Top.Mail.Ru
архив

«Банк-труба», или «коалиция заемщиков»

Вы никогда не задумывались над тем фактом, что ни один российский банк (за исключением Сбербанка) не выпустил свои акции в свободное обращение на фондовом рынке. Это не случайность. Дело в том, что отечественные банки заботятся о прибыли для своих акционеров в самую последнюю очередь. Их задачи в условиях отечественного бизнеса совершенно иные. Вообще-то говоря, вопрос, должны ли банки максимизировать прибыль, является спорным в большинстве стран мира. Взгляды на то, что же именно должны максимизировать финансовые посредники, могут быть диаметрально противоположными. Например, в США полагают, что банковская фирма по большому счету не отличается ни от какой другой и главная ее задача – «максимизация благосостояния акционеров в виде максимизации выплат на акцию». То есть, говоря проще, высокие и устойчивые прибыли в длительном периоде. Североамериканские регулирующие органы – служба финансового контролера, ФРС, SEC и многочисленные комиссии – рассматривают банки с точки зрения прозрачности их активности для акционеров не менее пристально, чем с точки зрения их устойчивости и надежности для вкладчиков. Совершенно иной подход к банкам сложился, например, в Испании. Там принято считать, что прибыль для банков (особенно для так называемых сберегательных касс) совершенно неважна. Главная же задача банков – обеспечить надежность и сохранность вкладов клиентов. Поэтому даже кредитная активность местных банков – к слову, одних из наиболее консервативных в Европе – ориентирована не на прибыльность проектов, в которые они инвестируют, а скорее на гарантию возврата средств. Разумеется, Америка и Испания – это два крайних взгляда на банковскую систему. Между ними находится целый спектр от максимально приближенной к американскому образцу банковской системы Великобритании до напоминающей испанскую французской системы. В свою очередь, банковские системы в Германии и Японии расположены ближе всего к центральной части спектра. Однако, несмотря на столь существенные различия во взглядах на характер корпоративного управления, у банковских систем всех этих стран есть одна общая черта: там существуют традиции управления банками (иногда многовековые). Традиции корпоративного управления – вернее, их полное отсутствие – главное, что отличает российские банковские фирмы от их западных коллег. Именно поэтому все попытки создать кодекс корпоративного управления в среде российских банков пока что неизменно оканчиваются провалом. Последний пример одной из таких «провальных» попыток – создание кодекса корпоративного управления питерскими банками. Напуганные острейшей конкуренцией за скудные финансовые потоки клиентов Северной Пальмиры (которые сделались еще более скудными после кризиса 1998 года), питерские банки решили заключить своеобразный пакт о ненападении, обозвав его «кодексом корпоративного управления». После более чем года длительных согласований им удалось наконец подписать ни к чему не обязывающий документ, в котором банки обещали друг другу как можно меньше обманывать своих клиентов. Впрочем, несмотря на отсутствие устоявшихся принципов и традиций корпоративного управления в западном понимании, некоторые типы банковского бизнеса прослеживаются в России весьма отчетливо. Но это скорее «устоявшиеся бизнес-модели», которым еще предстоит стать традицией. Проблема заключается в том, что когда эти бизнес-модели станут трудноискоренимой традицией российского делового оборота, то национальная экономика будет обречена. Судите сами. Коалиции платежных агентов – пожалуй, самая распространенная бизнес-модель банковского дела в России. Ее суть в том, что клиенты коммерческого банка являются в основном также и его совладельцами. Несколько предприятий или фирм собираются вместе и создают банк, который бы решал проблемы так называемой налоговой оптимизации. А проще говоря – укрывал бы прибыль предприятий-совладельцев банка в офф-шорах и при необходимости извлекал бы финансовые фонды компаний из-за границы (например, если предприятию потребовалось осуществить какие-либо инвестиции). Банки в этом случае живут в основном за счет комиссионных и за счет значительных оборотов средств по клиентским счетам. Инвестиционная активность таких банков минимальна. А сам банк похож на трубу, по который финансовая ликвидность предприятий свободно перетекает в офф-шоры и обратно. Во времена первоначального накопления капитала практически каждый из крупных экспортеров стремился иметь при себе такой «банк-трубу». Если помните, в начале 90-х можно было найти сотни таких «банков одного клиента», которые по сути ничем не отличались от головных казначейств предприятий-владельцев, которых они обслуживали. Самые яркие из подобных примеров – Газпромбанк для ОАО «Газпром», «Империал» для «ЛУКойла», Транскредитбанк для МПС и т.д. Однако по мере того как ужесточалось валютное законодательство (а главное, по мере того как гендиректора учились считать деньги), складывалось понимание того, что гораздо дешевле использовать общую «трансфертную инфраструктуру» сразу для нескольких предприятий – платежных агентов. Дело в том, что хорошие специалисты по изобретению и созданию финансовых схем ухода от налогов всегда стоили больших денег. Да и просто так «купить» такого специалиста на рынке труда было невозможно: известен случай, когда одному такому специалисту крупный экспортер предложил годовой оклад более чем в $1 млн не считая бонусов, и тот все равно отказался покинуть банк, в котором работал. К тому же создание трансфертной инфраструктуры – занятие весьма хлопотное и дорогостоящее. Ведь банк, как правило, вынужден учреждать несколько «смежных» банков, через которые, например, проводятся операции