Заложники Аллаха
Капитализм и коммунизм – суть два дьявола, сражающихся друг с другом за власть над миром. Иран создаст третью экономическую модель, угодную Аллаху. Ее главным тезисом будет: от каждого по способностям, каждому - по благочестию.
Аятолла Рухолла Хомейни, 1978 г.
Иранский монарх Мохаммед Реза Пехлеви остался в памяти американцев, как «тот самый шах, из-за которого в пять раз подорожал бензин». В 1979 году Пехлеви укрылся в США от исламских революционеров, которые обвинили его в коррупции и тирании, требуя вернуть $90 млрд, присвоенных шахом из казны. Упорство американских властей в вопросе о выдаче беглого преступника положило начало новому энергетическому кризису и череде международных конфликтов.
Новый 1978 год президент Джеймс Картер встречал во дворце Ниараван, в гостях у иранского шаха. Картер изо всех сил старался угодить хозяину дома: хвалил обстановку, произносил длинные «восточные» тосты, в одном из которых назвал Пехлеви «мудрым хозяином острова стабильности в океане международной напряженности».
Присутствовавший на банкете американский посол в Иране Джордж Салливэн осторожно предостерег Картера: «Господин президент, если ваши тосты попадут в американскую прессу, может разразиться скандал». Действительно, в США слишком хорошо знали, на чем держится пресловутая стабильность в Иране. Сам Джимми Картер в бытность кандидатом в президенты от демократической партии жестко критиковал режим Пехлеви. Он рассказывал избирателям о том, что иранская «охранка» САВАК организует убийства политических противников шаха, выживает из страны лидеров оппозиции и грабит население, присваивая значительную часть прибыли от торговли нефтью.
Тогда эти разоблачения имели особый смысл: стержнем избирательной программы Картера был план радикальной реформы американской энергетики. Картер убеждал избирателей, что ситуация, когда американская промышленность на 30% зависит от импорта ближневосточной нефти, представляет серьезную угрозу для экономики и международного престижа США. «Мы все стали заложниками восточных диктаторов вроде Пехлеви, – говорил Картер. – Они в любой момент могут вновь, как в 1973 году, вызвать в США инфляцию, разруху и даже войну, просто прикрутив нефтяные вентили». Картер предлагал перевести значительную часть промышленности на альтернативные источники энергии, а затем сократить торгово-политические контакты с ближневосточными экспортерами нефти.
«Непрозрачная» дружба
Однако, заняв Белый дом, новый президент прекратил критику в адрес иранского шаха. Чтобы провести энергетическую реформу, требовалось создать национальный нефтяной резерв объемом не менее 1 млрд баррелей, который обеспечил бы потребности американской экономики на время переходного периода и защитил ее от новых эмбарго. Купить такой объем нефти США могли только на Ближнем Востоке. Но ОПЕК не была заинтересована в энергетической автономности Штатов. Страны – экспортеры нефти провалили бы президентскую программу, взвинтив цены или даже отказавшись от сделки.
Пехлеви в такой ситуации оказался незаменимым союзником: разведанные запасы иранской нефти составляли 8 млрд баррелей. Кроме того, Иран занимал доминирующее географическое положение в регионе и обладал полумиллионной армией, которая была в состоянии оккупировать весь Ближний Восток. Наконец, Пехлеви был многим обязан Западу: он взошел на трон благодаря ЦРУ и британской Intelligence Service, которые в 1953 году организовали в Иране переворот.
Все это привносило в межгосударственные отношения шахского Ирана и США «двойные стандарты». На публике американские политики поносили диктатора Пехлеви, а за кулисами пробивали для него кредиты и поставляли в Иран оружие. Пехлеви в ответ начал продавать международному консорциуму (Standard Oil, British Petroleum и Royal Dutch/Shell) нефть по цене ниже рыночной и открыл национальный потребительский рынок для американских фирм. С 1974 года шаха связывал с США секретный договор, по которому Иран в случае объявления странами ОПЕК нового эмбарго или резкого повышения цен на нефть обязывался не только не присоединиться к этой инициативе, но и компенсировать дефицит США за счет собственных ресурсов.
Все это позволяло Картеру надеяться на то, что Пехлеви поддержит его энергетическую программу и продаст ему миллиард баррелей для создания национального резерва. Потому-то президент и отправился встречать Новый год в Тегеран, где, рискуя собственным реноме, произносил здравицы диктатору. В самый разгар праздника шах неожиданно наклонился к Картеру и тихо спросил: «Джимми, если я вдруг отрекусь от трона, ты разрешишь мне с семьей жить в США?». Картер понял, что его энергетическая реформа провалилась.
