Игра на понижение
Доллар рос слишком долго, и все к этому привыкли. Поэтому как-то странно осознавать, что, приехав завтра в Европу и обменяв наличные «зеленые» на марки или гульдены, сможешь купить на 10% меньше товаров, чем в начале июля. Еще непривычнее осознавать, что с долларом не все ладно и его снижение может продолжиться. Впрочем, пока эта проблема должна заботить только тех россиян, кто собирается тратить доллары в ЕС или Японии.
Когда доллар был сильным
На прошлой неделе доллар колебался между мягким продолжением падения и коррекцией после 10-процентного снижения за июль – первую половину августа (см. предыдущий номер «Ко»). В итоге значительного изменения курса не произошло: в среду евро стоил $0,916. Правда, в ходе торгов он поднимался и до $0,924, но валютные игроки осторожны в отношении к евро, что связано с опасностью замедления темпов экономического роста в Германии. В четверг евро немного упал. Похоже, евро фиксирует взятую высоту перед продолжением роста курса: многие аналитики ожидают, что на рубеже 2001 – 2002 годов валюта ЕС может подняться до $0,95, что будет примерно 15-процентным ростом к минимальному курсу доллар/евро этого года, но не приведет к восстановлению позиций, с которых евро начинал свое движение. Надо приготовиться к тому, что по крайней мере до начала следующего года и некоторое время после курс доллар/евро будет весьма нестабилен. Введение наличного евро с 1 января – отличный повод для валютных спекуляций. В сочетании с неуверенностью американских компаний в корпоративных прибылях этого достаточно для того, чтобы доллар стал отличным объектом для игры на понижение. Высказывания высокопоставленных американских чиновников по обыкновению противоречивы, но в целом свидетельствуют, что валютная политика администрации США меняется. Во второй половине 1990-х годов сильный доллар был одним из основных приоритетов политики Билла Клинтона. «Сильный доллар – это в наших национальных интересах», «Сильный доллар помогает нам снижать давление инфляции и цену капитала», – на разные лады повторяли Роберт Рубин и Лоуренс Саммерс, клинтоновские министры финансов. Этой идеологической максиме трудно отказать в искренности. Сильный доллар действительно здорово снижал для США стоимость прямых и непрямых заимствований. Собственно, он и стал подпоркой технологического и фондового бумов в США второй половины 1990-х годов. Работала схема так. Два сектора экономики – фондовый рынок, особенно акции компаний технологического сектора, и IT-компании – переживали настоящий бум. Росли акции, доходы, прибыль. На этом росте, на информационных технологиях сделали деньги все, у кого они были, кому было что вложить в расширяющуюся экономику. Расходы частного сектора стали устойчиво превышать его доходы. Компании раздували инвестиции в технологическое оборудование. Все это сопровождалось расширением дефицита платежного баланса США до гигантского размера в 5% национального ВВП. Но вопреки недавнему докладу МВФ, считающего этот дефицит чуть ли не основной проблемой Штатов, в росте отрицательного сальдо самом по себе ничего страшного нет. Быстрый экономический рост в отдельной стране довольно часто финансируется притоком сбережений из других стран. 200 лет назад Лондон финансировал таким образом захват колоний и промышленную революцию.