с неучтенной долларовой и рублевой наличностью или открываются корреспондентские счета в фиктивных банках на солнечных океанических островах. Добавьте сюда необходимость создания несчетного количества фирм-однодневок как в России, так и за рубежом для прикрытия операций по полулегальному вывозу капитала (заключение фиктивных контрактов). Не говоря уже о крайне трудоемкой процедуре установления корреспондентских отношений с крупнейшими зарубежными банками, которые после многочисленных коррупционных скандалов стали вдвойне бдительными и подозрительными ко всему, что движется из России. Одним словом, строительство надежной «финансовой трубы» – занятие не из дешевых. А потому экспортеры стали строить такие «трубы» в складчину. Так и возникли «коалиции платежных агентов». К тому же у таких коалиций есть еще одно несомненное преимущество: в случае, если банк «прижмут» контрольно-регулирующие органы – неважно, отечественные или зарубежные – предприятия всегда могут довольно быстро перейти на обслуживание в другой «банк-трубу», с уже созданной и действующей инфраструктурой вывода средств отечественных налогоплательщиков из-под бдительного ока государства. Причем в этом случае удается избежать существенных потерь из-за банкротства или ареста счетов собственного банка. Примеры таких «платежных коалиций» настолько распространены в отечественном банковском секторе, что упоминать кого-то конкретно даже и не имеет смысла – достаточно взглянуть в верхние строчки банковского рейтинга «Ко». Почти все его участники – за исключением разве что банков с иностранным капиталом – работают по принципу финансовой трубы. Прибыль для таких банков (и для их акционеров) – далеко не самое важное. Даже вопросы устойчивости отходят на второй план – какая уж тут устойчивость, когда практически любой из этих банков можно обвинить в нарушении валютного законодательства и отозвать лицензию. Было бы, как говорится, желание. Главное для таких банков вовремя и без потерь доставить средства своих клиентов-акционеров из пункта А (находящегося чаще всего в России) в какой-нибудь пункт Б, подальше от родных берегов. Другой довольно распространенный тип банков в России – коалиции заемщиков. Это в основном средние и мелкие банки, созданные группой торговых компаний для поддержания собственной ликвидности. Главная проблема таких банков – как бы не нарушить максимальный лимит кредита на одного заемщика и обойти ограничения ЦБ на займы акционерам банка. Как правило, потребность в заемных средствах для пополнения оборотного капитала у различных торговых компаний – в основном импортеров потребительских товаров – возникает в разное время. Поэтому банк легко может предоставить средства для поддержания ликвидности одного из членов коалиции заемщиков за счет временно свободных средств (депозитов) другого. Поскольку эти банки, как правило, учреждаются торговыми компаниями-импортерами, то попутно они могут предоставлять клиентам и услуги, связанные с общением с таможней (оформление паспортов сделки, проведение таможенных и акцизных платежей и т.д.). Кредитная активность таких банков минимальная. Главная их задача – сберечь временно свободные финансовые ресурсы одних членов коалиции и обеспечить возвратность средств другими. Собственно говоря, в такой бизнес-модели нет ничего предосудительного. Кооперативные банки (выдающие кредиты своим учредителям и принимающие средства в депозиты от них же) успешно существуют и развиваются во всем мире. Проблема однако заключается в том, что это далеко не основной вид банковской деятельности в развитых экономиках. В России же практически все банки, не относящиеся к первому типу, относятся к типу «коалиции заемщиков». В качестве примера можно указать пальцем на любой мелкий банк в Москве, Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде и Владивостоке (где в основном и сосредоточены оптовые торговые компании-импортеры). Другим уязвимым местом таких банков является их чрезвычайная зависимость от все тех же импортеров потребительских товаров. А те, в свою очередь, сильно зависят от потребительского спроса внутри страны, отличающегося, как известно, редким непостоянством. Так что финансовая устойчивость мелких и средних банков – понятие в значительной степени эфемерное. Это, кстати, опровергает миф о том, что в период кризиса 1998 года «крупные банки пошли ко дну, а вот середняк выжил». Количество банкротств среди мелких банков было ничуть не меньшим, чем среди крупных. Просто их крах был менее заметен. К тому же многие крупные банки перевели свой бизнес на запасные аэродромы, которые в те времена больше походили на «устойчивые средние банки». Это и создало иллюзию усиления роли средних банков в отечественном банковском секторе. Между тем самое печальное заключается в том, что среди всего «многообразия» моделей российского банковского бизнеса отсутствует самый главный тип банков, которые, собственно, и обеспечивают развитие и устойчивый рост национальной экономики. А именно: банки, которые трансформируют сбережения населения в инвестиции. Именно такие банки могли бы обеспечить быструю и качественную реструктуризацию отсталой российской промышленности и снять отечественную экономику с иглы нефтяной зависимости. Создание большого слоя таких банков могло бы стать достойной целью банковской реформы, о которой так долго говорят в правительстве и Центробанке. Разговоры эти продолжались и всю прошедшую неделю на Международном банковском конгрессе в Санкт-Петербурге. Досадно лишь, что разговоры эти не вылились в реальные действия по реформированию на протяжении последних десяти лет. И вряд ли воплотятся в действия в ближайшем будущем – слишком различны интересы ведомств, вовлеченных в процесс реформирования.