Цифровизация за колючей проволокой
Фото: ТАСС
Федеральная служба исполнения наказаний запросила дополнительные 25 млрд руб. на проведение цифровизации тюрем. Вместе и «Ростехом» она презентовала проект на 2021–2023 годы. Если его примут, деньги на оснащение 380 мест лишения свободы новейшими технологиями будут выделены из нацпрограммы «Цифровая экономика». На что предполагается потратить средства и будет ли от этого толк, разбирался журнал «Компания».
Вообще-то летом нынешнего года «Ростех» и ФСИН уже просили у государства почти 6 млрд руб. на цифровизацию уголовно-исправительной системы в рамках «Цифровой экономики». «Ростех» обещал создать для ФСИН государственную информационную систему, став единственным поставщиком проекта. Гендиректор «Ростеха» Сергей Чемезов и директор ФСИН Александр Калашников направили по этому поводу письмо Владимиру Путину. За эти деньги они обещали усилить охрану заключенных, эффективнее использовать их труд, снизить коррупцию и ― что особенно важно ― «минимизировать манипулирование НКО информацией об условиях содержания осужденных». Проще говоря, организовать максимальную защиту от утечек информации о пытках, как, например, в Ярославской колонии ИК-1 в 2018 году. Тогда, по результатам опроса «Левада-центра», о пытках узнала почти треть населения страны.
Теперь ФСИН и «Ростех» просят уже вчетверо больше. Почему?
Письма, письма лично на волю ношу…
Первым этапом расходования полученных средств станет перевод госуслуг в электронный вид. За 791 млн рублей «Ростех» планирует создать информационную платформу для обращений граждан во ФСИН.
Кстати, цифровизация в зонах уже давно налажена. ФСИН использует множество специализированных баз данных (ЭДО УИС, «Статистика УИС», АСУБС и др.). Иное дело, что степень развития цифровизации сильно различается по регионам. Особенно если речь идет о заключенных. В Тверской области (13 учреждений ФСИН) получить информацию о положении на рынке труда, воспользоваться правовой системой «Гарант» и сайтом госуслуг заключенные могут уже почти десять лет. Зато в Кабардино-Балкарии (5 мест заключения), в Адыгее (4), на Алтае (14), в Еврейской АО (5), в Брянской (9) и Ростовской (18) областях, в Бурятии (7), Карачаево-Черкесии (1), Карелии (7) и Северной Осетии (4) нет ни одного пенитенциарного учреждения, где заключенные могут получать электронные письма.
Единственный регион, где все учреждения ФСИН оснащены системой электронных писем, ― Московская область (15). В Ленинградской области похуже: из 16 мест заключения лишь в 11 налажена система «ФСИН-письмо». В Свердловской области, где находится больше всего учреждений ФСИН (33), не имеют такой возможности сидельцы 25 мест заключения. В Пермском крае (28) электронные письма могут получать лишь те, кто находится в СИЗО. В Вологодской области ― лишь в одном из 13 мест лишения свободы есть такая услуга. Зато в Татарстане осужденные не только используют сервисы онлайн-писем, заказывают через Интернет продукты, но с помощью телемедицины получают консультации врачей. Внедряются даже свидания по Skype.
Куда лучше обстоят дела с системой электронных денежных переводов. Они запрещены лишь в единственном пенитенциарном учреждении РФ ― ингушском СИЗО-1 в Карабулаке (электронная почта там, впрочем, существует). В прочих местах система налажена четко.
«Если делать по уму, то электронные сервисы для переписки с заключенными — "ФСИН-письмо", "Родная связь", "Зонателеком" — очень полезная вещь, — считает основатель проекта "Сказки для заключенных" правозащитница Елена Эфрос. — Бумажные письма иногда идут месяцами, застревают у цензоров, просто теряются. А электронные прилетают за несколько дней, и система оповещений позволяет отправителю отслеживать прохождение письма. Что касается слежки: цензура читает любые письма — что бумажные, что электронные. Бумажное им даже проще не пропустить: нет никакого контроля. Не пришло, и всё, — может, почта потеряла. Свидания по скайпу — не знаю, хорошо ли это. Как бы ими не стали заменять нормальные, "живые" свидания. Но в условиях карантина, когда нормальное свидание не получить, это был бы выход».
