Мадьярский спотыкач
Венгрия бунтует. Уже месяц на площади перед венгерским парламентом почти каждый день собираются десятки тысяч людей, которые требуют отставки нынешнего премьер-министра Ференца Дюрчаня и его правительства.
Поводом для массовых выступлений оппозиции стало обнародование в эфире одной из радиостанций пленки с записью выступления Дюрчаня на закрытом совещании с членами правительства и соратниками по Социалистической партии. В своей речи премьер-министр признался, что правительство обманывало народ во время апрельской предвыборной кампании, скрывая реальное положение дел в экономике страны. На следующий день толпы протестующих на улицах Будапешта жгли машины, закидывали полицейских камнями и штурмовали здание телецентра, требуя отставки кабинета министров.
Ненормативный диагноз
«Мы облажались. Не слегка – по-крупному. За четыре года мы не сделали практически ничего, кроме того, что нам в конце концов удалось вытащить систему управления из дерьма», – вот так, в легкой и доступной форме премьер-министр Венгрии Ференц Дюрчань охарактеризовал работу правительства по выводу экономики страны из кризиса.
Уличные беспорядки на улицах Будапешта вызвали скорее несдержанность и циничность высказываний Дюрчаня, чем его откровения о том, что страну удержали на плаву лишь «Божье провидение, избыток денег в мировой экономике и сотни уловок».
Ведущие венгерские экономисты и эксперты международных рейтинговых агентств на протяжении последних двух лет открыто говорили, что экономика страны с каждым днем становится все более уязвимой из-за хронического дефицита госбюджета и роста государственного долга. А в прогнозе Венгерского национального банка на 2006 год содержится предложение правительству страны в срочном порядке предпринять «радикальные меры с целью восстановления баланса в экономическом развитии, поскольку сложившаяся ситуация в отдаленной перспективе может привести к тяжелому финансовому кризису».
Заявления темпераментного и харизматичного премьер-министра Венгрии никогда не отличались дипломатичностью. Достаточно вспомнить прошлогоднюю встречу Дюрчаня с футболистами сборной Венгрии после игры с командой Саудовской Аравии. Матч закончился со счетом 0:0, и глава правительства решил подбодрить игроков национальной сборной, заявив, что они «мужественно сражались не на жизнь, а на смерть с шайкой террористов». Эр-Рияд в знак протеста на несколько месяцев отозвал «для консультаций» своего посла из Будапешта, а Дюрчань потом долго извинялся перед саудовскими властями, уверяя, что он просто неудачно пошутил. Но если тогда «шутка» премьер-министра лишь добавила ему популярности среди населения Венгрии, где в последние годы стабильно растет рейтинг ультраправых партий и движений, то недавние признания окончательно подорвали его авторитет среди мадьяр.
За последние полвека венгры привыкли к комплиментам в адрес своей страны и экономической политики правительства. В 1980-е годы Венгрию называли «самым веселым бараком соцлагеря». Построенный в стране «гуляшный социализм» легализовал частное предпринимательство, всячески стимулировал повышение уровня потребления венгров, а ближе к концу десятилетия позволил им спокойно путешествовать по капстранам.
В 1990-е годы страна вошла как «самый тихий уголок Восточной Европы». Когда в соседней Румынии расстреляли семью Чаушеску, а по Польше и Чехословакии прокатилась волна забастовок и демонстраций, сытые и довольные жизнью венгры методично готовили законодательную базу для перехода к рыночной экономике. К началу нового тысячелетия Венгрия получила колоссальные деньги от приватизации госсобственности, стала первой по объему прямых иностранных инвестиций, вышла в лидеры по темпам экономического роста, удвоила экспорт, добилась самой высокой производительности труда и прозрачности фондового рынка среди стран бывшего соцлагеря. Как результат – в 2000-м ведущие мировые рейтинговые агентства единодушно повысили свою оценку кредитоспособности страны, переведя ее в высшую инвестиционную категорию «A».
За время реформирования экономики властям Венгрии не раз приходилось корректировать, а порой и кардинально перестраивать свою экономическую политику. Эти преобразования далеко не всегда находили понимание у населения страны, но до штурмов телецентра, массовых столкновений с полицией и слезоточивого газа дело не доходило. После антисоветского восстания в 1956 году власти Венгрии всегда старались находить такие решения, при которых и волки были сыты, и овцы оставались целы.
