ИТ-игроки назвали реальные сроки импортозамещения
Про импортозамещение западного софта бизнес говорит, а журналисты пишут, последние семь лет. Сегодня, когда отменяются тендеры на продукты зарубежных ИТ-компаний и часть глобальных вендоров уходит из России, эта тема вновь в центре внимания. За какой срок крупным бизнес-игрокам реально перейти на российские ИТ-платформы или на решения на открытом коде и есть ли они, «Компания» узнала у экспертов.
Сколько времени потребуется на отказ от западного софта?
Уход с рынка зарубежных ИТ-производителей и неясность перспектив вынуждают компании на сверхскоростях принимать решения о замене средств корпоративной коммуникации. Порой счет идет на дни, поскольку есть риски несохранения ранее используемых данных.
По словам основателя группы компаний Neutronix Григория Иванова, в крупных компаниях, где наблюдается разнородность и многочисленность информационных систем от множества производителей, непросто их синхронизировать. Когда заказчик хочет соединить решения 2–3 вендоров с нуля, то такой проект в перспективе занимает 3–5 лет. Этой роскоши сейчас себе никто позволить не может.
Информационная система крупной компании — как город, где у каждой подсистемы (дома) свой фундамент, говорит директор по стратегическому маркетингу «ДоксВижн» Сергей Курьянов. По этой причине миграция каждой системы, например почты, учетной системы или портала, — это отдельный проект. Некоторые из них уже работают на российском или свободном ПО, какие-то можно перенести без больших проблем, но в большинстве случаев быстрый и бесшовный переход невозможен.
«Особенно трудно переносить корпоративные приложения — ERP, CRM, СЭД или автоматизированные бизнес-процессы, потому что они реализованы на универсальных западных платформах путем сложных настроек, — подчеркивает Сергей Курьянов. — Если вы переносите такую систему на другую платформу, неважно, отечественную или нет, вам надо не просто заменить технологию, но и описать все ваши процессы на языке новой платформы».
Обычно проект такого переноса длится минимум год, включая преддоговорной период и конкурсы, подчеркивает Курьянов. За счет резкого упрощения процедур, напряжения сил и дополнительного финансирования можно сократить этот срок максимум вдвое. То есть быстрее, чем через полгода, новые системы вряд ли начнут работу.
Какие решения могут предложить российские разработчики уже сейчас?
Несмотря на то, что объявленное семь лет назад софтверное импортозамещение было во многом бумажным, некоторых успехов российские ИТ-компании все-таки достигли.
Как замечает заместитель гендиректора по развитию «Сатела» Роман Романов, за прошедшие 7 лет объем отечественных решений на рынке РФ увеличился в 5 раз. «Наибольшую долю в нем заняли разработки в области видеонаблюдения и безопасности, составив 32% российского ИТ-рынка за последние три года», — приводит статистику Роман Романов.
По его словам, есть решения для «Индустрии 4.0», которые способны не только конкурировать с зарубежными продуктами, но и в чем-то их превосходят. Например, система предиктивного мониторинга производственного оборудования или системы видеоаналитики и машинного зрения.
Опрошенные «Компанией» эксперты сходятся во мнении, что в сфере информационной безопасности российский софт не просто импортонезависимый — он импортоопережающий: неслучайно в рейтинге Gartner среди ведущих производителей мировых DLP-решений четверть — российские вендоры.
Еще одним направлением на enterprise-рынке, где отечественные компании смогли осуществить прорыв блокады западных вендоров (а у них в арсенале и зрелый продукт, и готовность к демпингу), стали системы электронного документооборота (СЭД).
«Им не хватало технологической мощности, способности работать с огромными потоками документов, но серьезную конкуренцию они составили. Рынок СЭД для крупных предприятий был практически полностью российским. В последние годы производители нарастили мощность, и сейчас многие из них готовы занять место западных ECM/BPM-систем», — утверждает Сергей Курьянов.
Зрелость решений на этом направлении объясняется еще и тем, что в процесс активно включилось государство. В последние годы Минцифры России ведет разработку по созданию ГОСЭДО, СЭД для муниципалитетов, единого электронного архива и других систем.
Кроме того, в РФ есть сильные отечественные разработки, которые на внешних рынках неконкурентоспособны. Они были ответом на имеющиеся зарубежные предложения, но остаются вторичными для иностранного пользователя, а значит, соперничать с лидерами не могут.
«Несомненно, успешный в России продукт 1С, который едва ли не повсеместно внедряют в отраслевых компаниях, слабо продвигается вовне. Дело в том, что изначально 1С — аналог мощного ERP-решения SAP, которое доминирует на иностранных рынках, — говорит руководитель отдела аналитики «Серчинформ» Алексей Парфентьев. — Но локальные аналоги на то и локальные, что адаптированы под особенности отечественных реалий, включая правовой аспект, что не умаляет заслуг разработчиков, ведь вытеснить иностранных первопроходцев с внутреннего рынка тоже непростая задача».
