Конец прекрасной эпохи
Вице-президент Черноморского банка торговли и развития (ЧБТР) Андрей Верников занимает свой пост около трех лет. Именно на этот период приходится активизация деятельности банка в России. На сегодняшний день общий объем утвержденных кредитных соглашений, заключенных ЧБТР с российскими корпорациями и банками, превышает $140 млн, что составляет чуть меньше трети от общего объема кредитного портфеля.
Роль Верникова в осуществлении подобного прорыва трудно переоценить. Тем более что в ЧБТР он пришел уже имея за плечами опыт работы в Центробанке, МВФ, российской «дочке» ABNAmro. Однако сейчас, когда России присвоен инвестиционный рейтинг, она уже не так остро, как прежде, нуждается в помощи международных финансовых организаций. В том числе и тех, которые подобно Черноморскому банку были созданы при ее непосредственном участии (нашей стране принадлежит 13,5% акций ЧБТР).
Своими соображениями о перспективах Черноморского банка и других международных финансовых организаций Андрей Верников поделился с корреспондентом «Ко».
«Ко»: Недавнее решение Moody’s о присвоении России инвестиционного рейтинга позволяет отечественным компаниям рассчитывать на долгосрочные и сравнительно недорогие заимствования на международных рынках капитала. Не осложнит ли это работу Черноморского банка, поскольку до сих пор одним из его основных конкурентных преимуществ была как раз способность предоставлять российским заемщикам сравнительно дешевые кредиты на длительный срок?
Андрей Верников: Суверенный рейтинг – это высший уровень. И это не значит, что каждая российская компания сможет получить такой рейтинг. А ведь мы все-таки кредитуем не «голубые фишки» или крупнейшие российские банки. Хотя среди наших заемщиков есть «Северсталь» и «АЛРОСА», основной упор мы делаем все-таки на компании второго эшелона, а также на малый и средний бизнес.
К тому же при оценке перспектив инвестиций в ту или иную страну надо смотреть не только на ее суверенный рейтинг. Задайтесь вопросом, в каком суде вам будет проще выиграть дело по вступлению в права собственности на заложенную неплатежеспособным заемщиком недвижимость или акции. В России, где-нибудь в Московской области, Краснодарском крае и т.д., или, например, в суде Болгарии? А ведь болгарский и российский суверенные рейтинги находятся примерно на одном уровне.
«Ко»:У ЧБТР уже была возможность сравнить эффективность функционирования российской и болгарской судебных систем?
А.В.: ЧБТР – учреждение молодое, нам всего пять лет, поэтому мы пока не теряли кредитов. Но для активных финансовых институтов эта проблема рано или поздно возникает.
«Ко»: Многие российские банкиры утверждают, что кризис плохих долгов буквально на пороге…
А.В.: Некоторые эксперты уже два года подряд говорят, что вот-вот разразится кризис плохих долгов, а его все еще нет. По-моему, кое-кому даже хочется, чтобы он случился. Ведь такой кризис может привести к очередному переделу собственности. «Падшие ангелы» – довольно прибыльное поле деятельности. Появляется возможность задешево получить хорошие активы компаний, которые по той или иной причине оказались в тяжелом положении.
Наверное, с проблемой плохих долгов сталкиваются международные финансовые организации, которые занимаются долгосрочным несвязанным кредитованием российских банков. А мы этого пока не делаем. В синдикатах не участвуем. У нас ресурсов немного, и мы хотим видеть, как именно они расходуются. К тому же очень важно, чтобы при этом как-то стимулировался торговый обмен между странами Черноморского региона.
«Ко»: Поэтому к ЧБТР проявляют интерес такие предприниматели, как Марк Рич? Его представители были весьма активны на BusinessDay ЧБТР, который проходил в начале июня в Салониках.
А.В.: BusinessDay – публичная конференция, которая анонсировалась в СМИ, и любой человек может зарегистрироваться в качестве ее участника. Устраивать мандатную комиссию и отказывать кому-то в регистрации я не вижу оснований.
Для меня новость, что эти люди участвовали. Возможно, я с ними не пересекся. Очевидно, их интересуют какие-то операции или какие-то клиенты банка.
Что касается самого банка, то мы достаточно серьезно относимся к репутационному риску. Поэтому по любой сделке у нас, естественно, идет анализ контрагентов, и мы на ранней стадии проводим скрининг. Если у нас возникают подозрения, что общение с этим партнером может принести ущерб, то мы, как правило, его не продолжаем. Я не помню, чтобы у упомянутого вами бизнесмена были какие-либо совместные проекты с банком.
«Ко»: Фирмы Марка Рича просто могут инициировать сделку, участниками которой стали бы компании из стран Черноморского региона…
А.В.: Вы же не подаете в суд на BMW на том основании, что на машинах, произведенных этим концерном, часто ездят бандиты. Если нам известны все участники и содержание транзакции, если нигде не просматривается ничего предосудительного, то заранее просчитывать, что будет, если товар через третьи-четвертые руки попадет еще кому-то, просто невозможно.
