заметная часть высокотехнологичного оборудования во многих отраслях была завезена из западных стран.
С долгосрочными перспективами сложнее. С точки зрения Дмитрия Кувалина, многое зависит от качества экономической политики. Если она будет способствовать возрождению прикладной науки, проектно-конструкторского дела и ключевых отраслей, то шансы есть. Экономика может даже выиграть за счет устранения структурных диспропорций и увеличения мультипликативных эффектов от инвестиций внутри России.
Три в одном
Стоит ли ожидать спада инвестиционной активности? Надо ли надеяться на помощь инвесторов из дружественных стран или на замещение внешних частных инвестиций внутренними? Или, быть может, роль «инвестора последней инстанции» придется взять на себя государству?
Эксперты склоняются к мнению, что исключен только первый вариант — совсем без инвестиций экономика просто не сможет существовать. И на практике будет, скорее всего, реализована комбинация из описанных вариантов замещения выпадающих западных инвестиций.
«Вероятно, итоговый вариант будет отражать совокупность этих сценариев — мы ожидаем, что произойдет некоторое замещение внешних инвестиций внутренними инвестициями частного сектора на фоне ограничений оттока капитала, увеличатся объемы государственных инвестиций как фактор поддержки отраслей и отдельных компаний, и увеличится инвестиционная активность со стороны партнеров из дружественных стран, так как для них открывается своеобразное „окно возможностей“», — прогнозирует Ксения Бондаренко.
Дмитрий Кувалин отмечает, что признаки сочетания разных форм замещения уходящих иностранных инвестиций уже видны. Например, по данным опросов ИНП РАН, доля предприятий, которые в условиях санкций начали модернизацию производства, увеличилась с 15% весной 2022 года до 33% в его конце.
Надо иметь в виду и то, что отечественные бизнесмены ранее инвестировали на Западе, возможности чего сейчас ограничены, говорит Антон Табах. Часть этих средств им теперь придется вкладывать в РФ.
Увеличение государственных инвестиций — как бюджетных, так и за счет средств госкомпаний, — тоже, бесспорно, заметно. Эти деньги, в частности, идут на развитие инфраструктуры, поддержку жилищного строительства и критическое импортозамещение.
«Да, часть этих инвестиций так или иначе связана с обороной страны, — отмечает Кувалин. — Но они, как правило, обеспечивают очень значительные мультипликативные эффекты за счет массового вовлечения смежных отраслей и производств. Иными словами, вложения в оборонку и армию также могут внести существенный вклад в модернизацию экономики, и США здесь — наиболее яркий пример».
Роль государства
Несмотря на санкционное давление и уход из страны целого ряда иностранных компаний, в январе — сентябре 2022 года инвестиционная активность в России выросла на 5,9% (частные инвестиции — на 4,9%). Это связано с господдержкой и проектами импортозамещения, отмечает директор научно-исследовательского центра экономической географии и регионалистики ИПЭИ РАНХиГС Степан Земцов.
По мнению Антона Табаха, роль государства не стоит ни преувеличивать, ни преуменьшать. «Самый ценный ресурс — это низкая долговая нагрузка бюджета, но, с другой стороны, ставки на рынке сейчас высокие, и если вы резко увеличиваете госдолг, то резко увеличиваете и расходы на его обслуживание, — поясняет он. — Поэтому я думаю, что у государства есть ресурсы, чтобы поддержать необходимый минимум инвестиций в тех отраслях, где это жизненно необходимо, все остальное будет по рынку и дорого. У нас традиционно часть доступа к деньгам обеспечивается не кредитным качеством заемщика, а попаданием в определенные списки — тех, кто по каким-то причинам приоритетен и имеет право либо по необходимости, либо потому что зашли в нужный кабинет, будут финансировать недорого. Остальных — „на холд“ на рыночных условиях».
По его прогнозам, будет происходить постепенная замена внешних «недружественных» инвесторов «дружественными», причем речь, скорее, идет даже не про китайских партнеров. Например, в потребительский сектор приходят турецкие компании, а также инвесторы из ближневосточных стран, за которыми вполне могут стоять российские деньги и структуры. «И это хорошо, поскольку китайские инвестиции, как правило, „герметичные“ — и подрядчики, и материалы, и работники, скорее всего, также будут китайские», — считает он.
Таким образом, локомотивом роста инвестиций, по крайней мере в стратегических отраслях, должны стать государственные вливания — прямые, либо через госкорпорации. Второй источник — частные инвестиции, которым сложно найти какое-либо применение, кроме как внутри страны. Здесь процесс опять-таки может простимулировать государство — например, через механизмы налоговых льгот, субсидий или госгарантий. И, наконец, деньги из «дружественных» стран — здесь многое будет зависеть от политики, причем не только от российской, но и от общей геополитической обстановки.
Насколько эффективна будет такая система?
«Очень многое зависит от качества экономической политики государства, — говорит Дмитрий Кувалин. — Российская экономика в очередной раз показала свои могучие адаптационные способности. Это значит, что частная инициатива в России работает и работает хорошо. Таким образом, ключевая задача государства сейчас — раскрепощение и поддержка этой инициативы. Ему надо лучше согласовывать интересы разных экономических агентов — экспортеров и импортеров, крупных корпораций и малых предприятий, регионов и домохозяйств. В этом смысле государство должно оставаться активным, применяя самые разные инструменты, вплоть до индикативного планирования, которое наши французские коллеги характеризуют как „планирование на основе согласования интересов“».
Подписывайтесь на нас:
