«Нужна воля государства»
Андрей Вавилов, хотя уже почти пять лет как не работает в Министерстве финансов, остается одним из самых квалифицированных и информированных экспертов по бюджетно-финансовым вопросам в частности и экономической политике вообще. При этом богатый научный и чиновничий опыт г-н Вавилов дополняет бизнес-практикой. Компания «Северная нефть», совет директоров которой он возглавляет, оказалась для более крупных конкурентов своеобразной «девочкой для битья». Скандал, спровоцированный итогами конкурса на разработку месторождения «Вал Гамбурцева» («Северная нефть» победила таких конкурентов, как «ЛУКойл» и ТНК), продолжается до сих пор. Так что у Андрея Вавилова есть все основания критично оценивать и бизнес-климат, и экономическую политику властей.
«Ко»: Буквально на днях ваше родное ведомство – Минфин расширил свои возможности по наполнению бюджета. Создана «финансовая разведка» – орган, которым так долго пугали всех прилично зарабатывающих граждан. Количество контролирующих органов увеличивается, а проблем меньше не становится. Насколько, с вашей точки зрения, будет полезен вновь созданный комитет по финансовому мониторингу?
Андрей Вавилов: Работая госчиновником, я всегда придавал меньше значения собственно организационной структуре по сравнению с процедурами согласования действий. Ведь и в едином министерстве все может идти вразнос. А могут и совершенно различные правительственные органы вести согласованную политику. Поэтому главный вопрос – взаимодействие правительственных органов между собой. Именно его надо решить в первую очередь. А что касается нового органа, то определенный позитив есть уже в самом его названии. Это гораздо правильнее, суть именно в этом слове – мониторинг. Аналитики там должно быть 90%, а уж все остальное должны обеспечивать другие службы.
Я не хочу никого обидеть, но набирать финансовую разведку из оперативников, работающих в правоохранительных органах, это все равно что службу внешней разведки укомплектовать гаишниками.
«Ко»: Наши спецслужбы, которые сейчас подняли голову, обладают достаточно большим объемом информации, который, тем не менее если и используется, то исключительно как инструмент конкурентной борьбы. Декларируется некая политическая задача, для ее решения создается какой-то орган, который наконец-то во всем разберется… Пока длится этот процесс, импульс политической воли затухает. Реально ли создание такой бюрократической конфигурации, которая этот импульс не будет терять? Сказал президент – сдавайте валюту, и хоп, процесс пошел. А то сейчас создали очередную «спецслужбу», которых уже с десяток…
А.В.: Чтобы все опять не ушло в песок, надо определить первичные понятия. В Госдуме до сих пор спорят о том, что такое отмывание денег. Этот вопрос на самом деле технический, он базируется на неких общих фундаментальных понятиях. Едва ли не самое важное из них – бенефициар собственности. У нас достаточно иметь офф-шоры, и о бенефициарах можно не говорить. Поэтому у нас и права собственников плохо защищены. Непонятно, кого защищать. А на Западе уже давным-давно все требуют бенефициаров – физических лиц. Вот как только это понятие введем, сразу все станет понятно. Что к кому перешло, кто что купил, уплачены ли налоги, не обеспечила ли та или иная сделка какие-то незаконные виды деятельности, связанные с торговлей оружием, наркотиками и т.д. Вроде мы все знаем, что какая-то крупная компания принадлежит конкретному человеку, но как именно она принадлежит, как он ее приобрел, как он получает доходы от ее деятельности – про это мало что известно. Поэтому, как только понятие бенефициара собственности будет активно внедряться во все экономические законы, вопрос о предмете деятельности службы финансового мониторинга, ее разделения со спецслужбами и другими экономическими органами станет абсолютно понятным. Вот и все.
«Ко»: В чем же проблема? У людей, пишущих законы, нет опыта? Или налицо сознательное размывание понятий?
А.В.: Я думаю, и то и другое.
«Ко»: В какой степени, на ваш взгляд, господин Путин выполнил декларировавшуюся им задачу равноудаления олигархов? Что же все-таки произошло: все остальные поднялись до олигархов или олигархов опустили до всех остальных?