Правозащитники отмечают, что в системе ФСИН далеко не все сотрудники умеют пользоваться электронной почтой. Поэтому в ряде мест заключения цифровые сервисы даже если существуют, то лишь номинально.
Миллиард налогов с зоны
На этом же этапе «Ростех» хочет заняться цифровизацией труда заключенных, которых, по данным ФСИН на 1 сентября, в стране было 493,3 тыс. Задача — увеличение занятости и привлечение к работе 59 % заключенных (сейчас 53 %). А также повышение их производительности труда. «Ростех» обещает, что реализация программы позволит к 2023 году не только сократить издержки ФСИН на 62,5 млрд руб., но даст возможность брать налоги с заключенных. Называется цифра в 1,3 млрд руб.
Есть и еще две благие цели. Повысить среднюю зарплату работающего заключенного ― с 5,9 до 6,7 тыс. руб. И сделать всю систему прозрачной. В «Ростехе» считают, что подобное решение позволит выводить на работу всех вне зависимости от неофициальных договоренностей с администрацией. На это из бюджета потребуется 3,66 млрд руб.
В ведении ФСИН находятся 31 федеральное государственное унитарное предприятие, 569 центров трудовой адаптации осужденных и 71 производственная мастерская. По официальным данным, сейчас на производстве трудятся 170 тыс. заключенных. При этом производственные мощности ФСИН загружены лишь на 58 %. Кроме того, во многих учреждениях ФСИН заключенные выполняют большую часть функций персонала, в том числе работу с документами. В отдельных случаях работа в колонии даже предполагает возможность выхода в Интернет, что является прямым нарушением законодательства.
Зеков также неформально привлекают к работам вне колоний — например, по частным нуждам руководства. В этом случае они не трудоустроены официально и не защищены. «С нами работать выгодно, ― заявлял заместитель директора ФСИН Рустам Степаненко. ― У нас рабочие не пьют, в загулы не уходят и всё время на месте, поэтому в любой момент их можно пригласить работать еще».
Во ФСИН полагают, что работать должны все, поскольку труд является одним из основных средств исправления. Но, здесь у ФСИН свой интерес: согласно УИК РФ, из заработной платы осужденных удерживают средства на их содержание.
С 1 января действует закон, по которому можно использовать труд заключенных при больших предприятиях или на масштабных государственных стройках. Например, недавно ФСИН, правительство Коми и компания «Руститан» подписали соглашение об освоении Пижемского месторождения титановых руд силами зеков. Прогнозные ресурсы месторождения позволяют эксплуатировать его около 200 лет.
Оцифрованные зеки и электронные вертухаи
Понятно, что за всем этим требуется неусыпный контроль. А потому 4,5 млрд руб. понадобится на перевод документооборота в электронный вид, создание цифровых профилей заключенных и систем электронного менеджмента тюрем.
С этим же связано и создание единой информационной системы, которая объединит 50 IT-систем ФСИН за 3,2 млрд руб. Еще 117 млн руб. пойдет на создание информационной системы контроля строительства объектов в тюрьмах и 340 млн руб. — на контроль над транспортными средствами.
Вообще-то ежегодно на всю систему ФСИН казна выделяет около 300 млрд руб. На содержание всех заключенных уходит 7,5 млрд руб. Если судить по официальным данным ФСИН, в доход казны направляется около 40 млрд руб. Впрочем, эксперты предполагают, что в отчетности отражается не более половины реальных доходов.
Оставшихся денег могло бы с лихвой хватить на все эти информационные системы. Петербургский правозащитник Динар Идрисов настроен скептически: «Цифровизация — это хороший способ заработать деньги на поставках оборудования. Возможно, ГУЛАГ и станет более цифровым, но природы своей не изменит».
