Хайп, который лопнул
Если 400 лет назад синонимом хайпа была «тюльпанная лихорадка» в Голландии, то в наши дни рычагом для отъема лишних денег у доверчивых инвесторов и информационных манипуляций являются прогрессивные идеи и вполне цивильные «активы», ставшие частью нашей жизни, — криптовалюта, NFT, искусственный интеллект, вакцины, нейросети и даже металл, про который слышали все, но мало кто представляет, как он вообще выглядит, — тот самый литий — металл будущего, основа для аккумуляторов современных электромобилей.
Вера — один из двигателей человеческой эволюции. И речь не о религии, а о вере в идею, даже если она изначально не имеет под собой крепкой основы. Фундамент «пузырей» и хайпов легко построить на харизме их создателей и амбассадоров, умеющих убеждать. Однако для этого нужен хоть какой-то продукт, пусть даже самый комичный. Что-то же надо показать людям, отдающим свои деньги в надежде на баснословную прибыль. Это подтверждает история: мотивы жаждавших заработать на тюльпанной лихорадке в XVII веке не слишком отличаются от мотивов искренне верующих в криптовалютный «туземун» в XXI. Любопытно, что некоторые предметы хайпового культа ушли в небытие, некоторые сейчас ничего не стоят, а некоторые стали частью нашей повседневной жизни. И не подумаешь, что когда-то они разорили сотни тысяч доверчивых «верующих».
Дух авантюризма у человечества, вопреки мнению одного персонажа из советского кинофильма, никуда не делся. Как и прежде, появляются идеи, которые якобы неизбежно перевернут мир с ног на голову, заставят переосмыслить подход к привычным вещам или приведут к невероятному обогащению всех абсолютно.
С последним напрямую связана тюльпаномания в Голландии XVII века — первый в истории биржевой пузырь. На самом пике популярности, в 1637 году, за одну луковицу редких сортов тюльпана можно было купить дом. Или пивоварню. Здравый человек бы выбрал пивоварню. Но все кинулись покупать луковицы. Цены достигли предела, что привело к резкому падению спроса, шоку для экономики Голландии и кризису доверия к биржевым торгам. Но та же лихорадка позволила Нидерландам получить огромный опыт по выращиванию тюльпанов, который и по сей день делает голландские компании основным их поставщиком по всему миру.
Железные дороги давно стали частью нашей жизни и даже психологически воспринимаются как «устаревший» вид транспорта по сравнению с личными авто, самолетами, не говоря уже о хайпе наших дней — беспилотных такси. Однако и они прошли через «Железнодорожную манию» в 1840‑х, когда желание британских властей построить больше линий вызвало резкий рост акций ж/д компаний. На волне энтузиазма новосозданные компании обещали невероятную протяженность и разветвленность маршрутов. Крах наступил, когда предприятия перешли от слов к делу и показали техническую несостоятельность своих проектов, а некоторые так и вовсе оказались просто мошенническими. Последствием стали банкротства как самих компаний, так и инвесторов. Однако, пройдя через пузырь акций, Великобритания первой в мире обрела полноценную систему железных дорог из 10 тысяч километров.
Мании инвесторов, подобные тюльпанной, железнодорожной или ртутной, процветают и сегодня. Правда, акцент сместился в сторону технологий, а вид приобрел вполне цивилизованный и прогрессивный. Одно дело покупать луковицу тюльпана или змеиное масло, а другое — собрать портфель из «перспективных» токенов или через брокера купить фонды NFT. И не беда, что токены окажутся скамом, а 95% коллекций NFT в этом году обесценились до нуля.
Новые деньги
«Мы доверяем банкам свои деньги и операции с ними в электронном виде, однако они выдают их в виде займов, формируя волны кредитных пузырей с незначительной долей резервов», — этими словами Сатоси Накамото, создатель биткоина и прародитель всей криптоиндустрии, начал неравную борьбу с закостеневшим финансовым рынком в 2008 году. Личность его до сих пор не установлена, однако это не мешает миллионам последователей продвигать идеи о мире с новыми деньгами, для которых не нужны банки.