Министр финансов в сопровождении духового оркестра
Теперь американцы отказываются от стратегии сильного доллара. «Каким быть доллару – должен решать рынок. Сильный доллар имеет не только достоинства, но и недостатки: во-первых, тяжелее экспортировать...» – изрекает в середине июля Джордж Буш, давая тем самым недвусмысленный сигнал рынку, начинающему опускать доллар. Впрочем, больше всего власти боятся неуправляемого падения доллара. И пять дней спустя министр финансов Пол О'Нил произносит: «Когда мы решим изменить нашу валютную политику, я арендую Yankee Stadium (огромный стадион в Бронксе, Нью-Йорк) и найму духовой оркестр, так что каждый будет знать, что решение принято». Это скандальное заявление («Я не знаю, будет ли теперь кто-то на финансовых рынках воспринимать О'Нила всерьез», – написал известный экономист Пол Кругман) не прибавило О'Нилу авторитета: на самом деле под давлением экспортеров и промышленников американская администрация действительно отказалась от политики сильного доллара. Если бы О'Нил хотел выступить с оркестром на Yankee Stadium, ему следовало бы это сделать уже давно – вскоре после избрания Буша президентом США. Политика уже изменилась. Сильный доллар нужен был для поддержки IT-бума, на котором было построено благополучие клинтоновского периода. Теперь благополучие кончается, соответственно и фавориты у администрации Буша – нефтяные, военно-промышленные, сталелитейные, автомобильные и прочие корпорации «реальной экономики». Собственно, представители этих компаний начиная с весны не раз уже обращались к президенту и министру финансов с нижайшей просьбой девальвировать доллар, поскольку иначе выдерживать давление конкурентов из Европы и Юго-Восточной Азии становилось уже просто невозможно. И если массовые увольнения в компьютерной индустрии, секторе связи и т.д. администрация Буша может пережить более-менее спокойно (должен же был когда-то лопнуть пузырь непомерно раздувшегося IT-сектора), то проблемы, например, автомобильных гигантов – хороший повод для заявлений, что курс доллара должен определяться рынком, а не администрацией. Вот рынок и работает.
Доллар и мировая валюта
Доллар не национальная, а мировая резервная и расчетная валюта. Значит, он обеспечен не только американскими активами и американский баланс платежей в принципе не должен влиять на курс доллара, говорит известный британский экономист Сэмюэл Бриттен. И это можно было бы сделать, если бы США, ЕС и Япония заключили трехстороннее соглашение о стабильности относительных курсов доллара, евро и йены. Необходимость такого соглашения уже много лет отстаивает творец идеи евро – нобелевский экономист Роберт Манделл, но политической воли для реализации этой идеи пока не нашлось. Валютное соглашение о фиксированных курсах трех мировых валют либо о пределах, в которых они могут колебаться относительно друг друга, дало бы мировой экономике стабильность, т.е. по крайней мере исключило бы кризисы, вызванные неумелой финансовой политикой национальных властей и финансовыми дисбалансами. Но это значило бы движение к единой мировой финансовой системе – с общими процентными ставками и инфляцией. А до этого правительства, не желающие делиться сеньоражем (доходом от использования национальной валюты другими странами) и независимостью, еще не дозрели. Без трехстороннего соглашения об отрицательном сальдо США забыть нельзя. Оно финансируется притоком средств со всего мира и более всего портфельными инвестициями. Это значит, предсказывал год назад Бриттен, что, если инвесторы перестанут доверять американскому правительству и попытаются вернуть вложенные средства, США, конечно, не объявят себя банкротом, но доллар упадет до уровня, на котором он станет привлекательным для спекулятивных фондов. Тогда инфляция в США резко ускорится. Парадокс в том, что рост евро тревожит не только американцев, но и ЕС, и не только из-за того, что снижается конкурентоспособность европейских товаров. Главное, что сильный рост евро – это сильное падение доллара. А тогда нарушается весь мировой экономико-финансовый баланс. Мировая финансовая архитектура меняется достаточно медленно. Падение доллара покажет Штатам, что одна страна не может извлекать дивиденды из исключительного положения своей валюты в мире бесконечно долго – доходами придется делиться. Возможно, правительства «Большой тройки» (США, ЕС, Япония) начнут осознавать необходимость фиксации курса или в перспективе (по Манделлу) создания Мирового центрального банка и единой валюты.
