На дне
Катастрофа в Баренцевом море показала, что Россия создала оружие, которым не в состоянии управлять. В российской военной практике не отработаны технологии кризисного менеджмента. Источник трагедии - в ортодоксальности мышления российского генералитета и чиновников.
На суше и на море
Катастрофа с подводной лодкой "Курск" показала парадоксальность устройства российской военной машины. Обнажилось фантастическое противоречие технологического свойства: у российских армии и флота есть сложнейшие системы вооружения, но нет простейших приспособлений, обеспечивающих их использование. Эксперты НАТО и российские тинэйджеры в Интернете задаются одним и тем же вопросом: как получилось, что страна, способная создать атомную подводную лодку, не смогла вскрыть люк этой самой лодки без помощи иностранных водолазов?
Вооруженные силы любой страны несут в себе техногенную опасность "по определению". Чем выше уровень развития технологий, тем больше разрушительная сила оружия и тем сильнее эта опасность. "Атомный флот катастрофичен в силу своей природы. Этот флот несет в себе потенциальную трагедию", - пишет по поводу событий в Баренцевом море Time. Обозреватели The Boston Globe считают, что катастрофа с "Курском" вновь поставила вопрос о том, в состоянии ли Россия контролировать накопленное ею атомное оружие. Трагедия "Курска" продемонстрировала, что Россия создала технологии, которыми не может управлять.
Другая проблема - отсутствие технологий спасения людей. Это генетическое свойство Российской армии, унаследованное ею от Советской Армии. Менталитет российских генералов (и адмиралов, как показал нынешний август) сформирован под воздействием сталинских норм, не предполагавших спасение терпящих бедствие военнослужащих. Отсутствие технологий спасения в России компенсируется садомазохистским культом самопожертвования, насаждаемым в армии и в обществе. Цивилизация, построенная на подвиге, вызывает удивление по ту сторону границы: "Для российского флота характерна политика пренебрежения к людям", - пишет The Boston Globe. Впрочем, только ли для флота?
День за днем
"Курск" потерпел аварию в субботу, однако только во вторник вечером Россия согласилась принять помощь, которую предлагали Норвегия, Великобритания, США и Франция. Четыре дня были потеряны. Генеральный конструктор "Курска" Игорь Баранов заявил Агентству военных новостей (АВН), что перед выходом в море экипаж был обеспечен аварийным запасом воздуха, воды и провизии на пять-шесть суток. Авария произошла в субботу, и, следовательно, запасы воздуха на лодке должны были закончиться к концу четверга. Российское военное командование решило потерять четверо суток из шести допустимых.
Батискафы "Бестер" и "Приз" несколько дней стучались о корпус "Курска". Норвежские водолазы за считанные часы установили, что технология спасения экипажа "Курска" при помощи батискафов оказалось тупиковой: стыковка была невозможна из-за повреждения корпуса лодки. Если бы водолазы не прибыли в воскресенье, то "Бестер" и "Приз", видимо, продолжали бы биться о корпус "Курска" и поныне. Сколько неудачных попыток стыковки необходимо российскому военно-морскому командованию, чтобы сообразить: эта технология спасения не работает и нужно применить другие методы? Трагизм ситуации состоит в том, что альтернативные технологии были - если не у России, то у ее соседей. Эти технологии, будь они применены в первые часы после аварии, быть может, спасли бы чьи-то жизни.
Самая убедительная версия, объясняющая происходящее, - российское военное руководство с самого начала знало о том, что на "Курске" не осталось живых. Об этом АВН сообщил "высокопоставленный источник в Министерстве обороны". По его словам, тщательное первичное обследование района бедствия и корпуса субмарины - в том числе подводные съемки - было проведено сразу же. Анализ полученных повреждений показал, что почти все отсеки, кроме двух кормовых, затоплены. Позже эту версию подтвердил и руководитель правительственной комиссии по расследованию причин аварии вице-премьер Илья Клебанов. Если это действительно так, то все попытки пристыковаться к корпусу погибшей лодки при помощи батискафов "Бестер" и "Приз" с борта судна "Михаил Рудницкий" не более чем PR, направленный на то, чтобы ввести общественность в заблуждение. Возникает вопрос: а зачем?
Сильные подводные течения
15 августа министр обороны Игорь Сергеев заявил, будто "есть неопровержимые доказательства , что причиной катастрофы было столкновение". В тот же день источник "Интерфакса" в штабе Северного флота сообщил, что "полученные в течение последних суток с помощью спасательных аппаратов снимки не дают ясного ответа на вопрос о причине аварии". 15-го же числа Игорь Сергеев сказал корреспонденту РИА "Новости", что эвакуация экипажа "Курска" началась. Одновременно главнокомандующий военно-морским флотом адмирал Владимир Куроедов заявил, что эвакуация начнется в 10 вечера.
Что отражает эта разноголосица? Плохую режиссуру PR-кампании или сумятицу в головах высших российских военачальников? Генералы и адмиралы говорили что угодно с целью скрыть действительное положение дел? Или их противоречивые заявления отражали состояние кризисного менеджмента? Чего боялось военное руководство, не допуская ни своих, ни иностранных водолазов к "Курску"? Утечки радиации? Утечки секретов? Ядерного взрыва? Владело ли военно-морское командование информацией о действительном положении дел на лодке? Какова технология принятия решений в случае кризиса, подобного тому, что произошел в Баренцевом море? В каком объеме информация о ЧП поступает президенту? Действуют ли здесь современные информационные технологии или сведения передаются от звена к звену при помощи "гидроакустического контакта"? Вопросы эти имеют принципиальное значение, поскольку помимо подводных лодок в России есть и другие объекты, чреватые техногенными катастрофами: химические заводы, атомные электростанции, авиация стратегического назначения...
Виртуальные ортодоксы
Норвежский адмирал Эйнар Скорген сказал, что "ему пришлось надавить, чтобы предлагаемая помощь была принята быстрее". Норвегия - член НАТО, а учения, в которых принимал участие "Курск", имитировали столкновение российского флота с военно-морскими силами Североатлантического блока. Допустимо ли принять помощь от "воображаемого противника"? Для решения этой идеологической задачи военно-морскому командованию России потребовалось несколько дней. "Россия до сих пор мыслит категориями холодной войны", - констатирует президент Bellona Foundation Фредерик Хог.
Российский генералитет страдает коллективной манией преследования. Военный менеджмент России живет в виртуальном пространстве, не претерпевшем существенных изменений со времен противостояния двух мировых систем. Мы по-прежнему готовимся воевать с НАТО: по мнению наблюдателей, учения в Баренцевом море, в которых принимал участие "Курск", - это "одна из попыток российского генералитета нанести психологический удар по НАТО за ее действия в Югославии". Совковое милитаристское мышление - это и есть та самая "мина времен второй мировой войны", о которой целую неделю твердила официальная пропаганда. "Внешний динамический удар" по "Курску" был нанесен российской военной машиной.
Можно согласиться с тем, что подозрительность является родовым свойством представителей военной профессии: "образ врага" - один из элементов военного мышления во всем мире. Проблема, однако, не в подозрительности как таковой, а в том, что российский военный менеджмент "выпал из времени". За годы реформ наше общество худо-бедно, но продвинулось вперед: Россия-2000 - принципиально другая страна, чем Россия-1990. В обществе наступило время новых социальных технологий. Российская же армия за это время ничему не научилась. И оказалась "вне течения". На дне.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