Первые биткоины стоили меньше $1 за штуку, но в 2011 году их курс поднялся до $10 — тогда же отмечены первые хакерские кражи, снизившие доверие к цифровым деньгам. Пик биткоина пришелся на осень 2021 года — $69 тысяч за монету. И именно тогда появились прогнозы, что со временем эта криптовалюта достигнет цены в $1 млн за единицу. Рынок гудел в надежде, что крупнейшие экономики вскоре поставят криптовалюту в один ранг с фиатными валютами, поэтому злые банки никому не будут нужны, а сам курс биткоина взлетит до небес. Но этого не случилось — мировые регуляторы с признанием не спешат, указывая то на непрозрачность индустрии, то на пузыри криптопирамид. Все это и не оставило шансов на дальнейший рост биткоина, курс которого в октябре 2023‑го колебался в пределах $30–34 тысяч.
При этом идея Накамото о создании эффективного аналога фиата оправдалась, что подтверждает использование криптовалют для обхода санкций: они оказались намного лояльнее и стабильнее традиционного финансового рынка. А тот факт, что среди множества криптовалют есть и откровенно «мусорные» проекты, разоряющие наивных инвесторов, очевидно является сопутствующим и неизбежным злом наших дней.
Из любви к искусству
Первые упоминания о NFT или невзаимозаменяемых токенах появились в криптомедиа еще в 2012 году. В такой токен можно «облачить» любой цифровой предмет, который нельзя подменить никаким другим. То есть токен станет уникальным и доступным только для своего покупателя.
Первый полноценный NFT-проект Etheria запустили в октябре 2015 года, но интерес к технологии резко проснулся в 2017 году, когда американская студия Larva Labs выпустила CryptoPunks — коллекцию из 10 тысяч картинок, представляющих собой портреты человека, обезьяны, зомби или пришельца в стиле пиксель-арт. Через пару лет NFT стали предметом роскоши, а девять физиономий «криптопанков» вошли в топ-10 самых дорогих токенов — один из них продавался за $11,75 млн.
Самым прибыльным для NFT стал 2021 год. Ажиотаж в широких массах разогнали селебрити, часть из которых стала амбассадорами той или иной коллекции. В NFT «переходили» картины, игры и музыка. Рынок наполнили не только люди искусства, но и спекулянты, которые были готовы втридорога потешить самолюбие новоиспеченного коллекционера. Особо предприимчивые «гении» предпочитали не покупать в надежде на рост, а рисовать свои версии CryptoPunks и Bored Ape Yacht Club, надеясь однажды их продать втридорога.
От ажиотажа до полного забвения прошло каких-то два года. В сентябре 2023‑го аналитики dappGambl заявили, что 95% NFT-коллекций обесценились до нуля. С красивыми, но бесполезными цифровыми картинками остались 23 млн нерасторопных пользователей. Заработать же на NFT смогли те, кто видел в технологии лишь товар, а не новые вехи искусства. Одними из главных бенефициаров стали аукционные дома Sotheby’s и Christie’s, распродавшие на хайпе все цифровые коллекции и спокойно вернувшиеся в привычный и более стабильный сегмент традиционных полотен.
Последний день майнера
Разогретый рынок криптовалют в 2021‑м потащил наверх спрос на видеокарты, с помощью которых можно добыть цифровые монеты. К тому моменту майнинг биткоина был дорогим и сложным, поэтому криптодобытчики переключились на вторую по капитализации монету — Ethereum — и другие альткоины.