Окна рубят – щепки летят
Через несколько дней после отъезда Картера из Тегерана началась иранская революция. Американские политики утверждали, что ее организовали агенты Москвы и что она даже была запланирована в «Программе борьбы за мир и международное сотрудничество», утвержденной ЦК КПСС в 1976 году. Впрочем, для революции в Иране вполне хватало и внутренних причин.
Главная из них заключалась в том, что Пехлеви не смог распорядиться потоком денег, хлынувшим в Иран после энергетического кризиса начала 1970-х. После возобновления поставок ОПЕК цена нефти на мировом рынке выросла в 15 раз, а ежегодные поступления в иранскую казну достигли $50 млрд. Уровень жизни населения при этом не только не вырос, но даже снизился. Особенно пострадало сельское население, обнищавшее после того, как шах открыл внутренний рынок для импортной сельхозпродукции. Если прежде закупки иностранного продовольствия не превышали $50 млн в год, то теперь они достигли $2 млрд – $2,5 млрд.
Пехлеви провозгласил «белую революцию шаха и народа» – программу реформ, имеющей своей целью быструю модернизацию, индустриализацию и вестернизацию страны. Суть программы сводилась к тому, что практически на все поступающие нефтедоллары тут же закупались патенты, западная техника, новое вооружение и целые промышленные предприятия. Однако эти покупки зачастую не находили применения: в стране не хватало специалистов, которые могли бы собрать, наладить и запустить новые станки, не было ангаров для хранения поступающего оборудования. В 1975 году 2 тыс. новых немецких грузовиков оказались засыпаны песком в пустыне под Бендер-Аббасом; четыре эсминца, купленных в США за $550 млн, заржавели в порту...
На этом фоне пышным цветом расцвела коррупция, и первым казнокрадом страны был сам шах. Западные эксперты, пытаясь подсчитать доходы Ирана от экспорта нефти, ежегодно не досчитывались $2 млрд – $3 млрд. И немудрено: эти деньги оседали на счетах Фонда Пехлеви – эшелонированной финансовой системы шахской семьи на Западе. По приблизительным подсчетам, за годы «белой революции» фонд получил в форме «откатов» и «комиссий» от международного нефтяного консорциума около $70 млрд. $12 млрд Пехлеви держал в Швейцарии, а остальные деньги обращались в сотнях зарубежных компаний, принадлежавших фонду.
В итоге оппозиция – и в первую очередь мусульманские шиитские организации – подняла волну критики против «продажного американского шаха» и его прогнившей системы. Это побудило Пехлеви к созданию службы тайной полиции – САВАК, которая была наделена чрезвычайными полномочиями для борьбы с недовольными. К середине 1970-х последние оставшиеся в живых шиитские лидеры бежали за границу, и тайная полиция занялась своим любимым делом - интригами против режима. Пехлеви позже признавался журналистам, что в 1978 году он не знал, кто представляет для него большую опасность – исламские революционеры или собственные спецслужбы.
Шах и мат
В действительности к разжиганию иранской революции приложили руки обе силы. 4 января 1978 года к дворцу Ниараван двинулась мирная демонстрация шиитов, которые выражали протест в связи с визитом Картера. Они также собирались просить шаха разрешить вернуться в страну из эмиграции исламскому духовному лидеру Хомейни. Силы САВАК, не дожидаясь приказа шаха, открыли по демонстрантам огонь. Спустя 40 дней после иранского «кровавого воскресенья» друзья и родственники погибших вышли на улицы, чтобы по традиции почтить их память. И снова САВАК самовольно применила против них оружие. После этой провокации по всей стране начались массовые манифестации и забастовки.
Волна беспорядков докатилась до нефтяных промыслов, добыча сократилась на 40%, а западные банки, финансировавшие международную торговлю нефтью, временно приостановили обмен иранского риала на мировые валюты. Многие иностранные компании, которые работали в Иране по правительственным подрядам, начали сворачивать свою деятельность. Американская Anaconda Coppers, получившая предоплату на строительство медеплавильного комбината, эвакуировалась, оставив после себя только котлован. Компания General Telecommunications вывезла сотрудников, хотя вместо заявленных в контракте миллиона телефонных точек установила только 150 тыс. Все это усугубляло и без того нестабильное экономическое положение в Иране и нагнетало революционную атмосферу.
В один из ноябрьских дней 1978 года советник президента США по вопросам национальной безопасности Збигнев Бжезинский позвонил в Ниараван. Во дворце долго не брали трубку, а потом некто сообщил Бжезинскому, что Пехлеви выехал в Египет, а управление страной осуществляет временное правительство, созданное одним из лидеров гражданской оппозиции Бахтияром.