Великий двуликий Янош
Начало этой политики уступок и компромиссов положил лидер Венгерской социалистической рабочей партии Янош Кадар. Он возглавил правительство страны сразу после подавления восстания 1956 года. Будучи до этого министром коалиционного правительства «главного антисоветского заговорщика» Имре Надя, Кадар перешел на сторону СССР и возглавил подконтрольное советскому руководству «революционное рабоче-крестьянское правительство». Прагматичный политик сделал ставку на советские танки и не ошибся. Кадар занял пост главы венгерского правительства сразу после завершения событий 1956 года и оставил его лишь 32 года спустя.
Историки дают весьма противоречивые оценки личности Кадара. Одни считают его «мастером компромиссов», а другие называют не иначе как «двуликийЯнош». Но практически все исследователи сходятся во мнении, что плавная и относительно безболезненная трансформация экономики Венгрии в начале 1990-х годов была бы невозможна без кадаровских реформ, упразднивших систему директивного планирования и ценообразования, ограничивших контрольные функции министерств и предоставивших промышленным предприятиям немыслимую для социалистической экономики самостоятельность.
Смысл кадаровской реформы заключалась в том, чтобы повысить производительность за счет высокой степени автономии предприятий. Руководство страныуменьшило роль центрального планирования и управления и создало условия для роста материальной заинтересованности людей в результатах своего труда. Правительство продолжало составлять общие пятилетние планы развития экономики, но руководство предприятий само определяло, какую продукцию им выпускать и как распоряжаться прибылью. Самым радикальным преобразованиям подверглась аграрная сфера. Кадар легализовал частный сектор сельского хозяйства, разрешил членам кооперативов возделывать личные участки земли и самостоятельно продавать свою продукцию.
Эти не слишком значительные изменения дали возможность венгерской экономике динамично развиваться до середины 1970-х годов, после чего правительство столкнулось с новыми проблемами. Начавшийся в 1973 году мировой энергетический кризис привел к значительному росту бюджетного дефицита Венгрии, поскольку государству приходилось компенсировать предприятиям резко возросшие расходы на закупку энергоносителей. В течение нескольких лет дефицит покрывался зарубежными займами, но к 1977 году величина внешнего долга стала угрожающей, и правительство Кадара приняло решение пересмотреть сложившуюся в стране систему ценовой политики. На полную либерализацию цен власти не решились и ввели сложную систему ценообразования, при которой государственные цены сочетались с договорными.
Еще одним аспектом новой экономической политики правительства Кадара конца 1970-х годов стала фактическая легализация частного сектора экономики, после которой мелкие предприятия в Венгрии начали расти как на дрожжах. В период с 1980-го по 1987 годы объем валового производства в частном секторе увеличился более чем в два раза, и к моменту падения коммунистического режима частники обеспечивали примерно десятую часть национального дохода страны. Столь бурную предпринимательскую активность венгров эксперты объясняли тем, что введение института частного предпринимательства узаконило уже сложившийся в стране огромный сектор теневой экономики.
Между струйками
Реформы Кадара позволили Венгрии к середине 1980-х годов отойти от принципов экономики советского типа, но окончательно встать на рыночные рельсы страна не смогла да, впрочем, и не стремилась. Янош Кадар прежде всего был проницательным политиком и прекрасно понимал, что ревизионизм венгерского пути развития нравился далеко не всем партийным боссам в СССР. Всякий раз, когда Кремль выражал свое недовольство очередным витком экономических реформ в Венгрии, Кадар тут же отправлялся в Москву убеждать ЦК КПСС в своей лояльности.
Его главным аргументом в защиту реформ была близость Венгрии к странам «загнивающего капитализма». Кадар неустанно повторял, что на самом деле Венгрия – форпост социализма, защищающий социалистический строй от тлетворного влияния Запада. И если в Москве не хотят повторения 1956 года, то просто обязаны оказывать ему всестороннюю поддержку во всех начинаниях, связанных с повышением уровня жизни венгров. Кадар убеждал советских руководителей, что только насыщенный потребительский рынок и постоянный рост благосостояния народа способны поддерживать благоприятную социальную атмосферу в Венгрии. Но с каждым годом делать это ему становилось все труднее и труднее.
