Скромняги поневоле
Карл III никому ничего не должен доказывать и может себе позволить носить любимое двубортное твидовое пальто, которому уже 40 лет — впервые он появился в нем еще в 80‑х годах на прогулке с женой, принцессой Дианой. Фото: Paul Marriott / IMAGO / Global Look Press
Заплатки на королевском пальто и часы Casio на руке миллиардера как последствия «Великого отказа»: как как мир 200 лет шел к мужской бизнес-скромности, рассказывает модный обозреватель Мария Жукова.
Британский король Карл III, будучи еще принцем Чарльзом, сказал, что его стиль возвращается в моду каждые 25 лет. Он, конечно, лукавит. Не барское и не царское это дело, за модой следить. Его стиль и вне моды, и вне времени. На то он и стиль. Как и должность.
Любопытно другое. Несмотря на эту самую должность и значительное состояние, на короле замечены вещи, которые он носит по 40 лет! Пальто, костюм и даже ботинки с заплатками на союзке! Растянутая резинка и мелкие дырочки — вовсе не повод отказаться от свитера и фотосессии в нем.
Будущий король, принц Уильям, тоже был замечен в ботинках с протертой подошвой. Что это? Скромность? Пренебрежение? Экономия? Пресыщенность?
Королевская семья десятилетиями заказывает одежду в одних и тех же ателье или же предпочитает классику, вроде Barbour или Burberry. Ботинки у Карла III сделаны на заказ в мастерской John Lobb и, очевидно, недешевы, но кожаные заплатки на поверхности для большинства из нас совершенно немыслимы.
Безусловно, не так уж сложно быть патриотами в одежде, если твоя страна на весь мир знаменита портновским искусством и, прежде всего, именно мужским костюмом. А как быть русскому бизнесмену, лишь недавно вкусившему радостей, следующих за свежезаработанными деньгами, не так ясно. Скромность и импортозамещение оказались крайне актуальными, но на редкость труднодостижимыми, а заработанные радости почему-то космополитичны и требуют не ограничиваться отечественными производителями.
Однако иметь часы, от которых даже пахнет миллионами, вдруг стало немодно, и по нынешним временам даже опасно. Никогда не знаешь, насколько зоркий глаз и богатый опыт у таможенника в аэропорту или у представителя налоговой службы. И те и другие привыкли различать чужие деньги издалека и легко могут прийти к выводу, что у вас слишком много «неправильных» денег. Более того, правильные или нет, эти деньги вы отдали на всякие люксовые радости недружественному швейцарскому часовщику, бордоскому шато с художественными амбициями или баварским моторным заводам. А могли бы оставить в стране, ну, или хотя бы поделиться.
Может, пора брать пример с сами знаете кого и носить часы «Ракета», пить вино из «Усадьбы Дивноморское» и ездить на «Аурусе»? Тем более что об этом говорят все настойчивее. Ведь и женам американских президентов, и сенаторам тоже велено носить отечественное, то есть американское, и это не изобретение сегодняшнего дня.
Как ни странно, при ближайшем рассмотрении выясняется, что «Ракет» и «Аурусов» на всех не хватает, фабрика «Большевичка» шьет из итальянских тканей, в «Дивноморское» завезены итальянские виноградники и энолог, в «Кринице» французские — да и вообще, пробовали ли вы то вино? Ну, и сразу тогда хотелось бы уточнить: если, покопавшись в деталях, вы обнаружили «дружественные» китайские запчасти, то это приемлемо? А если часть изделия внезапно оказалась итальянской или французской?
Отдельно стоит поразмыслить, а зачем вам Rolex, если вы действительно богаты? Билл Гейтс годами носит часы Casio за $60. А вы что и кому хотите доказать? И главное — чем? Мы все уже знаем, что часы сигнализируют о статусе. Необходимость носить их на руке, чтобы знать время, для большинства давно отпала. Это аксессуар, и утилитарные функции он выполнять перестал. При этом дорогие часы становятся все более доступными для широких народных масс. Настолько, что The Times всерьез обсуждает, что продажи люксовых часов падают из-за уличных краж и люди продают свои часы, чтобы не быть ограбленными.