Советник включил канал связи с послом Салливэном. Тот, к счастью, был на месте, но всего за минуту до звонка из Вашингтона он узнал, что некий «отряд Аллаха» с боем ворвался в тегеранскую штаб-квартиру региональной военной организации СЕНТО, где арестовал несколько высокопоставленных иранских военных и американских советников. В ответ на вопрос «Что, у вас там все с ума посходили?» посол выругался и повесил трубку.
Тегеран – Петушки
Правительство Бахтияра с первых дней работы начали обвинять в сговоре с шахом и его американскими союзниками. Бахтияр совершил ошибку, выпустив Пехлеви из страны в обмен на его официальное отречение от трона. «Отряды Аллаха», направляемые неизвестно откуда взявшимся Исламским революционным советом, при полной поддержке населения захватывали здания государственных учреждений.
К концу марта 1979 года положение стабилизировалось: временное правительство превратилось в ширму, а фактическая власть перешла в руки Аятоллы Хомейни, вернувшегося в Иран из Франции и вставшего во главе Исламского революционного совета. Религиозные деятели – единственная на тот момент дееспособная политическая сила – собрали бунтующий народ в мечетях и объяснили им смысл произошедшего: победила исламская революция, страна встала на новый путь развития. Мы теперь ни Восток, ни Запад, ни с коммунистами, ни с капиталистами. Отныне и всегда Иран будет жить по законам Корана.
Народ вернулся к станкам, плугам и буровым вышкам, но тут возникла проблема, из-за которой революционная «карусель» закружилась с новой силой. Шах продавал международному консорциуму нефть дешевле рыночных цен. Исламская республика в отличие от шахского Ирана ничем Западу не была обязана, а потому цена иранской нефти должна была быть повышена на $5,5 за баррель.
Нефтяному консорциуму такой поворот дел не понравился. Еще меньше он понравился Картеру, и в очередном телевизионном обращении к нации он предположил, что исламские власти Ирана, похоже, собираются устроить новый глобальный энергетический кризис. Одновременно международный нефтяной консорциум «под шумок» начал сокращать поставку нефти в США, создавая искусственный дефицит и постепенно повышая цены. Президент отдал распоряжение доставить шаха Пехлеви в Вашингтон, а также приказал 14 военным кораблям США направиться в Персидский залив.
Хотя все операции проводились в глубокой тайне, вскоре последовала реакция Советского Союза: министр иностранных дел Андрей Громыко выступил в ООН с заявлением о том, что США намерены вмешаться во внутренние дела Ирана и восстановить марионеточный режим. Кораблям пришлось вернуться в Ки-Уэст, но обстановка в Иране продолжала накаляться. Вновь начались народные волнения, но на сей раз вместо лозунгов «Американский шах – вон из Ирана!» демонстранты требовали «Судить и повесить заговорщика Пехлеви!». Однако Штаты затягивали переговоры о выдаче шаха.
Студенты - за мир
Наконец, 11 ноября 1979 года американское посольство в Тегеране было захвачено экстремистской группой «Союз мусульманских студентов». Они взяли в заложники 60 американских граждан и заявили, что будут удерживать их до тех пор, пока Соединенные Штаты не вернут Пехлеви в Иран. «Студенты» также захватили в посольстве документы, которые проливали свет на самые темные стороны ирано-американского сотрудничества. Здесь были данные о реэкспорте американского оружия через Иран диктаторским режимам, расписки о взятках и «откатах», полученных при торговле нефтью, а также записи, сделанные с помощью шпионской техники. Многие из них были опубликованы мировыми СМИ в течение тех 444 дней, пока длился американо-иранский кризис.
Формально захват американского посольства в Иране развязывал США руки, и они могли бы вернуть шаха на трон, но тогда и СССР не остался бы в стороне. В результате конфликт мог перерасти в мировую войну. Картер и Бжезинский начали готовить военную операцию по освобождению заложников под кодовым названием Blue Light, но она сорвалась из-за неготовности европейских партнеров США по НАТО к войне. Америке пришлось ограничиться объявлением эмбарго на любую торговлю с Ираном и арестом иранских авуаров в западных банках.
Разрешился конфликт в 1981 году: шах скончался от рака, новый президент США Рейган передал исламскому правительству контроль над Фондом Пехлеви и пообещал не вмешиваться во внутренние дела Ирана, а дипломаты-заложники получили свободу.
Абсолютным победителем из конфликта вышел международный нефтяной консорциум, взвинтивший цены на нефть в пять раз. В то время была популярна версия, что именно консорциум спровоцировал кризис, чтобы отправить в отставку Картера с его энергетической программой, которая могла задушить международную торговлю нефтью. Однако единственное, что подтверждает эту догадку, так это факт, что лишь половина из членов «Союза мусульманских студентов», захвативших посольство в Тегеране, действительно являлись студентами-иранцами – остальные были профессиональными военными наемниками. Следовательно, нанять их для этой акции мог кто угодно.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