Развитие частной инициативы, мелкое предпринимательство, отсутствие тотального государственного контроля за деятельностью крупных промышленных предприятий привели к необратимым изменениям в сознании граждан.За годы самостоятельности венгерские руководители всех уровней стали подходить к решению проблем с позиций рыночной экономики, а не административно-командного хозяйствования. Видя преимущества частного сектора экономики, менеджеры крупных предприятий начали покушаться на саму систему госсобственности. Идея окончательного перехода страны на рыночные рельсы находила все больше и больше влиятельных сторонников. Никто из историков не берется предсказать, чем бы все это закончилось, если бы не перестройка и последовавший за ней крах СССР.
На вторую половину 1980-х годов пришелся пик экономических реформ. В это время в Венгрии появился рынок ценных бумаг, была проведена налоговая реформа, создана сеть коммерческих банков, приняты законы о банкротстве и иностранных инвестициях, а на государственных предприятиях введена система самоуправления. Две трети промышленных предприятий создали рабочие советы, которые управляли производством, назначали директоров, решали вопросы о разделении предприятий на отдельные самостоятельные структуры или, наоборот, об объединении в холдинги с другими компаниями. В 1989 году под напором промышленников власти страны разрешили им самостоятельно заниматься внешнеторговой деятельностью, попутно подстегнув экспорт девальвацией форинта. Социалистическая эпоха подходила к концу. В 1988 году Янош Кадар отошел от руководства страной, а спустя два года в Венгрии были проведены первые демократические выборы, и началась приватизация.
Инвесторы из-за кулис
Российской ваучерной или чешской купонной приватизации в Венгрии не предполагалось. Правящая элита считала, что приватизация должна происходить исключительно путем продажи, а не бесплатного распределения имущества. Новое правительство на первых порах жестко контролировало этот процесс. Было создано Агентство по приватизации государственной собственности, разработаны приватизационные программы, содержащие ряд требований по реконструкции и реструктуризации предприятий. Государство продавало собственность только по рыночным ценам, из-за чего этот процесс шел невероятно медленно. К середине 1990-х в руки венгерских частных собственников отошло лишь около половины предприятий.
По замыслу властей, предприятия должны были выкупить либо менеджеры, накопившие опыт руководства в условиях рынка, либо стратегические инвесторы, способные обеспечить их развитие. Однако ни те, ни другие не спешили расставаться со своими капиталами. Менеджмент еще во второй половине 1980-х годов успел активно поучаствовать в так называемой «спонтанной» или «номенклатурной» приватизации. Около 40% госпредприятий создали сотни дочерних компаний и СП, куда вывели до четверти активов. А западные инвесторы предпочитали не рисковать и в большинстве случаев учреждали совместные предприятия с непременным участием местных компаний. Переломить тенденцию и стать рекордсменом по объему прямых иностранных инвестиций Венгрии удалось только после смены кабинета министров в 1995 году.
По словам заместителя директора Института международных экономических и политических исследований (ИМЭПИ) РАН Светланы Глинкиной, Венгрия начала с того, что отказалась от контроля над стратегически важными отраслями. «Практически все постсоциалистические страны вывели предприятия стратегических отраслей за рамки приватизационных программ, – рассказала «Ко» Светлана Глинкина. – Венгры были первыми, кто в середине 1990-х заявил, что у них таких отраслей нет».
В конце 1995 года власти разрешили приватизацию шести региональных газораспределительных предприятий. Их собственность поделили между собой немецкий, французский и итальянский газовые концерны. Следующими на продажу были выставлены активы национальной энергетической монополии MVM и пакет акций крупнейшей телекоммуникационной компании Венгрии – MATAV. С этого момента иностранный капитал стал едва ли не единственной движущей силой венгерской экономики.
С 1989-го по 2004 год прямые зарубежные инвестиции в Венгрию достигли объема $27 млрд. Примерно треть из них поступила в страну от продажи госсобственности, а остальные средства были вложены в создание новых предприятий на территории свободных таможенных зон и промышленных парков. Правительство Венгрии предложило западным инвесторам самые привлекательные условия для работы в специальных экономических зонах. Венгерское законодательство рассматривало филиалы западных компаний как иностранных юридических лиц, в силу чего на них не распространялось действие национальных законов в области регулирования цен и госконтроля.