Они тысячами скупали комплектующие последнего поколения в магазинах и у поставщиков. Не обошлось и без спекулянтов, перепродававших видеокарты в 3–4 раза дороже. Помимо спекулянтов, лихорадка озолотила и непосредственных производителей карт AMD и Nvidia — их капитализация с каждым днем прибавляла сотни миллиардов. Сами же видеокарты стали дефицитными во всем мире. Так, в России самый мощный на 2021‑й графический процессор Nvidia GeForce RTX 3090 можно было купить за 330 тысяч рублей, тогда как рекомендуемая цена на него не превышала 136 тысяч рублей.
Создатели сети Ethereum предупреждали майнеров, что те скоро доиграются — монета должна была вскоре перейти на новый алгоритм работы без возможности добычи.
Майнеры усмехались и заявляли, что найдут выход. Последний день «золотой» добычи наступил 15 сентября 2022 года — Ethereum заработал на новом алгоритме, разорив майнеров, чьи доходы перестали окупать затраченное на него электричество.
Рухнули не только надежды майнеров, но и спрос на видеокарты. Им пришлось за копейки отдавать огромные майнинг-фермы, но видеокарты с уже изношенной системой охлаждения интересовали геймеров только на первых порах охлаждения рынка. При этом Nvidia и AMD пережили крах майнинг-рынка практически без последствий, успев переключить мощности на новый хайп — развитие нейросетей.
Нейросети как генератор хайпа
Концепция нейросетей начала формироваться еще в 40–50‑х годах прошлого века, но своего могущества технология достигла в 2020‑м, когда OpenAI явила миру языковую модель GPT-3. В конце 2022‑го эта же компания предложила обывателям виртуального помощника ChatGPT, который может ответить почти на все, что взбредет в голову более 100 млн пользователей.
С ростом спроса начали появляться нейросети под любые интересы, даже самые извращенные. Они создают картинки, музыку и видео по описанию, пишут тексты, дипломные и код, отслеживают передвижение снежных барсов, рисуют ландшафты, логотипы и создают дипфейки лиц, голосов и документов. Вау-эффект прошел уже к середине 2023‑го: юзеры из сотни возможностей нейросетей выделили для себя нужные функции, которые используют с разной степенью регулярности.
Кого они обогащают? Самих «учителей» нейросетей и разработчиков чипов для них. Например, уже знакомая Nvidia за счет ИИ-хайпа вошла узкий круг компаний, чья капитализация стала выше одного триллиона долларов, а разработчики нейросетей стали главными бенефициарами лихорадки: OpenAI рассчитывает на оценку в $86 млрд, Stability AI весной заявила, что стоит $4 млрд, Runway и Hugging Face инвесторы оценили в $1,5 млрд и $2 млрд соответственно. Выгоду от внедрения ИИ-разработок получают и в России: «Сбер» ждет прибыль от своих нейросетей в 350 млрд рублей уже в этом году, а «Яндекс» надеется получить на своей технологии 1,2 млрд рублей в 2024‑м.
Альтруистами в индустрии пока остаются Midjourney, создавшие одноименную графическую нейросеть. По словам основателя компании Дэвида Хольца, команда на собственные деньги развивает технологию, «которая будет иметь значение для всего мира».
Темные лошадки пандемии
В мае этого года ВОЗ провозгласила окончание пандемии коронавируса, длившейся чуть более трех лет. На ней сказочно разбогатели производители антисептиков и масок, а фармкомпании заработали не только деньги, но и небывалое политическое влияние. Заявления глав этих компаний в период пандемии имели такой же вес, как президентов и премьер-министров, — не говоря уже о цитируемости.
Главным «хайповыгодоприобретателем» — в хорошем смысле этого слова, конечно, — стала американская компания Pfizer — ее вакцина стала самой продаваемой в мире, а решения компании прямо влияли на ход пандемии. С ее главой Альбертом Бурла напрямую связывались мировые лидеры, нередко надеясь, что его ответ спасет их политическую карьеру. Находились и критики, обвинявшие компанию в жажде наживы, но это не помешало Pfizer получить за 2022‑й рекордную для мировых фармкомпаний прибыль — более $100 млрд.
