архив

Оff-Шорная зона для «СбС-Агро»

ПАУЗА, взятая Банком России в решении вопроса о судьбе зампреда Московского главного территориального управления Александра Алексеева, подзатянулась. Г-н Алексеев по-прежнему на больничном, что не позволяет его непосредственному начальнику, руководителю МГТУ Константину Шору выполнить приказ руководства Банка России об отстранении зама. При этом очевидно, что «на тормозах» ситуацию спускать никто не собирается и новостей по делу о 7,4 млрд рублей можно ждать уже на этой неделе. Не вечно же г-ну Алексееву болеть… Напомним, что обвинения прокуратуры сводятся к тому, что подписав соглашение об открытии «СБС-Агро» кредитной линии, г-н Алексеев превысил служебные полномочия. По нашим сведениям, обвинение утверждает, что выданные тонущему «СБС» 7,4 млрд рублей ситуацию изменить не могли (что в общем-то и подтвердилось последовавшими событиями). Посему в действиях ЦБ мог иметь место злой умысел, формализовавшийся в подписи Александра Алексеева под кредитным договором. Что с точки зрения корпоративной дисциплины опять же делается «автоматом»: приказ начальника закон для подчиненного. Так же, по нашим сведениям, собирается строить свою защиту Центробанк – формально же Александра Алексеева никто не увольнял, – опираясь на следующую логическую цепочку. Новое руководство ЦБ, сменившее команду Сергея Дубинина осенью 1998 года, столкнулось среди прочих и с проблемой выживания социально значимых институтов. К числу последних безусловно относился и «СБС-Агро»: вторая (после «Сбера») позиция по числу филиалов, одно из первых мест на рынке МБК, устойчивое положение в тройке лидеров по объему привлеченных частных вкладов. Были и другие резоны: всевозможные степени уполномоченности банка Александра Смоленского (чего стоит одно кредитование сельхозпроизводителей), необходимость восстановления клиентских платежей (в том числе и платежей в бюджет), восстановление расчетов по банковским карточкам, проблема вкладчиков, за которой виделась угроза роста социальной напряженности в регионах (около трети пассивов «СБС-Агро» составляли вклады населения). Исходя из вышеперечисленных причин в совете директоров ЦБ решили: надо спасать! Здесь следует оговориться: по наблюдениям экспертов, это лишь одна сторона медали. Условно назовем ее объективной. Остается субъективная, которая в данном случае оказалась куда более значимой. Давайте вспомним, как выдавались те самые стабилизационные кредиты. «Мосту», например. За него хлопотали и Владимир Гусинский, и Юрий Лужков. Согласитесь: после того как в ЦБ обращаются столь уважаемые люди, может ли совет директоров им отказать? В том-то и дело… Другой вопрос, что ввиду «чисто производственных формальностей» должен быть составлен кредитный договор, под которым кто-то из чиновников должен поставить подпись. Кто сделал это в случае с «Мостом», мы пока не знаем. Но очень скоро можем узнать: на прошлой неделе ЦБ пообещал вот-вот отозвать у него лицензию, после чего вполне уместно будет покопаться в пассивах банка. Зато в истории с «СБС-Агро» все проще и понятней. И имя подписанта оглашено. Примечательная деталь: говорят, что осенью 1998-го г-н Алексеев был одним из немногих, кто решительно протестовал по поводу выдачи «СБС» этих злосчастных 7,4 млрд рублей. Но в результате именно он подписал кредитный договор. Не подумал? Не ожидал, что в этой истории станут «копаться»? Верил, что примут во внимания те же резоны, что и совет директоров ЦБ? Здесь самое время вернуться к аргументации позиции Банка России, но прежде еще раз оговоримся: согласно внутренней иерархии Банка России, подписывать такой договор замначальника теруправления должен по статусу. Что же касается его личной позиции, она никого не интересует: не нравится, не согласен – уходи. Алексеев предпочел остаться. Почему именно кредит был избран в качестве способа спасения «СБС-Агро»? Дело в том, считают на Неглинной, что иным инструментарием руководство ЦБ осенью 1998 года не располагало. По закону «О Центральном Банке» у кредитной организации с такой дырой в балансе можно было бы, конечно, лицензию отозвать. Но его решили спасать. А тут вариант только один: предоставление кредита сроком до одного года с целью «финансового оздоровления» (АРКО, готовое взять банк под свое крыло, существовало тогда лишь в проектах). На что пошли выделенные «Мосту» под поручительство субъектов Федерации 7,4 млрд рублей? По данным ЦБ, чуть менее 21% от этой суммы ушли непосредственно в бюджет (это 13,7%), на таможню и во внебюджетные фонды, около 25% – населению, 49% – на проведение клиентских платежей. А остаток – около 5% – ушел на погашение межбанковских кредитов, расчистку картотек и т.п. Каков результат? Отчасти удовлетворили вкладчиков, пустили платежи, заработали банкоматы. Любопытная деталь: банкоматы «СБС-Агро» были в то время неизменным атрибутом всех государственных институтов, включая Думу и Белый дом. Возможно, отсюда берет свое начало версия о том, что цепочка лоббирования вопроса о предоставлении кредита «СБС», аналогичная описанной выше в случае с Мост-банком, ведет именно во властные структуры. Причем далеко не только парламент и правительство РФ. Сказать таким просителям «да» – вещь сама собой разумеющаяся. Кто же мог подумать, что вслед за Счетной палатой, уже занимавшейся этим делом и не выявившей фактов, противоречащих закону, за дело возьмется прокуратура. А может, и знали: не стал же подписывать кредитный договор непосредственный начальник г-на Алексеева Константин Шор. Кстати: многие в ЦБ по-прежнему считают, что вороша дело «СБС», прокуроры «капают» под их руководство. Ведь цепочку принятия решения установить несложно. Подписанию кредитного договора предшествовало решение совета директоров, в котором заседают и Константин Борисович, и Виктор Владимирович. «Цепочку-то установить можно, а вот доказать злой умысел...», – замечают съевшие на бюрократических нюансах ни одну собаку эксперты. Они же, правда, не исключают, что теоретически с помощью «кредитного дела» можно взять «на крючок» кого-то из чиновников рангом Александра Алексеева повыше. В такой ситуации сам факт «сдачи» заместителя начальника МГТУ можно рассматривать и как готовность к конструктивному сотрудничеству со следствием, и как частичную капитуляцию.