Бизнесмены «в законе»
Самые гибкие предприниматели умудряются получать гешефты в любых форс-мажорных ситуациях. После поражения нацистского рейха во второй мировой войне большая часть германской промышленности была уничтожена бомбардировками, а то, что уцелело, отошло в виде репараций победителям-союзникам. Тем не менее крупный олигарх Фридрих Флик не только сумел сохранить свое состояние, но и приумножил его.
Сильный удар по сложившейся структуре экономики Германии был нанесен в 1945 году так называемой программой денацификации. Каждого предпринимателя проверяли на предмет сотрудничества с нацистским режимом. Но без «крыши» какого-нибудь государственного ведомства или нацистского функционера любой бизнес в третьем рейхе был обречен. Представители всех более или менее значительных компаний входили в полуофициальные лоббистские клубы, замаскированные под фонды любителей архитектуры и классической музыки и даже под союз филателистов. А самые заслуженные и приближенные к власти олигархи занимали официальные должности вервиртшафтсфюреров – ответственных деятелей вермахта по руководству военной промышленностью. Союзники рассудили, что германские концерны ответственны за преступления рейха не в меньшей степени, чем вермахт, СС, гестапо и другие структуры нацистского государства. Комиссии по денацификации получили в 1945 году распоряжение автоматически приравнивать руководство в годы войны предприятием с персоналом более 3000 человек к сотрудничеству с СС. В результате с 1945 по 1948 год по приговорам Нюрнбергского и других трибуналов несколько сот наиболее влиятельных промышленников и финансистов рейха оказались за решеткой. Приговор союзнического трибунала подвел черту под карьерой большинства германских олигархов. Однако некоторые из немецких магнатов увидели в крахе Гитлера шанс «вырасти» за счет конкурентов. В конце 1940-х – начале 1950-х годов в тюрьме Ландсберг развернулась одна из самых масштабных конкурентных войн XX столетия. Заключенные, которые в недавнем прошлом руководили крупными металлургическими и оборонными концернами третьего рейха, боролись за позиции в экономике ФРГ.
Босс должен сидеть в тюрьме
Судьбу поверженной Германии победители решали на Потсдамской конференции, которая открылась спустя два месяца после падения Берлина. Спецслужбы стран антигитлеровской коалиции еще в 1942 году начали составлять списки высших чинов вермахта и политических деятелей рейха, которые после поражения Германии должны были предстать перед международным трибуналом. На Потсдамской конференции Сталин потребовал пополнить эти списки фамилиями промышленников и банкиров, активно сотрудничавших с нацистами. Американский президент Гарри Трумэн удивился: «Мне тоже никто не нравится из немецких монополистов, но какой смысл устраивать для них персональные процессы? Все равно их концерны будут национализированы, и это будет для них достаточным наказанием». Однако Сталин почему-то настаивал на том, чтобы фашистским магнатам была сохранена их собственность, а сами они сели на скамью подсудимых. К концу 1945 года обвинения были предъявлены 15 нацистским олигархам, составлявшим костяк союза филателистов, основанного Мартином Борманом. Список возглавили Альфред Крупп фон Боленунд Гальбах, глава концерна Krupp (обвиненный в использовании труда заключенных концлагерей) и Фридрих Флик, глава промышленной группы Mitteldeutsche Stahlwerke и фактический руководитель стального треста – госмонополии, контролировавшей выпуск более чем 50% всей немецкой стали. За арестом одиозных фигур нацистской экономики последовала целая волна арестов промышленников и финансистов. Перед трибуналами союзников предстали более 600 немецких предпринимателей.
