Под санкциями можно только выживать. Проверено Ираном
Фото: Ahmad Halabisaz / XinHua / Global Look Press
Еще недавно возможные санкции против России сравнивали с предыдущими временными ограничениями, которые западные страны уже вводили в отношении Москвы. Всего два дня спустя оптимистам уже вполне реальным кажется иранский сценарий, в котором и отключение от SWIFT, и нефтяное эмбарго. Пессимисты же рассуждают о риске деградации экономики до уровня Северной Кореи. «Компания» узнала у экспертов, как Иран больше 40 лет живет под санкциями и чему этот опыт может научить Россию.
Иран находится под санкциями с 1979 года, когда в стране началась исламская революция. Опыт страны показывает: жесткие ограничения приводят к тому, что государство вынуждено балансировать на грани экономического роста, а население — фактически выживать. Безработица в Иране доходит до 10%, инфляция достигает десятков процентов. Инвестиций на развитие у страны нет.
На экономику этого государства, как напоминает иранист, эксперт Российского совета по международным делам Никита Смагин, накатывалось несколько санкционных волн. Первые ограничения были введены еще при шахе — в 1979 году, но жесткие санкции начали действовать во времена президентства в США Барака Обамы и были еще более усилены при Дональде Трампе.
Оба эти периода сопровождались обрушением экономики, резким — до 40-50% в год — ростом инфляции. Отключение от международных платежных систем и нефтяное эмбарго вызвало падение валютных доходов, уход инвесторов и нестабильность на финансовом рынке. Причем после отключения от SWIFT традиционные покупатели иранской нефти не могли выплатить долги за поставки. Если Китай проводил платежи через пять-шесть банков, из-за чего продавцу поступила незначительная часть долга, то индийцы везли наличные.
«Главные санкции, содержащие отключение страны от SWIFT и запрет нефтяного экспорта, были введены в 2011-2012 годах, когда Иран саботировал переговоры с “шестеркой” (пять стран членов Совета безопасности ООН и Германия) по собственной ядерной программе, — рассказывает старший научный сотрудник Института востоковедения РАН Владимир Сажин. — Тогда инициатором ограничений выступал ЕС, идею поддержали США и множество других стран — от Австралии до Исландии. Уже через полгода иранская экономика почувствовала серьезное негативное влияние: инфляция пошла вверх, безработица увеличилась».
В 2015 году был разработан совместный план действий по ядерной сделке и начиная с 2016 года санкции стали постепенно отменяться. За небольшое время иранская экономика ожила, почувствовался приток инвестиций. Но в мае 2018 года Дональд Трамп вывел США из ядерной сделки и через несколько месяцев инициировал новые, более жесткие ограничения против Ирана.
Хотя в отличие от санкций 2011-2012 годов эти инициативы Евросоюз и многие другие государства не поддержали, Белый дом делал все возможное, чтобы санкции распространялись не только непосредственно на Иран, но и на тех партнеров, которые продолжали сотрудничать с ним. Именно тогда российские компании ушли из Ирана, в том числе, «Зарубежнефть» и «Татнефть».
«Страна оказалась на грани экономического коллапса: многократно обесценился реал. До введения санкций доллар стоил около 25 тысяч реалов, а в последнее время — около 400 тысяч. Ранее страна производила 4,5 млн баррелей нефти в сутки и экспортировала 2-2,5 млн баррелей сутки, а под санкциями показатели экспорта сократились до 500 тысяч баррелей», — приводит статистику Владимир Сажин.
При этом, как отмечает Никита Смагин, администрация Ирана всегда делала ставку именно на снятие санкций: никто не пытался доказывать, что в таких жестких условиях можно нормально жить. Но пока их не отменили, страна пытается сама себя обеспечивать и изобретает сложные способы обхода санкций.
В первый же период жестких санкций Корпус стражей исламской революции, обладающий финансами и агентурными возможностями (по некоторым данным, КСИР контролирует около 30% экономики Ирана и 25% денежных потоков), делал все, чтобы обходить санкции. Был налажен незаконный экспорт нефти, правда, со значительным дисконтом «за риск» — с помощью танкеров без опознавательных знаков с перекачкой на другие суда прямо в море, вошли в практику сделки в национальных валютах, бартер и другие инструменты.
Как в СССР, только лучше
Время имеет критичное значение: чем дольше система развивается автономно, тем сложнее ей будет встроиться впоследствии в международный рынок, который каждый день уходит вперед.
«Отчасти сегодняшнее положение Ирана можно сравнить с ситуацией в СССР, у которого ВВП было достаточно высоким, было множество исправно работающих огромных предприятий. Но как только началась перестройка на рыночную экономику, эти гиганты и их продукция стали просто не нужны. Несколько похожая ситуация в Иране, но с учетом того, что Иран — все-таки рыночная экономика», — отмечает Смагин.
По словам экспертов, опрошенных «Компанией», Иран — вполне серьезный игрок на мировой арене: 83 млн человек населения, хорошая инфраструктура (правда, устаревающая с каждым днем), образованные специалисты, высокий уровень грамотности.
«Это гарантирует, что даже при пролонгации санкций, есть траву, как это делали в Северной Корее, не будут. Но серьезные ограничения концентрируют всю жизнь государства вокруг идеи выживания. Ни о каком прогрессе речь не идет», — утверждает Сажин.
Если к санкционному давлению приплюсовать негативные последствия пандемии, а она ударила по Ирану сильнее, чем по любой стране Ближнего и Среднего Востока, то можно увидеть серьезный экономический провал. Еще два негативных фактора — несоответствующий уровень управления и отъезд высокообразованных специалистов. Иран — лидер среди стран так называемого третьего мира по оттоку профессиональных кадров.
В итоге, как отмечает Сажин, только за три года последних санкций Иран потерял около 1 трлн долларов. 60% населения находится на грани бедности, для самых необеспеченных государство ввело социальные талоны, которые можно использовать в специальных магазинах.
Все эксперты подчеркивают, что сильно страдают от санкций нефтяная промышленность, добывающая и перерабатывающая отрасли, лишенные технологий и соответствующих компонентов для оптимизации производства. Все импортозависимые индустрии уходят в минус. Кроме того, серьезно усиливаются коррупционные риски, так как в действие вступают серые схемы по поставкам импортных товаров и по совершению финансовых операций.
Иранизация России
По мнению опрошенных «Компанией» экспертов, иранский опыт может быть релевантен для России, так как обе страны во многом живут за счет продажи углеводородов. И что-то Москва уже реализует по иранскому сценарию.
«Отказ от операций в долларах и евро, попытка перейти на сделки в национальной валюте уже осуществляется. Кроме того, по многим направлениям Россия может заменить импорт собственным производством, — говорит Смагин. — Однако по сравнению с Ираном наша страна гораздо больше интегрирована в мировую экономику и гораздо сильнее зависит от импорта и более чувствительна к ограничениям нефтяного экспорта».
Экономист Олег Вьюгин отметил, что жить можно и на необитаемом острове, вопрос только в качестве жизни. «Когда в отношении Ирана впервые были применены очень жесткие санкции, в том числе, эмбарго на поставки нефти, замораживание счетов центрального банка и торговых операций в иностранной валюте, ВВП и уровень жизни упали на 40%. Но все еще иранцы живут лучше, чем в некоторых странах», — говорит Вьюгин.
Да, еще есть Северная Корея.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
