Таланты и мошенники
В Европе копировать искусство в течение столетий считалось не преступлением, а, напротив, данью уважения к великим мастерам. Копирование всегда входило в программу обучения молодых художников.
Но одно дело подражание и совершенно другое - фальсификация, в которой был однажды замечен даже Микеланджело. В 1496 г., закончив скульптуру спящего Купидона, 21-летний мастер состарил ее кислотой и выдал за антиквариат, через посредника продав подделку кардиналу Риарио, большому поклоннику изящных искусств. И все бы ничего, но молодой Микеланджело не мог не похвастаться проделкой окружающим, в результате чего афера была раскрыта, а церковнослужитель потребовал вернуть деньги.
В конце XVIII - начале XIX века в европейских странах появились первые музеи. Королевские особы, высокопоставленные представители духовенства и дворянства уже были не единственными потребителями искусства. Их постепенно вытеснили те, кто выиграл от промышленной революции - преуспевающий средний класс, торговцы, для которых искусство стало одним из символов социального статуса и товаром. И к 1860-м Европу наводнили фальшивки древних артефактов: "средневековые" миниатюры, "антикварная" мебель и рыцарские доспехи, произведенные современными умельцами, но так искусно, что они ставили в тупик экспертов.
Одним из самых выдающихся фальсификаторов того времени был итальянец Джованни Бастианини, ваявший мраморные скульптуры "эпохи Ренессанса" такого качества, что их сочли подлинниками и закупили и Лувр, и Музей Виктории и Альберта в Лондоне. Бастианини умудрялся оставаться в тени, получая прибыль в течение многих лет. "Сдал" афериста от искусства его собственный арт-дилер Джованни Фреппа, с которым они просто не поделили прибыль, полученную от сделки с Лувром.
В конце 1890-х этот музей оказался в центре еще более неловкого скандала. На сей раз Лувр выложил 200 000 франков за золотую тиару, принадлежавшую якобы скифскому царю Сайтаферну. На самом деле высококлассная подделка была изготовлена ювелиром из Одессы Израилем Рахумовским и продана не менее выдающимся профессионалом своего дела Шепселем Гохманом. Рахумовский приехал в Париж и сознался в авторстве, но отрицал свою причастность к продаже. Набросившимся на него корреспондентам он заявил, что тиара - безделушка по сравнению с саркофагом, который он смастерил дома. Тиару переместили из зала античного в зал современного искусства, и на некоторое время она стала гвоздем сезона. Посмотреть на нее собиралось столько же народа, сколько впоследствии на пустую стену, где висела украденная в 1911 г. "Джоконда" Леонардо да Винчи.
Эта самая узнаваемая в мире картина, конечно, также не избежала фальсификаций, и, более того, именно на них и планировали заработать похитители. Правда, поначалу Винченцо Перуджа, экс-сотрудник Лувра, которого спустя два года арестовали за кражу знаменитого портрета, утверждал, что действовал исключительно из патриотических побуждений: картина-де должна принадлежать Италии, и именно туда он ее и собирался переправить. Однако в ходе следствия выяснились более меркантильные подробности. Перуджу нанял аргентинский мошенник Эдуардо де Вальфьерно (называвший себя маркизом), после чего он обратился к одному из самых талантливых фальсификаторов искусства начала XX века Иву Шадрону, и тот в своей студии на Монмартре изготовил шесть копий. Все они были распроданы частным покупателям из разных стран, причем каждый из них, зная о краже из газет, считал, что заполучил оригинал. Но настоящую "Джоконду" нашли у того же Перуджи и вернули на место. Впрочем, слухи о том, что возвращенный шедевр тоже не более чем копия Шадрона, циркулировали еще в течение многих десятилетий, пока криминальную историю не подзабыли.