В дополнение к этому Венгрия заключила практически со всеми своими основными инвесторами соглашения о защите инвестиций, в которых стороны гарантировали друг другу полную неприкосновенность вложений и обязались не препятствовать репатриации прибыли. Но этого оказалось недостаточно: западные инвесторы вынудили Венгрию заключить межгосударственные договоры об избежании двойного налогообложения более чем с 55 странами.
Правительство Венгрии сделало все, чтобы превратить специальные экономические зоны на территории страны в промышленные анклавы иностранных государств. Первоначально западные инвесторы отблагодарили венгерские власти колоссальным притоком в страну капитала. Свои филиалы, производственные и исследовательские центры в свободных экономических зонах открыли такие монстры, как IBM, US West, Sony, Nokia, Siemens, General Electric, General Motors, Alkoa, Ford Motor, Philips Electronics. К началу третьего тысячелетия на венгерском рынке работало не меньше половины из top-100 транснациональных корпораций (ТНК) мира. Они обеспечивали треть ВВП страны и две трети экспорта. Но чем ближе Венгрия подходила к вступлению в ЕС, тем меньше иностранные инвесторы вкладывали в ее экономику и тем больше прибылей изымали обосновавшиеся в стране международные компании.
По словам Светланы Глинкиной, на этапе подготовки к вступлению в Евросоюз властям Венгрии пришлось отменить широкие налоговые льготы и прочие преференции, предоставляемые иностранным инвесторам, как противоречащие принципам равной конкуренции. «Выйдя на финишную прямую, венгры подняли заработную плату, цена рабочей силы стала повышаться, и конкурентоспособность страны для иностранных инвестиций резко снизилась», – говорит Глинкина.
Иностранный капитал побежал из Венгрии сначала в Словакию, а потом в Румынию и Болгарию. Транснациональные корпорации начали активно репатриировать прибыль (благо взаиморасчеты в рамках ТНК позволяют легко и быстро выводить прибыль из страны) и закрывать производства. Тогда Венгрия впервые в новейшей истории столкнулась с проблемой дефицита бюджета и текущего платежного баланса.
Однозначный ответ на вопрос, кто виноват в случившемся, дать невозможно. ТНК в своих действиях руководствуются исключительно стремлением максимизировать прибыль, не особо считаясь с интересами принимающего государства. А у правительства Венгрии было не так много возможностей для того, чтобы изменить ситуацию. «Во-первых, политика венгров подчинена требованиям ЕС, – утверждает замдиректора ИМЭПИ РАН. – Есть копенгагенские критерии членства в ЕС, и переговорный процесс накладывает на них очень жесткие обязательства. А во-вторых, не стоит забывать, что с началом нового века на европейском рынке сложилась очень тяжелая ситуация с конъюнктурой. В ЕС колоссальная конкуренция между старыми и новыми членами. А всей Европе, в свою очередь, приходится конкурировать с Азиатско-Тихокеанским регионом. Это проблема не только венгерского правительства, это проблема маленькой европейской страны в ситуации, когда вся Европа становится неконкурентоспособной. Так что одним урезанием бюджетных расходов на социальные нужды, как многие сегодня предлагают поступить властям Венгрии, вряд ли можно исправить положение».
Рука Москвы
После распада СССР Россия утратила всякий интерес к Венгрии – как, впрочем, и к другим странам бывшего соцлагеря. И, по утверждению Светланы Глинкиной, у нас до сих пор не выработана политика в отношении стран Центральной Европы. «С одной стороны, мы все больше начинаем обращать внимание друг на друга, но, с другой – наши интересы абсолютно не пересекаются», – говорит она.
Постсоциалистические страны смотрят на нас как на огромный рынок сбыта для своей продукции, а Россию в Центральной Европе интересуют только нефтехимическое производство и газораспределительные активы. «У отдельных нефтяных компаний были большие проекты в Венгрии, – рассказала «Ко» замдиректора ИМЭПИ РАН. – Там активно пытались закрепиться ЮКОС и ЛУКОЙЛ. Их интересовали сбыт и нефтехимия. Но в промышленные предприятия по глубокой переработке нефти нас пускать не хотят по идеологическим соображениям».
