Закавказское закулисье
Нынешнее обострение отношений между Россией и Грузией, вызванное обстановкой в Панкисском ущелье, в очередной раз подтверждает справедливость каламбура, пущенного одним из участников Кавказской кампании 1830-1850 годов: «Пожар в этих горах еще долго не погаснет, поскольку нашим западным «друзьям» чертовски удобно жарить на нем яичницу».
На протяжении трех с лишним столетий Кавказский хребет играл роль природного буфера, разделявшего зоны влияния мощных империй мусульманского Востока – Персии и Оттоманской Порты - и не менее агрессивной в своих колонизаторских амбициях православной России. Начиная с середины XVI века могущественные соседи непрерывно конкурировали за контроль над кавказскими землями, используя самые разные политические инструменты - от кнута до пряника. Европейские страны с интересом наблюдали за этой коллизией и в нужный момент подливали масла в огонь. В начале XIX века в «кавказском концерте» отличилась Франция, затем она передала эстафету Великобритании. Обе европейские державы выступили на стороне оппонентов России: Франция помогала Ирану, Англия – Турции. Таким образом, у США, ныне проявляющих повышенный интерес к Кавказу, были предшественники.
Русские пряники
Первые попытки подчинить кавказские народы Россия начала предпринимать в эпоху царствования Ивана IV. Царь Иван Грозный, известный крайней жестокостью во внутренней политике, решал кавказский вопрос исключительно мирными методами. Он предложил местным правителям выгодные торговые соглашения и политические союзы. Москва посылала деньги и специалистов на строительство города Терки в Адыгее. Черкесским князьям, поссорившимся с шахом Ирана, Иван IV обеспечил военное покровительство. А для укрепления дружбы с Кабардой взял в жены местную царевну Марию Темрюковну и обеспечил высокими постами и доходами всю ее многочисленную родню. Один из ее родственников - Михаил Кайбулатович дослужился до поста главы боярской думы.
Политика пряника позволила России начать на Северном Кавказе процесс, который современные чеченские сепаратисты называют «казачьей колонизацией». Кабардинские и адыгейские правители выделили в долине Терека земли для русских поселенцев - терских казаков. Хотя значительную часть среди поселенцев составляли беглые крепостные и каторжане, все они вместе с землей приобретали статус государственных служащих. В круг их обязанностей входила защита кабардинцев и адыгов от иранских и турецких набегов, а заодно – надзор за поведением самих местных жителей.
Первым русским государем, применившим жесткие меры против кавказских народов, стал Борис Годунов. В Смутное время, когда находилась под вопросом территориальная целостность самой России, иранские и турецкие агенты начали настраивать чеченских и дагестанских горцев против терских казаков. После серии нападений на русские поселения Годунов отправил на Кавказ войска. Первая чеченская кампания закончилась провалом - объединенные отряды чеченцев, дагестанцев и кумыков подкараулили русское войско, заблудившееся в лабиринте ущелий, и обрушили на него лавину камней.
К концу XVШ - началу XIX века на Кавказе сложилась противоречивая политическая ситуация: Кабарда, Северная Осетия, Грузия и ряд правителей Дагестана - шамхал Тарковский, хан Кубинский, аварские князья и др. - тяготели к России. Как правило, дружба эта имела экономические причины – в Дагестане, например, добывалось красящее вещество морена, которое пользовалось большим спросом у текстильных предприятий Центральной России. Другие правители Кавказа лавировали между интересами Российской империи, Ирана и Турции.
Народы же, во владениях которых не было ничего, что могло бы заинтересовать покупателей на северных рынках, строили собственное благополучие на контрабандной торговле с Турцией. Этот бизнес формировал экономику некоторых регионов Закавказья, а также Чечни и Черкесcии, где царили антироссийские настроения. Их подогревали последователи радикального воинственного ислама - мюриды. Многие русские военачальники, принимавшие участие в экспедициях на Кавказ, утверждали в своих отчетах, что мюриды, толкавшие горские народы на газават - войну против неверных, - все без исключения являются агентами иранской, турецкой и западных разведок. В 80-х годах XVШ века екатерининские генералы де Пиери и Гудович возглавили экспедиции, целью которых было пленение лидера мюридов – имама Шейха Мансура, пользовавшегося колоссальным авторитетом среди горцев. Шейх Мансур умер в Шлиссельбургской крепости, после чего сопротивление против русской колонизации на Кавказе еще более усилилось.
