«Вот и любви пришел каюк, дорогой Владим Владимыч…»
«НИЧЕГО хорошего я сказать не могу, а плохого не хочу» – это, пожалуй, самый емкий из ответов, полученных в ходе импровизированного опроса об итогах первого года президента Владимира Путина. Даже у искренних сторонников президент заслужил лишь тактичное нежелание критиковать его деятельность, а скорее бездеятельность. Именно неспособность – или (в более оптимистической трактовке) неготовность Владимира Путина к конкретным позитивным решениям, способным принципиально изменить ситуацию в стране, является главным итогом его первого года.
Примеров более чем достаточно. Два самых выдающихся – в области правовой реформы, которой очень долго не хотели или не могли заниматься и которая остается самым главным тормозом на пути любых конструктивных преобразований в экономике. Сначала Путин не решился изменить лицо прокуратуры, предложив на должность генпрокурора Владимира Устинова, а не Дмитрия Козака. Затем отказался менять суть российской карательной системы, отозвав из парламента свои же поправки к Уголовно-процессуальному кодексу. Объяснение, что у государства нет денег (1 млрд руб.) на их реализацию, настолько смехотворно, что лучше бы его не озвучивали. В три раза большую сумму в это же время правительство старательно «сливало» в уставный капитал Российского банка развития – очередной машины для перекачки бюджетных денег в частный карман.
Сам Путин в юбилейном интервью назвал своим главным достижением укрепление российской государственности. Это действительно так – губернаторы, что называется, вздрогнули. Но боюсь, что взятые на вооружение отдельными чиновниками нынешней президентской администрации коммерческие и идеологические инструменты региональной политики едва ли способствуют укреплению чего бы то ни было, ассоциирующегося с государством.
Вообще соотношение целей и средств представляется главной личной проблемой Владимира Путина. Сам его приход на высший государственный пост кажется мощным компромиссом между его внутренним стремлением вытащить Россию из пропасти и изменить страну к лучшему и тяжелейшими внешними обстоятельствами, обеспечившими ему президентское кресло.
Путин предсказуем в своих конкретных действиях, но едва ли кто-нибудь знает, что у него на уме. Оптимисты (к которым все еще относится и автор этих строк) приписывают президенту некую осмысленную позитивную стратегию либерального развития страны, для реализации которой необходимы время и длинная цепочка компромиссов: с Семьей, «олигархами», силовиками, губернаторами, чиновничеством, соратниками и друзьями, наконец. Пессимисты за прошедший после выборов год не получили никаких оснований поверить в Путина. «Хорошего ничего нет, и перспектив пока не видно» – вот как оценивают они деятельность президента.
Даже в своих выступлениях Путин предпочитает обезличенные обороты: «должна быть создана», «надо, чтобы» и т.д. Возможно, президент пока искренне не понимает, как и с чьей помощью он будет делать то, что «надо», и создавать то, что «должно быть». Хочется надеяться, что на втором году своего президентства Путин наконец покажет, что и как он собирается делать.
Принципиальным идеологическим итогом первого года является публичный отказ от наследства Ельцина. Путин сделал это дважды. Первый раз – предельно эмоционально – на встрече с вдовами подводников «Курска»: «Я отвечаю только за 100 дней своего президентства». Второй раз – уже уверенно – в последнем интервью в ответ на предложение выполнить обещанное первым президентом: «Я все-таки думаю, что должен выполнять свои собственные обещания».
Сохраняющийся на очень высоком уровне рейтинг президента сформирован исключительно эмоциональными факторами – народ Путина любит. Это плохо. Плохо прежде всего для президента. Потому что любовь слепа и быстро проходит. Путин сейчас балансирует на канате. Он (возможно, с подачи советчиков) по-прежнему старается завоевать народную любовь (советский гимн, разлюли-малина с посещением «простых» семей в глубинке, и т.д.). Но подобная любовь недолговечна и уже сейчас сменяется апатией и безразличием. Иначе зачем все эти пропагандистские усилия?