Странные закономерности
Трибунал приговаривал к тюремному заключению только тех магнатов, которые в текущий момент контролировали ключевые отрасли национальной экономики. Причем самые длительные сроки – от 7 до 12 лет – получали главы холдингов, в которые входили предприятия, расположенные в Восточной Германии, оккупированной советскими войсками. Представители СССР в Нюрнберге во главе с генерал-майором Никитченко сосредоточили все свои усилия на сборе доказательств вины Фридриха Флика, Альфреда Круппа, Генриха Геринга, который помимо должности рейхсминистра занимал также кресло директора авиастроительного концерна Goring, и еще нескольких промышленников, отобранных по непонятному для их западных коллег принципу. Во время процессов по этим делам регулярно случались странные казусы: то русские охранники не пропускали в зал суда адвоката, то по дороге в суд ломалась машина, которая должна была привезти документы или свидетелей защиты. Поначалу западные союзники не обращали внимания на эти «совпадения», однако странное поведение советской стороны все больше наводило их на мысли о том, что это какая-то закулисная интрига. Действительно, и неожиданные заявления Сталина на Потсдамской конференции, и тенденциозность в работе обвинителей Никитченко были частью секретного репарационного плана Советского Союза. Чрезвычайная комиссия при Ставке Верховного Главнокомандующего, которая оценивала совокупную стоимость ущерба, нанесенного вооруженными силами рейха Советскому Союзу, установила, что Германия должна выплатить компенсацию в размере $750 млрд. Америка и Британия сочли эту сумму «чрезвычайно завышенной» и предложили ограничиться репарациями в форме пакета акций немецких концернов на $10 млрд. Поняв, что взыскать репарации в полном объеме западные союзники нам не позволят, Сталин принял решение получить с немцев эти $750 млрд (или, если получится, даже больше) в неофициальном порядке, то есть попросту тайком вывезти с оккупированных территорий все ценное. К началу Потсдамской конференции в Восточной Германии уже несколько месяцев полным ходом шел демонтаж промышленных предприятий, которые затем отправлялись в Советский Союз. Оставалось лишь решить вопрос с собственниками этих фабрик и заводов, которые могли поднять шум в западной прессе и скомпрометировать Сталина перед союзниками. Национализация промышленности предполагала ее предварительную оценку, что в тот момент Сталина тоже не очень устраивало, так как для проведения этой процедуры все равно требовалось участие собственников. Наилучшим решением было бы посадить хозяев вывезенных предприятий за решетку и национализировать промышленность восточной зоны без их участия.
Бизнес «в клеточку»
Фридрих Флик был приговорен Нюрнбергским трибуналом к семи годам тюрьмы. Во время судебного процесса советский обвинитель обозвал его «финансовым флибустьером без морали и совести», а в конце речи резюмировал: «Своей мощью империя Флика была полностью обязана нацистскому режиму и труду живых рабов гиммлеровских концлагерей». Флик в заключительном слове парировал этот выпад, заявив, что труд заключенных на высокотехнологичных немецких предприятиях никогда не был рентабельным и использовался только в конце войны, когда другой рабочей силы в стране просто не осталось. «А что касается морали, – закончил он, – то во всех странах всегда приходится выбирать между моралью и интересами бизнеса». Слушания по делу Флика продолжались два месяца. Исход процесса был предрешен: более 70% предприятий, входивших в Mitteldeutsche Stahlwerke, находились на территории, оккупированной советскими войсками, и для наших обвинителей Флик был одним из главных «клиентов». В ноябре 1946 года Флика перевели в тюрьму Ландсберг, где уже несколько месяцев отбывали наказание его бывшие конкуренты Альфред Крупп и Альберт Феглер. Теперь все они работали в тюремной сапожной мастерской, где их учили пришивать подметки к солдатским сапогам. Все обвинения в адрес Флика были в принципе справедливы. Если бы не Гитлер, Флик так и остался бы мелким биржевым спекулянтом. В середине 30-х у него появился шанс получить приличный пакет в стальном тресте, и он вступил в игру. Играя вместе с другими биржевиками на понижение акций треста, Флик познакомился с Тиссенами, Германом Йозефом Абсом и Карлом Блессингом, заместителем директора федерального банка. Они помогли Флику вступить в «Круг друзей рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера». В то время он уже мог позволить себе платить за членство в этом закрытом клубе 50 тыс. марок в год. В 1936 году, когда началась реализация программы ариизации экономики, подношения Гиммлеру с лихвой окупились. Флику тогда удалось за бесценок отхватить конфискованные у еврейских магнатов Печеков металлообрабатывающий комбинат Metallhuttenwerke Lubek с оборотом 150 млн марок и оружейную компанию Simson, приносившую 18 млн марок в год. Так поступали многие нацистские промышленники, но Тиссена союзники почему-то отпустили в Аргентину, а Абсу даже доверили должность в министерстве экономики. Летом 1947 года к Флику разрешили пускать посетителей. Первым опального магната навестил его заместитель – Конрад Калеч. Он уверял бывшего патрона, что в западном блоке намечаются серьезные перемены: временная администрация союзников намерена учредить национальное правительство, которое будет работать под контролем американских и британских наблюдателей. Национализация промышленности не планируется – скорее всего, союзники ограничатся декартелизацией концернов полного цикла, то есть заставят владельцев картелей продать либо угольные шахты, либо сталелитейные предприятия. После встречи с Фликом Калеч отправился в инспекционную поездку по стране, чтобы оценить состояние сохранившихся заводов и восстановить связи между разрозненными компаниями группы Mitteldeutsche Stahlwerke. Результаты оказались неутешительными: из 300 с лишним предприятий Флика 220 остались в восточной зоне, еще 30 были разрушены до основания, остальные работали кое-как.