Вторым очевидным выгодоприобретателем стала британская Moderna. За первый год пандемии она превратилась из компании без продукта в участника S&P 500 и любимца Уолл-стрит. Основным продуктом Moderna и по сей день остается вакцина от COVID-19, однако компания в ближайшем будущем обещает сделать супервакцину если не от всех, то от нескольких болезней сразу и даже препарат, лечащий ВИЧ. Однако эти перспективы туманны, как и вероятность возвращения акций фармкомпаний в топы быстрорастущих организаций. Они не учли, что коллективный иммунитет у человечества сформируется довольно быстро, как и достаточные запасы вакцин, а огонь горячих точек планеты выжег интерес к коронавирусу практически до нуля.
К тому моменту, когда слепая вера в фармкомпании сменилась критическим подходом и стали очевидны факты лоббизма, коррупции, сокрытия информации о побочных эффектах вакцин от коронавируса, акционеры уже получили свою прибыль, а топ-менеджмент — причитающиеся ему бонусы.
В 2023‑м акции Pfizer вернулись к минимумам 2021‑го, бумаги Moderna обрушились на 73 %, а акции американской Novavax упали из-за сомнений компании в необходимости и дальше работать над вакцинами от ковида. Что же касается рядовых инвесторов, вложившихся в акции этих компаний на пике дискуссий о пожизненной мировой ревакцинации, то остается им посочувствовать и предложить поискать другой объект для инвестиций — если, конечно, остались деньги.
Хайп на диване
Однако пандемия не ограничилась пампом производителей вакцин. Весной 2020‑го множество людей по всему миру получили возможность работать из дома, а в некоторых случаях — даже не вставая с кровати. На тот момент уже существовали сервисы видеоконференций (например, Skype), однако американский сервис Zoom сумел предложить более быстрый интерфейс и даже стать именем нарицательным во время первых локдаунов. За полтора года с начала пандемии капитализация компании выросла на 367 %, а ежедневно им пользовались 300 млн человек. На пике «удаленомании» считалось, что формат «зум-конференций» пришел в нашу жизнь навсегда и корпоративный мир уже никогда не будет таким, как прежде.
Но все надежды сотрудников корпораций, распробовавших на вкус работу из дома, а также инвесторов, веривших в вечное светлое будущее компании Zoom, превратились в тыкву при снятии ограничений. Люди вернулись в офисы, а конкуренты в виде крупнейших IT-компаний умудрились сделать сервисы с более удобным функционалом без платной подписки для продолжительных разговоров.
Zoom оставил в пандемии не только технологический след, но и свой финансовый успех. На его пике осенью 2020‑го бумаги компании стоили по $478, а осенью 2023‑го они продаются уже по $59 — то есть упали на 90%.
«Убийца» «Газпрома» сам почти умер
В начале 2000‑х годов на месторождении Барнетт в Техасе спустя десяток с лишним лет попыток смогла рентабельно добыть сланцевый газ через горизонтальное бурение — это стало началом сланцевой революции, которой предсказывали избавление мира от традиционных газа и нефти и снесение с трона их основных добытчиков. Крупнейшим на тот момент нефтегазовым компаниям мира предрекали быстрое разорение и гибель, сравнивая их с динозаврами.
И это почти получилось. В США научились по той же технологии добывать из сланцев нефть, смогли снизить внутренние цены на газ и обогнать Россию и Саудовскую Аравию по объемам его добычи. Феноменальный по скорости успех позволил Вашингтону стать крупнейшим экспортером газа, благодаря в том числе и природному везению: американский сланец находится близко к поверхности.