Грузинские бонапартисты
Ситуация предельно накалилась в 1801 году, когда грузинский царь Ираклий II обратился к российскому императору Александру I с просьбой принять христианскую страну «под свою руку» и защитить ее от экспансии шахского Ирана. Внутри Грузии разгорелась гражданская война между феодалами, симпатизировавшими шаху, и российской партией. Младший сын царя Ираклия принц Александр возглавил антироссийскую оппозицию, а после ввода русских войск в Грузию был вынужден бежать в Персию.
Шах Аббас-Мирза устроил беглецу пышную встречу, пообещал собрать для него войско, а также представил его послу Франции, бывшей главным европейским союзником Персии. Французы выдали грузинскому принцу финансовый карт-бланш на продолжение борьбы за освобождение Кавказа от русских. В период с 1802-го по 1813 год принц Александр при поддержке Франции и Персии организовал серию националистических заговоров внутри Грузии, а также, вступив в союз с воинственными чеченскими и аварскими правителями, создал на Кавказе очаг напряженности, угрожая постоянными вылазками российским гарнизонам и грузинским селениям.
Советская историческая наука рассматривала диверсии принца Александра как составную часть Наполеоновских войн. По версии исследовательницы Ольги Марковой, финансирование французскими властями грузинской националистической оппозиции и внедрение в Грузию сотен агентов имели целью отвлечь вооруженные силы Российской империи и ослабить ее западные рубежи накануне наполеоновского вторжения.
В условиях фактической войны на два фронта российским властям не приходилось выбирать методы подавления грузинских сепаратистов. На Кавказе Россия действовала как слон в посудной лавке. В Чечню и Дагестан были направлены генералы Греков, Ермолов и Лисаневич, которые преследовали мюридов и стирали с лица земли аулы, заподозренные в укрывательстве абреков, участвовавших в вылазках против Грузии или терских казаков. Бессмысленная жестокость царских генералов, их неуважение к местным традициям и авторитетам спровоцировали в 1819 году кровавый кризис в Чечне. Лисаневич и Греков публично оскорбили муллу Учар-Хаджи из Майртупа. Гордый горец не смог снести оскорбления, вырвал штык из рук солдата и заколол двух русских генералов. После этого генерал Ермолов поклялся, что «война на Кавказе не закончится, пока будет жив хоть один чеченец».
Россия так нелепо вела себя по отношению к кавказским союзникам, что даже те немногочисленные кавказские правители, которые еще сохраняли верность России, отвернулись от нее после скандала вокруг дела поручика Соковнина. Летом 1812 года он прибыл в Георгиевск с секретным предписанием государя сформировать из кабардинцев и других лояльных России горцев ополчение для участия в войне против Наполеона. Соковнин был наделен чрезвычайными полномочиями и располагал суммой порядка 10 000 золотых рублей, которые он потратил на подарки пророссийски настроенным кабардинским князьям Бековичу-Черкасскому, Росланбеку и Арслав-Гирею. Те за два месяца собрали несколько тысяч добровольцев и сформировали полк отборной кабардинской конницы.
Но тут Соковнина неожиданно арестовали по подозрению в измене. Якобы по каналам дипломатической почты было перехвачено секретное письмо, из которого следовало, что поручик завербован иранской разведкой, и горское ополчение будет использовано против России. Пока продолжалось следствие, выявлявшее связи Соковнина с Ираном, кавказские кавалеристы несколько месяцев томились в казармах, после чего им объявили, что война с Наполеоном закончена и в их услугах больше не нуждаются. Ополченцы, глубоко оскорбленные недоверием, едва не устроили бунт. В Георгиевск были введены регулярные армейские части, а кабардинские князья получили из Петербурга по 50 000 рублей и предписание немедленно увести своих людей в аулы. Несколько лет спустя было установлено, что Соковнин попал под подозрение в результате интриг иранских и французских дипломатов.
Уши британского льва
В 1812-1813 годах Россия урегулировала отношения с Турцией и Персией, подписав соответственно Бухарестский и Гюлистанский мирные договоры. В соответствии с этими документами к Российской империи отошли значительные территории на Кавказе, Черноморском и Каспийском побережьях. Чтобы закрепить свои успехи, Россия в 1813 году начала строить в кавказских городах и аулах мощные крепости, раздавать земли казакам и военным. С целью подорвать материальную базу местных феодалов, тяготевших к Ирану и Турции, русская администрация запретила торговлю невольниками, а чтобы пресечь деятельность контрабандистов, создала черноморскую линию береговой обороны - несколько крепостей и военно-морских баз, расположенных от Анапы до Сухуми.
