Top.Mail.Ru
архив

Анатолий Седых: «Мы приветствуем конкуренцию, но уверены в своих перспективах»

Еще в начале этого года Объединенная металлургическая компания (ОМК) была совершенно неизвестна широкой публике. Компания стала знаменитой всего за один день – благодаря совместному с «Северсталью» проекту «Альянс-1420», в соответствии с которым ОМК в течение трех лет развернет производство труб большого диаметра на принадлежащем ей Выксунском металлургическом заводе (ВМЗ) в Нижегородской области. Судя по интервью, которое дали «Ко» генеральный директор ОМК, председатель совета директоров ВМЗ Анатолий Седых и председатель совета директоров ОМК, председатель совета директоров Челябинского трубопрокатного завода Андрей Комаров, решимости этой команде не занимать.

 

«Ко»: ваша компания объединяет самые крупные трубные заводы страны. Между тем с начала 70-х годов наша страна закупает трубы диаметром 1420 мм за границей. Почему только теперь, через 30 лет, встал вопрос об их производстве в России?

А.С.: Это необъяснимо. Мы вполне могли бы сами делать эти трубы. Более того, в восьмидесятые годы на Выксунском металлургическом заводе для изготовления труб диаметром 1420 мм был построен цех, обладавший уникальными технологическими возможностями. Но в 1988 году готовый цех снесли, уничтожив производственные мощности стоимостью в миллиарды рублей. Не знаю, кому это было выгодно, но в результате Россия по-прежнему продолжала ввозить трубы из-за рубежа. С начала семидесятых в стране построено 152 тыс. км магистральных газопроводов, из них примерно 80% – из труб диаметром 1420 мм. СССР и Россия заплатили за эти трубы Западу свыше $30 млрд. За счет наших заказов развили свою трубную промышленность японцы, немцы, итальянцы.

А.К.: Как только Советский Союз перестал существовать, многие трубные заводы на Западе остановились или поменяли свой профиль. Их последняя ниша – производство труб диаметром 1420 мм. Именно поэтому германская Europipe так настойчиво стремится участвовать в российских проектах. После того как мы запустим наше производство, «Газпром» будет импортировать лишь некоторые специальные трубы, общая же доля импортных труб диаметром 1420 мм, по нашим оценкам, снизится с нынешних 78% до 2%.

«Ко»: Что все-таки послужило толчком к созданию производства труб диаметром 1420 мм именно сегодня?

А.С.: В экономике появилась логика, и в 1999 году «Газпром» поднял вопрос о создании производства труб в России. В трубной отрасли сейчас идут естественные процессы: консолидация, борьба за клиента. ОМК сегодня производит 80% российских труб большого диаметра. Поэтому, оценив ситуацию на рынке и перспективы развития, мы поняли: доминировать на рынке и не производить трубы диаметром 1420 мм – это противоестественно.

«Ко»: Как вы оцениваете ваши шансы по сравнению с нижнетагильским проектом, в котором к тому же участвует ваш главный потенциальный покупатель – «Газпром»?

А.С.: Мы приветствуем конкуренцию, но при этом уверены в своих перспективах. Сегодня трубы диаметром 1420 мм производят на Волжском трубном заводе и на Харцызском трубном заводе на Украине. Но Харцызский завод может делать только тонкостенные двухшовные трубы, а на Волжском делают спиралешовную трубу, причем тоже с тонкой стенкой. «Газпром» и сейчас покупает эти трубы для местных газопроводов с невысоким давлением.

Что же касается Нижнего Тагила, то здесь логика проста. Инвестиции в наш проект, в котором на 70% используются уже существующие производственные мощности, составляют менее $300 млн, а инвестиции в нижнетагильский проект, где все придется делать с нуля, – более $1 млрд. Срок окупаемости нашего проекта – три года, а нижнетагильского – в несколько раз больше. К тому времени, когда будет построен завод в Нижнем Тагиле (если он будет построен), наш проект уже окупится, и мы не один год будем выпускать трубы диаметром 1420 мм. 30 августа 2001 года ОМК и компания SMS Meer подписали контракт на разработку инжиниринговой части проекта «Альянс-1420». К декабрю эта работа должна быть выполнена. Предварительно уже определены изготовители оборудования. Все наши начальники цехов знают, когда, что и как будет модернизироваться. Мы начали первые подготовительные работы на ВМЗ – в частности, перекладываем железнодорожную ветку и автодорогу. А главное – позади сложные согласования, утверждение характеристик труб. Все технические требования согласованы, прошли экспертизу и утверждены тремя управлениями «Газпрома». К тому же мы обладаем тридцатилетним опытом производства электросварных труб, у нас есть высококвалифицированные специалисты.

