Мишустин прокачает «новую нефть»
Большая часть карьеры Михаила Мишустина на посту главы ФНС пришлась на эпоху перехода государства с экспортно-сырьевых источников дохода на фискальные. Фото: Коммерсант/Легион-медиа
Снижение числа арбитражных исков и выездных проверок, о котором отчитываются налоговики, не должно вводить в заблуждение — суммы взысканий по судам неуклонно растут. Премьерство Михаила Мишустина свидетельствует, что изощренный госконтроль за деньгами и активами будет нормой во всех сферах жизни. Причем не только для юридических, но и для физических лиц.
Неожиданные перемены в правительстве России выглядят логичными, если вспомнить, что большая часть карьеры Михаила Мишустина на посту главы ФНС пришлась на эпоху «новой нефти», знаменующую переход государства с экспортно-сырьевых источников дохода на фискальные. С 2010 по 2019 год доля налоговых сборов в федеральном бюджете увеличилась с 39 до 63 %. Только за 2018 год сборы выросли на 4 трлн руб. Именно в эти годы в России ужесточилось налоговое законодательство, бизнес был переведен на онлайн-кассы, появился налог на самозанятых и система контроля над поднятым до 20 % НДС, начались серийные блокировки счетов компаний. Но наиболее глубокие перемены произошли в самой налоговой службе.
Большой Брат с большими данными
Налоговые эксперты называют несколько системных изменений в ФНС за последние годы. Это разбивка инспекций по отраслям; риск-ориентированный подход и отраслевое моделирование, позволяющие предсказывать нарушения; автоматизированные системы отслеживания связей между юрлицами и определения бенефициаров, борьба с дроблением бизнеса и выводом активов при банкротствах, международный обмен налоговыми данными.
В марте 2019 года по итогам отраслевого моделирования налоговики нагрянули с обысками в крупные агрохолдинги (в частности, «Черкизово» и «Русагро») в 13 регионах страны. В ходе обысков выявлено «пять площадок недобросовестных поставщиков, деятельность которых направлена на создание условий для легализации НДС, заявляемого в составе налоговых вычетов переработчиками зернового рынка».
Технологии контроля связей помогли налоговикам выиграть спор с «Уралкалием». ФНС сочла, что компания занизила базу по налогу на прибыль путем нерыночных сделок (выкуп облигаций и акций за счет займа у материнской компании) со взаимозависимыми лицами. В августе 2019 года кассация отказала «Уралкалию» в отмене доначисления 980 млн руб. налогов, а в ноябре Верховный суд обязал компанию выплатить эту сумму в бюджет.
Работа с Big Data позволяет налоговой службе эффективнее «бить по площадям». В апреле 2019 года ФНС приостановила счета сразу в 583 компаниях Татарстана с общим оборотом почти в 100 млрд руб. В их числе — крупнейший подрядчик «Транснефти» ООО «Спецстройсервис» и подрядчик «Роснефти» компания «Ортэкс». Одна из причин — незакрытые арбитражные дела по налогам. В мае 2019 года ФНС подала иски о банкротстве 19 компаний из списка.
Вмененка, упрощенка, удаленка
«У меня прозрачный бизнес с оборотом 700 млн руб. в год, ничего не нарушаем принципиально, — рассказывает «Ко» московский импортер бумаги. — В 2011-12 годах была налоговая проверка. Общались мило, признали, что нарушений нет. А потом говорят: вы молодцы, но Москва — город дорогой и у нас есть план; с таких, как вы, полагается взыскивать 1,5 млн руб. Что же, мне теперь, отвечаю, пару счет-фактур выкинуть? Не буду, я и так плачу 15 млн налогов в год. Тогда они затянули проверку на несколько месяцев. В итоге ничего не нашли, но завели административное дело и насчитали нам 10 млн рублей недоимки. Наш аудитор их легко отбил в суде, так они все равно признали нас нарушителями и насчитали еще 1619 рублей. Правда, с 2012 года нас больше не проверяли».
Отделы выездных проверок в ФНС действительно сократили — только в 2018 году проверок стало меньше на 7 %. Текучку теперь могут удаленно отслеживать интеллектуальные системы, инспектировать компании офлайн стараются по серьезным поводам. Но сами поводы нередко выглядят сомнительными.
В 2012 году налоговики при помощи ФГУП «Промресурс» выяснили, что годом ранее Челябинский трубопрокатный завод незаконно сэкономил на налогах 1,8 млрд руб. А в 2014 году, по данным Следкома, совладелец завода Андрей Комаров и его адвокат Александр Шибанов пытались передать 300 тыс. $ гендиректору «Промресурса» Владимиру Спиридонову. Задержание Шибанова с сумкой тогда показали все федеральные каналы — но уже в 2015 году обоих фигурантов отпустили, а в 2016-м дело закрыли за отсутствием состава преступления.