Не все предрекали сланцевой революции триумф. Критики говорили о быстрой истощаемости сланцевых скважин (буквально за пару лет), низком уровне доказанных запасов, серьезных экологических угрозах и слишком высокой цене добычи. В возможностях сланца видели и пузырь, «который в ближайшее время лопнет». В последнем, в частности, был уверен Алексей Миллер, чьему «Газпрому» предрекали забвение изза новой технологии.
Закатом революции пугали с самого ее начала, однако самый большой удар нанесли не конкуренты, а пандемия в 2020‑м, когда падение цен на углеводороды подкосило молодую отрасль, жившую на кредитные деньги. Сланцевый рынок до сих пор преследуют высокая себестоимость добычи, закредитованность, нехватка рабочей силы и сокращающееся количество сырья в новых скважинах. Прорывной сланец не выдержал волатильности рынка, поэтому возвращение к доминированию традиционных игроков оказалось неизбежно. В русле этой тенденции — банкротство первопроходца сланцевой добычи Chesapeake Energy в 2020‑м и недавнее поглощение ExxonMobile одного из крупнейших сланцевых добытчиков — Pioneer Natural Resources Co. Нефтяные «старички» выдержали удар и не спеша поглощают сланцевую «молодежь», поднявшуюся на хайпе.
«Белая нефть»
Экономика в зеленых тонах сделала литий главной звездой среди инвесторов. Металл будущего — именно такая характеристика сопровождает его в настоящее время. Без «белой нефти» не создать стекла с керамикой, не раскислить сплавы и не произвести батарейки и аккумуляторы — самые дорогие детали для электротранспорта. Он в 2018 году негласно стал ключом к глобальному энергетическому переходу и повлек за собой ажиотаж вокруг активов «зеленых» компаний и самого лития.
На пике в 2018‑м спотовые цены на литий подскочили до $20 тысяч за тонну, а к апрелю прошлого года побили исторический рекорд — $86,6 тысячи за тонну. Рынок оказался перегрет, но на это никто не обращал внимания — высокий спрос на литий и наполеоновские планы по мировому производству электрокаров плодили все больше проектов по его добыче. Австралия и США через слияние Allkem и Livent создали гигантского производителя лития с рыночной долей в 7 %, а Китай начал добычу в Намибии и Зимбабве. Самостоятельно производить литий решились традиционные импортеры — Германия и Россия. И такая активность оказалась значительно выше ожиданий.
К середине осени 2023‑го цены на литий упали в четыре раза со своего пика — до «жалких» $22,9 тысяч за тонну. И дело не только в переизбытке металла на рынке и замедлении спроса на электромобили, но и в отходе на второй план самой «зеленой» повестки на фоне конфликта на Украине и в Палестине. Попросту говоря, не до лития сейчас. «Белая нефть» закономерно не выдержала волатильности, уступив место олдскульному золоту, которому на фоне ближневосточного конфликта предрекают хоть и плавный, но неизбежный рост.
А самый хайповый продукт сейчас — это 155‑миллиметровые артиллерийские снаряды, которые ведущие игроки на государственном уровне сейчас «пылесосят» по всему миру, закупая их втридорога у концернов‑производителей и вычищая из складских запасов полувековой давности у стран-партнеров. Но это уже игра другого уровня, в которую частному инвестору сыграть будет затруднительно. Но не стоит расстраиваться — идей для хайпа, на которых можно сделать несколько «иксов» прибыли или потерять все свое состояние, остается еще очень много: от редкоземельных металлов на фоне предстоящего глобального противостояния до банальной пшеницы на фоне повторяющихся каждый год угроз мирового голода и климатических катастроф.
Весь секрет хайпа кроется в природе самого человека: желании быстро заработать и страхе потерять возможную выгоду. Это идеальный двигатель для инвестиций во чтото прорывное, но необкатанное. Надо успеть заскочить в актив, который как ракета со дня на день рванет в стратосферу. Причем выгоду получают все стороны: инвестфонды и создатели — быстрые деньги, инвесторы — острые ощущения, а технологии — деньги на свое развитие.