Самый дорогостоящий пункт программы — 10,2 млрд рубэ — называется «Цифровизация процессов соблюдения режима, охраны прав, свобод и законных интересов заключенных». Ее ядром станет видеоаналитика с распознаванием лиц. Созданная «Ростехом» система распознавания лиц ― предмет особой гордости Чемезова.
Система слежки за зеками, уверены в «Ростехе», будет контролировать каждый их шаг. Заодно следить за сотрудниками, фиксируя, кто и когда заходит в камеру. Именно этот пункт программы вызывает особенное неприятие правозащитников. По мнению питерского координатора организации помощи заключенным «Русь сидящая» Анны Клименко, все это есть и теперь, вопрос лишь в том, на кого это работает. В камере СИЗО, где был найден мертвым националист Максим Марцинкевич (Тесак) видеокамера была, но почему-то в нерабочем состоянии.
«Как общая проблема современности ― система безопасности vs права и свободы человека, ― считает ученый-правовед, криминолог и социолог Яков Гилинский. ― С одной стороны, теоретически цифровизация может помочь и самим заключенным, и службе ФСИН. С другой стороны, это, вероятнее всего, будет направлено на тотальный круглосуточный контроль за каждым».
Крепостные для Грефа
Последний пункт программы — переход ФСИН на отечественный софт. Сейчас им оснащено только 37 % компьютеров службы. К 2023 году этот показатель планируется поднять до 100 %. Для этой цели требуется 3,2 млрд руб.
С точки зрения безопасности это вполне оправдано. Однако эксперты видят немало сложностей с импортозамещением программного обеспечения. Сейчас на рынке отсутствуют продукты, которые бы полностью покрывали функциональность зарубежных программ.
Впрочем, переход — пока лишь проект, по которому нет даже решения, кто его будет утверждать. По итогам совещания Минцифры предложило назначить МВД, но в «Ростехе» хотят, чтобы проект курировали специалисты Минцифры.
Интерес к цифровизации тюрем давно проявляет не только «Ростех», но и Сбербанк во главе с Германом Грефом. Который не меньше, чем «Ростех», заинтересован в участии в проектах цифровизации ФСИН. Более того, в рамках проектов Сбера осужденные уже занимаются обучением искусственного интеллекта распознаванию рукописных текстов и изображений. В нескольких учреждениях ФСИН используются даже биометрические решения Сбербанка и реализуется совместный проект трудовой адаптации, в котором зеки занимаются разметкой данных. В конце сентября банк подписал с ФСИН «дорожную карту» совместных мероприятий по автоматизации и цифровизации.
Три миллиарда на глушилки
ФСИН затребовала еще 3 млрд руб., чтобы установить технику, способную ситуативно генерировать помехи сотовой связи. И это тоже связано со Сбербанком. Хотя и не напрямую. Дело в том, что Сбербанк зафиксировал с начала года почти 2,9 млн обращений клиентов о попытках взлома. Предполагается, что это работа мошенников из так называемых кол-центров, базирующихся во ФСИН и наладивших бизнес с размахом.
В нынешнем июле в главном российском следственном изоляторе ― «Матросская тишина» ― случился скандал. Оказалось, что именно там долгое время работал подпольный кол-центр. Во время обыска в одной из камер нашли более двух десятков мобильных телефонов, роутеры, сим-карты и зарядные устройства. Сколько заработали оборотистые узники, следствие не уточняет. Но известно, что два работника «Матросской тишины», снабжавшие их орудиями производства, получили более 7 млн руб. За пронос смартфона брали 20 тыс. руб. (их в СИЗО попало более сотни), а сим-карты — тысячу.
Предполагается, что за 3 млрд руб. ФСИН будет глушить сотовую связь в подведомственных пенитенциарных учреждениях. Только это вряд ли поможет. Если раньше большая часть мошеннических звонков действительно совершалась из колоний, то сейчас почти все кол-центры работают «на воле» и даже за границей. Это уже не сфера ФСИН, а потому денег могут и не дать.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