А.В.: Задача эта реализуется довольно успешно, хотя пока в большей степени касается высших эшелонов и крупного бизнеса. Но предстоит гораздо более масштабная задача на среднем уровне – как на федеральном, так и на региональном. Здесь, я думаю, довольно долго еще придется работать.
Ну кого опустили, а кого подняли – это не так важно. Важно, чтобы все были на одном уровне, в этом принцип свободной конкуренции.
«Ко»: Под «высшими эшелонами» подразумеваются люди, приближенные к бывшему президенту, – Семья?
А.В.: Года два назад один мой знакомый шутки ради процитировал воображаемую газету 2003 года и сказал буквально такую фразу: «Слухи о продолжении существования так называемой Семьи абсолютно беспочвенны – с нею уже покончено». Но если не относиться к этому саркастически, то, на мой взгляд, сейчас действительно приводятся в порядок те явления, которые на самом деле существовали, и все про них знали, и в глубине души считали, что все это в конце концов надо поставить на место.
«Ко»:Что должно произойти для того, чтобы можно было сказать: да, у нас бизнес равноудален от власти?
А.В.: На мой взгляд, так можно будет сказать, когда все решения будут приниматься исходя из существующих законов, а не из неких понятий и договоренностей, которые действуют в среде определенных групп, кланов, олигархов и пр.
«Ко»: То есть надо написать много новых законов?
А.В.: Нужно юридическую практику привести в соответствие хотя бы с теми законами, которые уже есть.
«Ко»: Как вы оцениваете роль РСПП в этом процессе?
А.В.: Не очень много пользы я вижу в этой организации. При Ельцине была некая система приближения к власти. После прихода нового президента та структура распалась. Естественно, олигархи, боясь за свое будущее, решили сформировать новую систему. Но у меня возникают большие сомнения относительно ее общественной полезности. Бывшие квартирные маклеры начинают объяснять председателю Верховного суда, как надо принимать решения. Это просто смешно.
«Ко»: У них тем не менее есть практический опыт…
А.В.: Ну и что?! Практический опыт есть не только у десяти человек в этой стране. Практический опыт есть у сотен, тысяч, миллионов людей. Так что РСПП сейчас – это не просто орган, доводящий до власти объективную информацию о бизнесе и экономике, а орган, который доносит объективную информацию об интересах нескольких крупных компаний и их владельцев.
«Ко»: Вы сказали, что олигархи опасались за свое будущее. Как вы считаете, почему они опасались? Сейчас они могут успокоиться или нет?
А.В.: Они, естественно, должны были почувствовать неуверенность. Успокоились они или не успокоились – мне трудно сказать. Я мало с ними общаюсь, но вообще-то лучше бы не успокаивались.
«Ко»: На московском Давосе президент Владимир Путин продемонстрировал неплохое чувство юмора, ответив вопросом на вопрос о сохранении банковской тайны – «А что, разве она была?» Я думаю, многие были слегка ошарашены. В обществе – и не только среди олигархов – есть чувство неуверенности в завтрашнем дне, и президент своей шуткой эту неуверенность поддержал.
А.В.: Может быть. Я понимаю эту логику, но я этого не опасаюсь. Все-таки есть некие базовые ценности – демократия, рыночная экономика, конкуренция. Я думаю, что если нынешняя власть не собирается их подвергать сомнению, то уверенность у людей останется на приемлемом уровне.
«Ко»: После процесса равноудаления едва ли не самой главной является тема налогов на сырьевые компании – даже не столько налоги, сколько стоимость того, что они, собственно, получили. На самом деле получилось, что олигархи приватизировали не компании, а сырьевые ресурсы страны. Их необходимо деприватизировать – возможно, через какие-то рыночные механизмы: например, через увеличение рентных платежей. Как вы относитесь к идее деприватизации природной ренты?
А.В.: Дело, как мне кажется, даже не в ставках налогов, а в системе их изъятия. Приведу простой пример, актуальный для меня. Наша компания платит в среднем примерно $50 налогов с тонны добытой нефти, а другие компании – прежде всего самые крупные – в среднем $20 – 25. В масштабах страны это $6 млрд – $7 млрд, ежегодно недоплачиваемых в бюджет. Эти шесть-семь миллиардов долларов кладут себе в карман владельцы четырех крупнейших нефтяных компаний.