В силу того, что бизнес не хотел изобретать велосипед, российские программные продукты появились только в тех нишах, где использование зарубежных комплексов было неоправданно с точки зрения доступного функционала или цены. По словам CPO IW Group Павла Игнатенко, российским разработчикам приходилось выбирать: затачивать софт под узкую нишу, уменьшая целевую долю рынка, или делать решения максимально универсальными, от чего страдало удобство использования и возрастала конкуренция с уже существующими решениями.
Какие сложности возникают?
Основная проблема импортозамещения заключается даже не столько в функциональном соответствии самих прикладных решений, сколько в возможности работы этих решений в отечественном окружении — на российских ОС, с российскими офисными редакторами. Об этом говорит руководитель направления СДУ компании «Диджитал Дизайн» Сергей Дербенков.
Так как большая часть российского прикладного ПО сделана под Windows, оно бывает несовместимо с российскими ОС. Настроить интеграцию — дело небыстрое: вендорам приходится поддерживать совместимость с каждой из отечественных ОС и СУБД и их отдельными версиями. Не все разработчики на это готовы (по крайней мере, были не готовы до последнего времени), так как предпочитали направлять ресурсы на развитие функционала собственных решений. В результате, как говорит Алексей Парфентьев, под «отечественные платформы» выпускались урезанные версии софта, которые не решают задачи заказчика.
«Таким образом, в моменте при резком замещении импортных платформ на отечественные компании столкнутся с нехваткой по крайней мере полнофункционального прикладного софта. Получится патовая ситуация: софт формально будет замещен, а на практике работать он не будет» — резюмирует Парфентьев.
Решения, которые есть сейчас на рынке, не смогут заменить все процессы один к одному — придется, как говорит руководитель направления бизнес-решений SimbirSoft Анна Шведова, импровизировать.
«Единого решения, которое может закрыть все потребности конкретного бизнеса, нет. Но есть ряд разработок, закрывающих те или иные процессы, из которых можно эту ИТ-систему собрать, — считает Анна Шведова. — При этом нужно проводить серьезную аналитику, чтобы понять, какое решение или комплекс решений позволят эффективно закрыть потребности импортозамещения».
Но бесшовный переход невозможен. «Все платформенные решения используют собственные форматы представления данных как раз для того, чтобы затруднить такие переходы, неважно, в какой юрисдикции произведено ПО», — подчеркивает Павел Игнатенко.
Кто занимается не своим делом?
Конкурентами российских ИТ-компаний в импортозамещении софта выступают непрофильные игроки: многие крупные корпорации уже несколько лет ведут собственные разработки. Цифровые экосистемы создают банки, телеком-компании — в основном с госучастием.
«Вроде бы ситуация логичная — если у крупной компании есть ресурсы, почему бы не вложить их в разработку, — отмечает Парфентьев. — Но я считаю, что это только вредит российскому ИТ: условные “сберы” и “ростелекомы” накаляют рынок труда, предлагая необоснованно высокие зарплаты разработчикам. Да, на выходе эти гиганты получают собственные продукты под себя, для внутреннего пользования они могут быть вполне полезны. Но проблема в том, что зачастую это штамповка решений, которые уже есть на рынке, то есть государственные деньги буквально сливаются — создается софт, который не нужен ни в стране, ни за рубежом. Это рушит рынок».
Собственная разработка, по словам экспертов, в моменте может казаться дешевле, но риски при этом велики. Разработчики часто используют чужие библиотеки, движки, иностранные компоненты в составе своего решения. Их доля в коде, особенно в продуктах непрофильных компаний, может достигать 60–70%. То есть вроде бы безопасный собственноручно собранный «отечественный» софт в случае санкций как минимум не сможет обновляться и дорабатываться, как максимум — вообще перестанет работать.
Кроме того, по словам Алексея Парфентьева, совершенно тривиальная ситуация, когда Кулибин, написавший корпоративную CRM или клиентское приложение, вдруг увольняется, а его преемники не могут разобраться в коде, потому что он написан по никому не известной логике. И чем чаще ротация кадров, тем в большего Франкенштейна превращается изнутри продукт.
Чтобы система жила и отвечала на изменения в бизнес-процессах, надо постоянно держать штат разработчиков, разбирающихся в том, «как там все устроено», подчеркивает Сергей Курьянов.
«Тиражный софт документирован и сопровождается разработчиком за минимальные деньги. Например, для СЭД стандартом является 20% в год от стоимости лицензий, которая составляет примерно 15% от стоимости внедрения. Итого — ежегодно надо платить всего 3% от стоимости проекта внедрений. Это на порядки меньше, чем содержание штата собственных разработчиков», — утверждает Курьянов.
По мнению Алексея Парфентьева, со временем ситуация выровняется, как произошло с пузырем «доткомов», и разработка вернется в руки ИТ-компаний: «Если каждый будет заниматься своим делом, выиграют все».