«Ко»: Как мне кажется, замыкая сделки в рамках определенного региона, вы невольно способствуете тому, что у некоторых искушенных предпринимателей возникает желание воспользоваться льготными кредитами для минимизации собственных издержек, обхода каких-то эмбарго и т.д. …
А.В.: Я так не думаю. Все наши кредиты выдаются на рыночных условиях. Обходные схемы же обычно построены на том, что где-то появляется достаточно дешевый ресурс – как правило, бюджетный. Эти деньги через кучу посредников кто-то куда-то переводит и присваивает себе дельту. В нашем случае этой дельты просто нет.
Региональное же ограничение скорее осложняет нам работу с контрагентами. Например, по торговому финансированию. Мы требуем, чтобы наши заемщики приобретали соответствующий товар или оборудование только в странах региона. А если речь идет об экспорте, то не менее половины его должно приходиться на причерноморские государства.
Таким образом, если встраивать еще какие-то звенья в эту цепочку, то на выходе операция станет просто невыгодной. Я не понимаю, кому это может понадобиться. Если кто-то хочет организовать экспорт, скажем, из Молдавии во Францию, для этого совершенно необязательно сначала экспортировать в Россию. Накладные расходы перекроют возможную маржу.
«Ко»: Бумаги-то можно предоставить любые…
А.В.: Наверное. Но если мы получаем вызывающие доверие бумаги, которые не производят впечатления фиктивных и дают основания предполагать, что за ними стоят реальные торговые потоки, то зачем нам отслеживать, чтобы молдавское вино было выпито именно в России, а, скажем, не на Тринидаде и Тобаго.
«Ко»: Может быть, эра международных финансовых организаций вообще подходит к концу?
А.В.: У меня есть определенные соображения на эту тему, основанные на опыте работы с такими организациями, как МВФ, ЧБТР. Я разочарован в том, как МВФ исполняет свой мандат.
«Ко»: Почему?
А.В.: Оговорюсь сразу: высказываю свое личное мнение, а не точку зрения ЧБТР.
На низовом уровне, на уровне отделов в МВФ, действительно, работают высококлассные профессионалы. Но уже на уровне директора департамента возникают проблемы. А когда доходишь до председателя совета директоров, политизация достигает такой степени, что об этом даже неприлично говорить. В ряде случаев мнение специалистов игнорируется. И фонд используют, как половую тряпку для подтирания случайных луж на паркете.
Самим сотрудникам все равно. Они знали, на что идут. Они просто делают свою работу, за которую им хорошо платят. Но среди акционеров фонда регулярно возникает раздражение по поводу того, как «творчески» подчас истолковывается мандат МВФ. Работа совета директоров приобретает ритуальный характер.
Обратите внимание, как изменились продукты, которые предлагают ЕБРР или Всемирный банк. Их мандат имеет «свойство» толковаться слишком расширительно, охватывать новые страны. Появляются совершенно новые сферы финансирования. Скажем, Словении и Венгрии ЕБРР уже не нужен, значит, надо заниматься Таджикистаном. Оказывается, есть такая европейская страна.
Черноморский банк пока не претерпел таких метаморфоз. Наверное, отчасти причина тому – молодость банка.
Мне в ЧБТР осталось работать 270 дней, в июле 2004-го мой контракт истекает. Я думаю, что за это время эра международных финансовых организаций не закончится.
«Ко»: А ваш преемник в ЧБТР уже известен?
А.В.: В банке существует принцип ротации. Причем не только людей. Не факт, что моим преемником на посту финансового директора будет россиянин. Возможно, Россия получит какой-то другой пост в высшем руководстве банка.
«Ко»: И, вполне возможно, президентом Черноморского банка станет россиянин? Например, первый зампред ЦБ Татьяна Парамонова, визит которой на BusinessDay ЧБТР в Салониках был, насколько я помню, обставлен с большой помпой…
А.В.: Ротации сейчас подвергнутся посты генерального секретаря (причем, скорее всего, это опять будет представитель Греции) и трех вице-президентов. Контракт президента истечет только в феврале 2006 года.
Я не готов обсуждать конкретные персоналии, поскольку выбор следующего представителя от России – не дело действующего руководства банка. Я знаю, что директор от России, замминистра иностранных дел Андрей Иванович Денисов занимается этим вопросом. Он лучше знает ситуацию.
У меня ваша версия вызывает улыбку, хотя я высокого мнения о Татьяне Владимировне. Мы вместе с ней работали в ЦБ, и я неплохо ее знаю.
Дело Москвы найти человека, который работал в банковской системе, имеет опыт международного сотрудничества, достаточно хорошо говорит и пишет по-английски.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