Билл Гейтс носит часы Casio за $60. Зачем нужны Rolex, если все и так знают, что вы невероятно богаты? Фото: Andrew Jacobs / Zumapress / Global Look PressЧто любопытно — одежда подает сигналы не только о том, сколько вы за нее заплатили. И даже не о социальных различиях и вашем детстве — с деньгами или без. Она сигнализирует и об интеллекте. «Дураки не бывают элегантны», — пишет известный эксперт мужского стиля. Поверим на слово. В любом случае сдержанность в демонстрации финансовых достижений безопасна как с точки зрения стиля, так и с точки зрения защищенности от разного рода внешних угроз. Помните, например, историю, как женщина смогла отсудить алименты у бывшего мужа, просто собирая публикации его новой подружки в соцсетях. А сидела бы новая пассия бизнесмена тихо, никто бы и не узнал ни о дорогих подарках, ни о люксовых отелях. Глядишь, ей же больше бы и досталось.
Или не так давно французская пресса обсуждала, почему на встрече по поводу пенсионной реформы Эмманюэль Макрон незаметно — как ему показалось — снял под столом часы. Достаточно дорогие, примерно за €80 000. «Неужели он осознал неуместность предмета роскоши в разгар протестов против непопулярной пенсионной реформы?» — спрашивала общественность. Представитель президента оправдывался: «Нет, не осознал, просто часы громко стучали об стол во время съемки».
Нельзя не отметить здесь некоторое противоречие. Хорошему бизнесмену, как правило, присущи лидерство, умение рисковать, креативность и напористость. И волей-неволей эти качества проявляются и во внешнем виде: вода, как известно, дырочку найдет. Умный человек будет пытаться контролировать себя в этих проявлениях и постарается минимизировать внешние проявления способности к хуцпе, хотя бы ради эффекта внезапности. Но есть ощущение, что изменилась конъюнктура и вместо всего упомянутого надежность, стабильность и устойчивость стали гораздо более нужными. А исходя из этих изменений, сменился и негласный запрос на внешние проявления. Никакой креативности, непредсказуемости и стремления привлечь внимания. Вместо этого понятные вещи — понятно, где сделанные, и понятно, за сколько купленные. И результат гарантирован. Зачем какие-то эксперименты и риски?
Отчасти в этом явлении можно найти сходство с так называемым Великим мужским отказом. Термин Great Male Renunciation обозначает культурное явление конца XVIII века, в ходе которого произошла радикальная смена мужского подхода к одежде: мужчины решили перестать быть нарядными и начали стремиться выглядеть, если не быть, полезными. Иными словами, перешли от красных каблуков, кружев и париков к практичной темной одежде. Сложный крой и яркие цвета стали женской прерогативой, а мужской пол выбрал одежду, отвечающую доступным критериям и «придающую респектабельности идее труда».
Это не всегда очевидно, но мода — очень чуткий барометр и стремительно реагирует на все социальные изменения. Иногда даже до того, как вы осознаете их. На «Великий мужской отказ» повлияли и Французская революция, и американская, так что за аристократический вид можно было поплатиться жизнью, и начало промышленной революции в Англии.
Новая мода требовала экономии выразительных средств, сдержанность стала считаться величайшим мужским достоинством, а принятая политика «заметной незаметности», когда костюм не привлекает внимания в толпе, но тренированный глаз различит все атрибуты хорошего вкуса, может и сейчас восприниматься как руководство к действию. Кстати говоря, новенькие с иголочки вещи тоже воспринимались как дурновкусие. Новый фрак давали разносить слуге или даже натирали песком, чтобы он выглядел слегка поношенным. От того-то Карлу III даже в бытность принцем Чарльзом было не зазорно ставить заплатки на туфли и фотографироваться в растянутом кашемировом свитере с юной супругой.