Приключения доллара в России
Все события, связанные с изменением курса доллара, крайне важны для России, даже в том случае, если курс доллара к рублю при этом не меняется. Причина проста: Россия хоть и не Эквадор или Мексика, но ее экономика является в высокой степени долларизованной. Причем как официально, так и неофициально. Движение доллара к евро тем более важно для нас, что привычка держать сбережения и производить расчеты в долларах резко контрастирует с тем, что основным торговым партнером России все-таки является Европа. Кстати, достаточно долгое падение евро относительно доллара принесло нам ощутимую выгоду: импортные товары дешевели. Фактически кроме своих официальных функций доллар в России обслуживает изрядную часть теневой экономики – проводимые мимо налоговой инспекции зарплаты, расчеты за товары и услуги, «матрасные» сбережения и т.д. Только по данным Центробанка, с 1996 года по июнь 2001 года сальдо между ввозом и вывозом валюты из страны уполномоченными банками составило почти $105 млрд. Увеличение наличной валюты в стране за 1994 – 2000 годы по платежному балансу составило $26,4 млрд. Но это без учета «ошибок и пропусков» (только за 2000 год – $9,27 млрд). Как ни оценивай, долларовая масса в стране намного больше долларового эквивалента рублевой денежной базы (627,8 млрд руб. на 13 августа). И это даже без учета наличных долларов, которые были в стране до середины 1990-х годов. Долларовая масса в России просто не идет ни в какое сравнение с рублевой. Правда, в последние годы ввоз долларов в Россию резко упал. Если в 1996 – 1997 годах сальдо ввоза-вывоза составляло $33 – $36 млрд, то в 1999 – 2000 оно снизилось примерно до $8 млрд, да и в первом полугодии этого года составило $4,45 млрд. Тем не менее официально фиксируемый объем покупок-продаж долларов в обменных пунктах достаточно велик: порядка $3 млрд в год. А ведь в большинстве московских «обменников» паспорт не спрашивают... Кроме долларовой наличности у государства, компаний и населения есть еще масса других видов активов, чувствительных к обменному курсу доллара. Во-первых, государственные международные резервы. Наиболее ликвидные международные активы государства составляют сейчас в долларовом исчислении порядка $26 млрд (это валютные резервы, резервная позиция России в МВФ, принадлежащие стране СДР и монетарное золото). Иностранные активы коммерческих банков превышают, по данным ЦБ, $20 млрд, причем их иностранные пассивы более чем вдвое меньше – примерно $9 млрд. Причем если с начала прошлого года иностранные активы комбанков выросли почти на треть, то пассивы увеличились примерно на 12%. Достаточно велик вес кредитов, выданных банками в долларовой форме. Сейчас задолженность резидентов перед банками по валютным кредитам (преимущественно долларовым) составляет почти $14,5 млрд. А всего объем валютных кредитов составляет почти 37% общего объема. Более значима величина задолженности российских предприятий перед нерезидентами (иностранные долговые обязательства нефинансовых предприятий) – $21,7 млрд. Валютные депозиты и вклады физических и юридических лиц – еще порядка $13,7 млрд по нынешнему курсу. Из них примерно $6 млрд – вклады граждан. Кстати, задолженность населения по валютным кредитам составляет $0,4 млрд. Остатки на валютных счетах государственных и негосударственных предприятий – еще примерно $5 млрд. Не говоря уже о валютных активах за рубежом, более-менее точно оценить которые невозможно. Конечно, при нашей привычке к доллару его 10-процентное снижение после долгого устойчивого роста вовсе не повод переводить средства в тугрики. Пока конкурентов у доллара нет, а изменение мировой финансовой системы происходит очень медленно. Но вполне возможно, уже через некоторое время задача диверсификации валютных активов станет актуальной и для граждан, и для компаний. Наличный евро уже намного ближе, чем «на горизонте», и, хотя у единой европейской валюты еще масса проблем, свое место в российских активах она непременно займет. Пока же для россиян очень актуальна фраза Джона Коннели – министра финансов при Ричарде Никсоне, сказанная им в ответ на недовольство иностранных лидеров снижением курса доллара: «Доллар – это наша валюта, но ваша проблема».
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