"Антифашист"
В соответствии с нацистской идеологией мировые шедевры должны были принадлежать арийской расе - как высшей. Поэтому "новые арийцы" с энтузиазмом присваивали произведения искусства, попадавшиеся им на всех оккупированных территориях. Особую слабость к прекрасному питал Герман Геринг, собравший обширную коллекцию картин старых мастеров. Его и заинтересовали покупкой прекрасных экземпляров якобы Вермеера в Голландии. Продавцом этого "Вермеера" был голландец Хан ван Меегерен. Он же являлся и создателем полотен, о чем рейхсмаршал, понятное дело, не догадывался. Ван Меегерен получил архитектурное образование в Делфтском университете, но тяготел к изобразительному искусству. Однако преподаватели и критики оценивали его работы как качественные, но подражательные, без искры. К тому же ван Меегерен был убежденным реалистом в живописи, а тогдашние современные тенденции диктовали совсем иную моду. Поэтому он начал копировать мастеров прошлого, разработав собственную технику фальсификации, включавшую не только использование холстов XVII века, но и создание красок по технологии прошлого, а также применение аутентичных кистей из меха барсука. Готовую картину ван Меегерен запекал в духовке, дабы краски затвердели, а затем катал по поверхности специальный цилиндр, создававший кракелюр. В 1936 г. он таким образом "изготовил" картину "Ужин в Эммаусе", которую эксперты признали подлинником Вермеера, а голландская The Rembrandt Society приобрела ее за 520 000 гульденов (около $4 млн в современных деньгах). На вырученную сумму ван Меегерен прикупил 12-комнатный особняк и несколько подлинных полотен старых мастеров. Всего он заработал на частных лицах и правительственных организациях $25-30 млн в нынешнем эквиваленте.
Погорел же талантливый по-своему мастер все на том же Геринге, которому в 1943 г. продал-таки своего "Вермеера" "Христос и судьи" за баснословные 1,65 млн гульденов ($7 млн сегодня). Дело в том, что когда союзники вошли в Германию, то обнаружили картину в числе прочих в особняке нациста. Когда же выяснилась фамилия продавца, Хана ван Меегерена арестовали, предъявив обвинение в коллаборационизме. Это обвинение грозило смертной казнью, так что фальсификатор решил сознаться в истинном характере своей деятельности, что в корне изменило отношение к нему со стороны суда. В ноябре 1947 г. ван Меегерена осудили за мошенничество и вынесли скромный приговор - один год тюрьмы, которые он все равно не отсидел, умерев через месяц от сердечного приступа (известно, что в последние годы мэтр злоупотреблял алкоголем и наркотиками). Однако опрос общественного мнения, проведенный осенью того же 1947 г., показал, что голландцы считали тогда Хана ван Меегерена вторым по популярности человеком в стране (после своего премьер-министра) - великим авантюристом, обманувшим Геринга. Интересно, что работы самого Хана ван Меегерена тоже стали цениться на арт-рынке после его смерти и породили своих подражателей, одним из которых стал его собственный сын Жак ван Меегерен.
Обманываться рады
Работы еще одного феномена фальсификации XX века также поднялись в цене и стали предметом подделок после смерти автора. Венгр по происхождению, Элмир де Хори покончил собой в 1976 г. в возрасте 71 года, прожив чрезвычайно насыщенную жизнь. В ней были и обвинение в шпионаже, за которым последовал срок в трансильванской тюрьме, и немецкий концлагерь, и впечатляющая география переездов между Парижем, Майами, Мексикой, Ибицей и Австралией. А еще Элмир де Хори мастерски копировал стиль самых дорогостоящих живописцев недавнего прошлого - Ренуара, Матисса, Модильяни и других. После того как в 1946 г. он за $100 сбыл своим английским знакомым полотно а-ля Пикассо, а те уверились, что это подлинник, де Хори начал штамповать "Пикассо" и продавать его частным покупателям и галереям, выдавая за наследие своего аристократического рода. Но, несмотря на то, что он создал и реализовал около 1000 подделок, Элмиру де Хори не везло с бизнес-партнерами, норовившими его обсчитать и забрать себе основную часть прибыли. Одним из них был выдающийся продавец подделок Фернан Легро, успешно сбывавший фейк богатым американским магнатам. При въезде в США Легро не раз использовал хитрый трюк: сообщал таможенникам, что везет всего лишь копии полотен, но те вызывали экспертов и, подозревая, что Легро их обманывает, дабы не платить пошлину за ввозимые произведения искусства, заключали, что картины - подлинники. Легро платил штраф, а затем показывал документы с таможни своим клиентам, что еще раз убеждало их в аутентичности товара.