Борьба с контрабандой была не единственной целью военного строительства на побережье Черного моря - сильный российский флот должен был еще и затруднить морскую торговлю Турции с Англией.
В Лондоне за действиями России на Кавказе и на Черноморском побережье наблюдали с глубокой тревогой. «Что станет с важнейшей артерией английской торговли через Черное море до Трапезунда? Что станет с нашими удобнейшими путями в Индию, если мы не удержим в узде ненасытное честолюбие русского императора?» - писал премьер-министр Генри Пальмерстон в обращении к парламенту. Однако открыто нарушить мирный договор с Россией ради своих торговых интересов англичане не рискнули. Они предпочли действовать на Кавказе другими методами.
В 1815 году генерал-майор Портнягин сообщал в рапорте военному министру, что «британская агентура внезапно наводнила горы и сильно мешает генералу Ермолову в его действиях по присоединению Кавказа к России». Среди шпионов, о которых пишет русский генерал, не было штатных сотрудников английского дипломатического ведомства. На Кавказ тогда отправились агенты Трапезундской компании – одного из крупнейших британских операторов на рынках Востока. Трапезундская компания заслала в Адыгею некоего Сефер-бея, который должен был установить контакты с местными князьями, недовольными усилением российского влияния на Кавказе, и подтолкнуть их к выступлению против имперской администрации. Разжечь новую войну на Кавказе Сефер-бею не удалось, зато он смог организовать неплохой контрабандный канал.
Настоящие британские агенты-провокаторы появились на Кавказе в конце 20-х годов XIX века, когда англичанам стало известно о секретном пункте русско-турецкого мирного договора, который обязывал султана закрывать пролив Дарданеллы по требованию российского императора. В Адыгею отправился Дэвид Уркарт - британский бизнесмен и публицист(по совместительству разведчик0. Ему принадлежало авторство фантастического проекта объединения Чечни, Дагестана и Адыгеи в так называемую Кавказскую федерацию, которую должны были контролировать британские торговые фирмы.
Пророк в парламенте
Уркарт и его помощники повстречались с адыгейскими, черкесскими и чеченскими мюридами, в том числе и с имамом Гази-Магомедом, которому британцы гарантировали поддержку, если имам объявит газават. Племянник Уркарта Дэвид Стюарт отправился в Грузию уговаривать тамошних князей организованно выступить против России. Другой помощник Уркарта - трапезундский купец Томас Бейль наладил поставку оружия для воинственных горцев Чечни и Дагестана. Ему удалось доставить в Адыгею более 300 пушек и несколько тонн пороха. Однако во время одного из рейсов шхуна Wixen, перевозившая контрабандный груз оружия по поручению Бейля, была перехвачена русской береговой охраной, что вызвало один из самых громких международных скандалов XIX столетия.
В результате в 30-е годы XIX века сепаратистское движение на Кавказе возродилось с новой силой, стало более организованным и лучше вооруженным. Черкесские и чеченские абреки атаковали несколько русских крепостей, но вскоре переключились на грабеж поселений казаков. Уркарт, Бейль и Стюарт убеждали воинственных горцев не увлекаться набегами на казачьи станицы, а направить свои силы против Черноморской линии береговой обороны. Они утверждали, что это позволит британскому флоту войти в Черное море и выгнать русских с Кавказа. В 1839 году британским эмиссарам наконец удалось подтолкнуть адыгов к организованному нападению на черноморские базы. Кавказцы выполнили свою часть договора, однако британский флот так и не пришел им на помощь. Англия не решилась на открытый конфликт с Россией.
Напрасно Уркарт и Бейль слали Пальмерстону корреспонденции, в которых утверждали, что «мюриды ищут дружбы и помощи Англии и верны ей настолько, что не будут возражать против превращения их земель в британскую колонию». В конечном счете Уркарту и его команде пришлось спасаться от мюридов бегством.
Тем не менее дело Уркарта живо и поныне. Один из членов британского парламента заметил, что, хотя выполнить все задуманное не удалось, «новая Кавказская война пусть навсегда остается проблемой России». Как в воду глядел.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