Можно обобщить, что существуют два внешних проявления богатства — элегантность и изобилие. Элегантность предполагает простоту, чистые линии, материалы высочайшего качества и сдержанность вкуса. Искушенный глаз не сможет не увидеть, сколько это стоит, хотя элегантность настолько эстетична, что близка к аскетичности.
Изобилие — это излишество и показная демонстрация, материалы будут кричать о роскоши. Изобилие необязательно лишено вкуса, но этот вкус не сдержан, и он подчиняет себе все. Как правило, внешние проявления изобилия характерны для «новых денег». Именно они остро ощущают потребность подать сигнал «у меня есть деньги», а считать этот сигнал в виде изобилия и роскоши проще и легче, потому что он ярче и громче. Элегантность сложнее заметить и распознать, особенно, если на ней вдруг заплатки, а настойчивые попытки привлечь внимание близки к вульгарности со всеми вытекающими.
При этом нельзя не отметить, что «Великому мужскому отказу», а именно, идее сдержанности и элегантности в мужском гардеробе всего 200 лет. Мода развивается по спирали, и на каждый отказ найдется свое согласие. Уже в 20-е годы XIX века у мужчин опять появилась мода на корсеты, яркие жилеты, желтые панталоны и закрученные галстуки. Но готовое платье не могло не победить, и возвращение в моду минимализма было предопределено. В любом случае «Великий мужской отказ» заложил основу современного мужского костюма — костюма-тройки, без которого немыслим гардероб серьезного человека и по сей день.
Мы все знаем, что мода развивается если не по синусоиде, так по спирали, и повторы в ней неизбежны. Даже гранж, по сути, был требованием одеваться скромно и даже бедно и, безусловно, был реакцией на избыточно нарядные и броские восьмидесятые.
Недавно начавшаяся мода на «старые деньги», они же «олд мани», хоть и прерванная на мгновение экстренной инъекцией неонового «лета в стиле „брат“», никуда не делась. Другое дело, что все приобрело несколько пародийный оттенок после слов одной тик-токерши о том, как важно выглядеть very demure, very mindful — очень скромно, очень продуманно. Не будем подробно останавливаться на произошедшем — все, как и положено в моде, было очень мета- и пост-, весело и глупо, но с серьезным лицом. Однако, так или иначе, мода на аккуратность и сдержанность — минимум украшений, лаконичные силуэты, благородные материалы и сдержанные цвета — никуда не делась.
Джобс хотел сделать водолазку униформой для своих сотрудников. Вот только его собственная была сшита на заказ дизайнером Иссей Мияке. Фото: Eric Slomanson / Global Look Press По словам бренд-стратега Тариро Макони, причины, по которым нам опять показалось, что выглядеть и вести себя нужно «скромно», кроются во все нарастающем мировом беспокойстве по поводу нестабильности экономики США, да и в целом по поводу нестабильности. Гранж и минимализм — ведущие тренды 90-х — тоже стали не только откатом на безудержную роскошь 80-х, но и реакцией на «черный понедельник» 19 октября 1987 года, когда случилось самое большое в истории падение индекса Доу Джонса.
То есть мы видим, что тренд общий, а политические и экономические условия России лишь усилили его, приправив национальными особенностями.
Оборотная сторона этой медали заключается в том, что любые навязываемые извне условия, в том числе скромность и сдержанность, всегда вызывают сопротивление. Черная водолазка Стива Джобса, ставшая общим местом и расхожим примером сдержанности и минимализма, мало того, что была предметом роскоши, так как произведена на заказ Иссей Мияке, так еще и истоком ее было желание Джобса ввести униформу для своих сотрудников. То есть он просто хотел, чтобы все на работе носили черные водолазки, были скромными и одинаковыми. Но почему-то не вышло.
Еще по теме