Важность предоставления документации в деле сбыта подделок понял Эли Сахай, нью-йоркский галерист с иранской родословной. В 1990-е Сахай организовал мастерскую, где китайские иммигранты штамповали "импрессионистов" и "постимпрессионистов". Сахай научился подделывать сертификаты подлинности известных аукционных домов, что практически гарантировало успех на рынке, который он себе облюбовал. Импрессионистов тогда было модно коллекционировать в среде богатых токийских бизнесменов, помешанных на сертификатах подлинности. Подлинники галерист начал сбывать в Европу и Америку, а подделки - в Азию. Япония была выбрана еще и из-за культурной специфики: японцы тяжело переносят публичный позор и предпочтут не обнародовать покупку фальшивки.
Однако в один прекрасный момент Эли Сахаю просто не повезло. В мае 2000 г. одна и та же картина - малоизвестный натюрморт Поля Гогена "Ваза с лилиями" стоимостью в несколько сотен тысяч долларов - была выставлена на продажу одновременно аукционными домами Sotheby's и Christie's, что означало: по крайней мере одно из полотен являлось подделкой. Когда оба холста придирчиво проверили эксперты по Гогену, оказалось, что вариант аукциона Christie's - современного производства. На аукцион он попал из одной токийской галереи, и очень скоро следствие вышло на источник первоначальной продажи - Эли Сахая. Галерист был арестован, в июле 2005 г. приговорен к 41 месяцу тюрьмы и оштрафован на $12,5 млн. Его также обязали компенсировать пострадавшим от мошенничества стоимость одиннадцати проданных им произведений искусства.
Впрочем, жизнь современных авторов подделок после тюремного срока не кажется невыносимой. Американец Тони Тетро, которого окружной прокурор Лос-Анджелеса назвал "крупнейшим фальсификатором искусства в США", копировал всех - от Рембрандта до Дали. После ареста в 1989 г., пятилетнего тюремного заключения и 200 часов общественных работ (его обязали нарисовать фреску на одном из зданий Лос-Анджелеса) он открыл легальный бизнес по продаже копий. Правда, суд обязал его подписывать все работы своим именем. В мае 2011 г. отельная сеть Australian Art Series Hotel Group даже объявила конкурс среди постояльцев, которым предлагалось отличить подлинник Энди Уорхола от копии работы Тони Тетро. Угадавшие могли участвовать в розыгрыше обеих картин. Английский автор арт-подделок Джон Мьятт, арестованный в 1999 г., в тюрьме Бристоля рисовал портреты сокамерников, за что получил кличку Пикассо.
Выйдя на свободу, он вообще не хотел притрагиваться к кисти, но затем Мьятту позвонил арестовавший его полицейский с просьбой нарисовать портрет семьи. Потом последовали заказы от прокурора, и бизнес "подлинных подделок" genuine fakes, как он его назвал, пошел в рост. Каждая из таких картин снабжена теперь специальным чипом и продается по цене, доходящей до 45 000 фунтов стерлингов. В интервью корреспонденту The Guardian в 2005 г. Мьятт сказал, что считает фейки очень подходящими для современной жизни: "Выбирая подделку, вы имеете полное право поинтересоваться, подойдет ли она к вашим занавескам. С настоящим Ван Гогом этого не спросишь, хотя бы потому, что он стоит миллионы".
Виноваты сами?
Иногда творцы как будто сами провоцируют фальсификаторов. Сальвадор Дали собственноручно раздал около 20 000 чистых листов со своей оригинальной подписью, что вызвало появление на рынке тысяч поддельных эстампов Дали, за которые арт-дилеры выкладывали от $2000 до $20 000. Пикассо признавал копии и говорил, что готов даже подписать качественные фальшивки. Пейзажист XIX века Жан Коро также подписывал подделки своих картин - ему льстил сам факт копирования. А бывает, что то, что считалось подделкой, признается подлинником. Так произошло с картиной "Девушка за клавесином", с 1947 г. считавшейся фальшивкой и только в 2004 г. большинством арт-экспертов признанной работой Вермеера.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
Подзабытый тезис о модернизации российской экономики, несмотря на растворившуюся насущность, предполагает наличие точечных примеров практического перевооружения промышленности с сопутствующим внедрением прогрессивных иностранных практик. Информационные ресурсы ведущих отечественных компаний содержат немало материалов, демонстрирующих результаты и намерения в сфере обновления производственных фондов, повышения производительности труда, улучшения социальной и экологической компонент бизнеса.