Главное, что нужно срочно сделать государству – даже в рамках существующих налогов, – это заставить пользователей природных ресурсов (в первую очередь, конечно же, нефтяные компании) платить суммы, которые хотя бы примерно соответствуют природной ренте. Нужна только воля государства, чтобы реализовать такую практику по отношению к крупным компаниям.
«Ко»: Получается, что четыре человека, фамилии которых всем известны, могут прийти к президенту и сказать: «Дружище, так и быть, раз у нас в стране теперь равноудаленность, то из восьми недоплачиваемых миллиардов два мы отдадим, а шесть ты нам все-таки оставь – нам надо что-то класть в карман»?
А.В.: В этом и заключается отличие сильного государства от слабого. Когда все нефтяные компании будут платить по $50 с тонны, это будет одним из признаков того, что больной начал выздоравливать. А когда одна нефтяная компания платит $25, а другая – $50, значит, не все у нас в порядке.
«Ко»: Все-таки, с вашей точки зрения, проблема природной ренты – это неправильно сформулированные правила игры или просто правила никто не выполняет?
А.В.: Здесь целый комплекс факторов. Начнем с того, что раздавали сырьевые компании не по самым справедливым критериям. Все это происходило на моих глазах, и я могу сказать, что ничего похожего на состязательность не было.
Второе: до сих пор отсутствует механизм перераспределения капитала. Есть только механизм отъема собственности при помощи каких-то судебных методов. К сожалению, до сих пор не сформировалась совокупность элементов рыночной экономики, которая вынудила бы олигархов вести бизнес правильно с точки зрения общественных интересов.
«Ко»: Одним из важных экономических вопросов – кстати, напрямую затрагивающих общественные интересы – является государственный долг. Советник президента Андрей Илларионов* недавно назвал эту тему ключевой для всей экономической политики. Минфин на днях представил в правительство единую концепцию управления госдолгом, но, по отзывам из самого Минфина, это не концепция, а три с половиной листка. Содержательной концепции у наших властей, похоже, не существует, хотя все признают, что она нужна. Что, никто не может написать?
А.В.: Трудно сказать, кто может написать, а кто – не может. Я в 1997 году все написал, было принято даже постановление правительства. Так что и придумывать ничего не надо – просто взять и с пониманием дела использовать. Есть некоторые технические вопросы, связанные с приведением нашего госдолга в цивилизованное состояние, – учет, построение кривой доходности, валютной структуры долга, согласование различных долговых инструментов по срокам и по доходности.
Но Илларионов прав: государственный долг – это ключевой инструмент макроэкономической политики. Это вообще сейчас не обсуждается. Высказывается некая морально-этическая аксиома о том, что возвращать долги хорошо – хорошо еще и потому, что мы такие гордые и не станем ничего заимствовать, а будем платить. Никаких рациональных экономических соображений в этой позиции я, честно говоря, не вижу. Сейчас модно ругать практику 90-х годов. Говорят, что тогда мы занимали много, но если мы посмотрим на платежный баланс тех лет, то станет видно, что капитал по статье обслуживания госдолга из страны не уходил очень долгое время. А сейчас капитал из страны уходит.
Он и здесь бы нам пригодился, а долг можно вполне рефинансировать – и при этом еще и на процентах сэкономить. В условиях, когда экономика растет и ее показатели улучшаются, стоимость обслуживания при рефинансировании неизбежно снижается. Когда вы сидите и ничего не делаете, а тупо платите, то рынок так и реагирует.
Возможно, сейчас нет механизмов использования этого капитала, и пусть он лучше вернется туда, раз мы не можем его толком потратить. Но этот вопрос вообще не обсуждается. Мне все-таки кажется, что имеет смысл долг рефинансировать, а часть дополнительных доходов, которые образуются, направить на решение внутренних проблем, которых у нас в стране немало.
* признан в России иноагентом.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