Теперь активно закрепиться на венгерском рынке пытается «Газпром», у которого давно налажены прочные контакты в сфере поставок газа в эту страну. Самым богатым бизнесменом Венгрии в прошлом году, по версии газеты Nepszabadsag, стал не имеющий венгерского гражданства россиянин Мегдет Рахимкулов, которого местная пресса называет «окологазпромовским» бизнесменом.
В 1990-х годах, будучи гендиректором компании «Панрусгаз» – СП «Газпрома» и венгерского газового монополиста MOL, он контролировал поставки газа в Венгрию. А сейчас среди венгерских активов семьи Рахимкуловых числятся доли в газовой компании MOL и нефтехимической BorsodChem. О сотрудничестве с Венгрией в газовой и нефтехимической сферах постоянно говорят и официальные представители «Газпрома».
Маленькая Венгрия не является значимым потребителем газа, но ее географическое положение как нельзя лучше подходит для создания центра по распределению российского газа, поставляемого в Западную Европу. Особенно сучетом планов России по продлению трубопровода «Голубой поток» из Турции в Европу через Балканы. «Газпром» всерьез взялся за Венгрию и использует любые возможности, чтобы закрепиться в этой стране. Летом нынешнего года монополия подписала соглашение с немецким газовым концерном E.ON, согласно которому немцы передают свои доли в венгерских газовых предприятиях, занимающихся торговлей и хранением «голубого топлива», в обмен на участие в разработке Южно-Русского газового месторождения. А несколькими месяцами ранее на встрече с министром финансов Венгерской Республики Яношем Верешем и министром экономики и транспорта Яношем Кокой глава «Газпрома» Алексей Миллер обсуждал вопросы совместного использования действующих и строительства новых подземных хранилищ газа в Венгрии.
Премьер Ференц Дюрчань утверждает, что последние события в Будапеште никак не отразятся на российско-венгерских отношениях, тем более в столь актуальных сегодня для всей Европы нефтегазовых вопросах. Во время недавнего визита в Москву он сделал программное заявление, что «Европа нуждается в российских энергоносителях, а Россия – в европейских рынках». И как всегда экспрессивно добавил, что «если кому-то здесь что-то непонятно, тот рано или поздно погорит на этом!».
Споткнувшись на пороге ЕС
Вопреки ожиданиям, вступление в ЕС не привело Венгрию к решению всехэкономических и социальных проблем. У венгров была довольно простая позиция: вот вступим в ЕС, а дальше пусть Союз сам разбирается, что делать с нашей экономикой. Они надеялись на дотации и поддержку, а получили дефицит бюджета и минимальное представительство в органах ЕС. Все, чего удалось добиться венграм при вступлении в Евросоюз, это незначительных дотаций на развитие сельского хозяйства. Европейские чиновники, по существу, заставили венгров унифицировать свою экономическую политику в угоду более развитым странам ЕС. Сегодня Венгрии ничего не остается делать, как продолжать интеграцию в европейское сообщество.
В ближайших планах правительства – сокращение бюджетного дефицита и уровня инфляции. Под этой дипломатичной формулировкой принято понимать сокращение расходов на соцобеспечение и на зарплаты бюджетникам. В скандальной записи выступления Дюрчаня он открыто говорит о том, что столь непопулярные меры могут вызвать серьезное недовольство в обществе: «Будут демонстрации. Люди выйдут к парламенту. Но в конце концов им это надоест, и они разойдутся по домам».
Некоторые наблюдатели даже заговорили о том, что инициировать утечку компромата мог сам Дюрчань и члены кабинета министров. Реакция венгерского премьера на появление записи в эфире радиостанции была абсолютно спокойной. Он подтвердил ее аутентичность и заявил, что горд за свою «страстную речь». Если следовать этой логике, то таким образом правительство попыталось заставить население, что называется, «выпустить пар» еще до того, как начать проводить антисоциальные реформы. Когда бунтарский пыл венгров сойдет на нет, Дюрчань сможет спокойно обратиться к народу с пламенным призывом затянуть пояса, чтобы обеспечить себе достойное место в объединенной Европе.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