Дело ЧТПЗ свидетельствует о все более глубоком знании потенциальных способов оптимизации налогов. Но почему служба два года хранила данные о неподтвержденных судом нарушениях, осталось неясным. Неясна в этом свете и роль ФГУП, отвечающего в России за хранение стратегических запасов: после истории с Комаровым Спиридонов получил повышение. По одной из версий, дело ЧТПЗ могло быть связано с борьбой силовиков, вскрывшейся накануне в ходе «дела Сугробова». По другой — это могли быть происки конкурентов.
Вежливый оскал
Количество арбитражных исков с участием ФНС падало с 2014 по 2016 год из-за досудебного урегулирования споров. Однако, по данным Taxvisor, с 2016 по 2018 год количество налоговых дел в судах снова стало расти. При этом средняя цена по жалобам налогоплательщиков тоже увеличивается, а побеждают плательщики всё реже.
«По данным Верховного суда за 2018 год, 38 % споров было решено в пользу налогоплательщиков, а 62 % — в пользу налогового органа, — подтверждает Екатерина Ролетр, старший юрист налоговой практики из "Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры". — И количество выигранных налоговиками денег неуклонно растет. Чем выше сумма иска, тем меньше шансов у плательщика выиграть».
Эксперт отмечает в налоговой практике последних лет два важных тренда. Первый — налоговые органы стали выявлять реальную экономическую суть сделок и крайне успешно оспаривать ее налоговые последствия, если они противоречат такой реальной экономической сути. В качестве примера юрист приводит прецеденты по оспариванию порядка налогообложения выплат за рубеж в рамках реструктуризаций бизнеса, проводимых с участием иностранных компаний. Например, при использовании кредитных средств, полученных от взаимозависимой иностранной компании, в целях реструктуризации российского бизнеса налогоплательщик должен доказать наличие реальной деловой (экономической) цели совершенных сделок. В противном случае они могут быть признаны фиктивными, направленными исключительно на создание оснований для выплат за рубеж под видом процентов, что влечет исключение процентов из расчета налоговой база и доначисление налога на доходы иностранной организации, облагаемого у источника выплаты (дело № А40-118135/2019 с участием X5 Retail Group).
«Эффективность Международного обмена финансовой информацией в рамках Организации экономического сотрудничества и развития будет расти с каждым годом, и скоро компаниям будет сложно рассчитывать, что налоговая чего-то не узнает», — прогнозирует Ролетр.
Еще один важный тренд — недоимка все чаще следует за активами, и взыскивают ее с тех, к кому эти активы переходят или кому фактически принадлежат.
По словам юриста, ключевую роль здесь сыграли два судебных прецедента. Первый — определение Верховного суда по делу компании «Интеркрос Опт» от 16 сентября 2016 года, согласно которому недоимка может взыскиваться с формально независимых третьих юридических лиц, которым перешел бизнес компании налогоплательщика. Второй — Постановление Конституционного суда РФ № 39-П от 8 декабря 2017 года, которым налоговикам фактически разрешено в рамках уголовного дела взыскивать недоимку, начисленную предприятию, даже с физлица, если налоговый орган утратил все иные способы взыскания недоимки с самого предприятия.. Такое право возникает у налоговых органов в случае, если физическое лицо признано виновным в налоговом преступлении, которое привело к возникновению этой недоимки, а также если уголовное дело было прекращено в связи с истечением срока давности или по амнистии.
«У налоговиков сегодня есть ресурсы для установления реальных бенефициаров бизнеса, с которых налоговые органы будут стремиться взыскать начисленные налоги тем или иным способом», — резюмирует Екатерина Ролетр.
Но есть и хорошие новости. В 2019 году Верховный суд ввел критерий, по которому налоговые органы должны определять движимость или недвижимость имущества налогоплательщика. Прецедентом стало дело «Лесозавода № 25»: эксперты ФНС решили, что дорогое оборудование, установленное в его цехах, отделить от здания без ущерба нельзя, а значит, его следует облагать как недвижимость, по более высокой ставке. Завод проиграл в трех инстанциях. Однако экономическая коллегия ВС РФ определила, что техническая связность не имеет ключевого значения, а критерии должны быть четкими и не зависеть от толкований экспертов. В данном случае производственные линии по классификатору являются «машинами и оборудованием».
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