Снова в строю
Тем временем начались перемены, о которых говорил Калеч. Временная администрация западной зоны официально потребовала от Флика, чтобы тот продал компанию Maximilianshutte – ядро группы Флика, которой принадлежали несколько богатейших шахт в Баварии, пять сталелитейных заводов и три металлообрабатывающих комбината. Поскольку заключенному не разрешалось покидать тюрьму, Флику было позволено создать в своей камере некое подобие штаб-квартиры. Флику установили телефон и разрешили несколько его помощникам находиться рядом с боссом. Флик снова почувствовал себя при деле. Огромная запутанная структура его ФПГ позволила магнату с помощью ряда махинаций сохранить в своих руках уголь Maximilianshutte. Компания была ликвидирована, а ее имущество, оцененное в 60 млн марок, частично было продано земле Бавария, а частично передано новому холдингу, акционерами которого стали сыновья Флика. (После того как власти ФРГ в 1950 году амнистировали Флика-старшего, он выкупил у Баварии свои акции за огромную сумму: местные власти получили около 13 млн марок просто за то, что четыре года хранили стопку бумаг в сейфе.) Далее последовали новые требования союзников: продать рурские горнодобывающие предприятия Essener Steinkole и Harpener Bergbau. Официальное требование было предъявлено Флику накануне денежной реформы 1948 года, когда вместо нацистских марок в обращение были введены марки ФРГ, и заключенный олигарх воспользовался этой ситуацией, чтобы разжиться наличностью. Флик заявил, что в годы войны его рурские компании скрыли от отчетности огромные средства. Теперь он собирался их легализовать и переоценить предприятия в марках ФРГ. И если каждый немец после денежной реформы получил на руки по 40 марок, то Флику реформа принесла более 200 млн марок, которые появились на счетах его предприятий. В 1950 году Essener Steinkole и Harpener Bergbau были проданы французской группе компаний Sideshar за 12 млрд франков, часть которых Флик должен был инвестировать во французские предприятия. На эти деньги он купил металлургический комбинат Neu-Mezon («дочку» Sideshar). Ряд успешных операций, которые Флик провел, не выходя из тюрьмы, снова сделали его заметной фигурой в германской экономике. Пожалуй, он был единственным действительно богатым немцем в разоренной войной стране. В конце 40-х годов в камеру к Флику вошел агент по особым поручениям федерального министра обороны ФРГ Йозефа Штрауса. Арестанту было передано предложение принять участие в разработке ядерной программы: правительство Аденауэра хотело втайне от британских и американских наблюдателей создать ядерную бомбу. Флик начал геологоразведку урановых месторождений в Германии и, естественно, получил эксклюзивные подряды на их разработку. Он снова стал олигархом, а его бывший личный секретарь Роберт Тильманс вступил в ХДС и буквально через полгода стал министром по особым поручениям. Близость к новой власти не раз помогала Фридриху Флику. Когда в 1952 году он предпринял экспансию в угледобывающую промышленность Дании, возмущенная общественность этой скандинавской страны резко выступила против сделки с нацистским преступником. На помощь Флику пришел канцлер Аденауэр, охарактеризовавший Флика как противника гитлеровского режима, которого союзники посадили просто за компанию с другими промышленниками рурского региона. В другой раз, когда представители эмигрировавшего семейства Печеков потребовали от Флика регрессивных платежей за отчужденные в его пользу компании, правительство ФРГ выкупило у него акции Metallhuttenwerke Lubek и Simson, взяв на себя переговоры с ограбленными евреями. Новый холдинг Флика стал третьим по величине в Германии. Бывший нацистский преступник «стоил» к началу 70-х годов около 10 млрд марок. Ему принадлежали крупные пакеты акций концернов Daimler-Benz, Nobel, других известных немецких и зарубежных компаний. Умер Флик в 1972 году. Его сыновья продали все предприятия и пакеты акций и поселились в Австрии, где и промотали большую часть наследства.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