«Северсталь» сегодня располагает «станом-5000» для выпуска листа шириной 5 м в Колпине под Санкт-Петербургом. Завод выпускает все необходимые марки сталей, включая самые технологичные – для газо- и нефтепроводов, работающих при температурах до минус 60 градусов по Цельсию. Мы обладаем налаженным производством и всеми необходимыми вспомогательными службами. Фактически будет достроен только один цех – по изготовлению листа. Все остальные работы – модернизация имеющегося оборудования. Лучших условий для организации нового производства труб большого диаметра у нас в стране нет.

 

Как они дошли до жизни такой

«Ко»: То есть вы скоро пополните собой ряды российских олигархов. Кстати, вы сами причисляете себя к олигархам?

А.К.: Мы – другие люди. У нас технократическая команда с вполне прагматическими целями.

А.С.: По-моему, Даль дает определение олигархии как образу правления, при котором вся власть сосредоточена в руках небольшого числа вельмож. А в современной России понятие «олигархия» трактуется как сращивание бизнеса с властью. Мы не занимаемся политикой, наше дело – производство. Поэтому в ОМК не было ни одного скандала из-за собственности. Мы убеждены, что лучше договариваться, чем вести бои. Зачем тратить деньги на агрессивную скупку акций, если гораздо эффективнее вложить эти средства в реконструкцию производства?

«Ко»: Поскольку такое миролюбие – редкость в российском бизнесе, расскажите, как у вас это получилось. Что вообще привело вас в бизнес?

А.С.: Я окончил Московский институт стали и сплавов в 1987 году. По распределению попал в Институт экономики черной металлургии – в лабораторию новой техники и технологии, где занимался экономикой металлургического производства. Мы каждый год писали программы, необходимые для развития металлургии: сухое тушение кокса, повышенное давление под колошником доменной печи, переход с мартенов на кислородные конверторы, непрерывная разливка стали… А что толку? Средств на это не выделяли. В институте абсурдность существующего экономического порядка была особенно заметна. В 1989 году я ушел из института и с тремя компаньонами занялся организацией собственного производства. Это было удивительное время: кредиты давали всем, кто был способен представить технико-экономическое обоснование и застраховать кредит, то есть отдать часть кредита страховщику. В Сбербанке мы получили около $1,5 млн, на которые построили цех по производству ферротитана на заводе «Вторчермет» в Подмосковье (ферротитан – сплав титана с железом, используется как легирующий элемент и раскислитель при производстве стали. – Прим. «Ко»). Инвестиции окупились менее чем за год. До 1995 года мы с колоссальной прибылью экспортировали ферротитан, а на вырученную валюту ввозили в страну компьютеры и программное обеспечение. Завод работает и сейчас, но, конечно, прежней прибыли уже нет и в помине. В 1993 году совместно с Комитетом по металлургии мы создали Металлинвестбанк, учредителями которого стали 60 предприятий отрасли. Шаг был довольно естественный. Тогда платежи через банковскую систему проходили плохо. В металлургии каждое предприятие завязано на поставщиков и потребителей, поэтому, когда платеж идет месяцами, работа парализуется. Внутри же одного банка деньги со счета на счет могли перечисляться в течение одного дня. Потом появилась ОМК, куда вошли Чусовской, Щелковский и Выксунский металлургические заводы. В начале этого года мы вступили в альянс с Челябинским трубопрокатным заводом (ЧТПЗ.)

«Ко»: Почему в ОМК вошли именно эти предприятия?

А.С.: Утверждать, что все происходило планомерно, конечно, нельзя. Какой-то элемент случайности, безусловно, присутствовал. И Выксунский, и Чусовской заводы обслуживались в банке, у нас с ними сложились хорошие отношения. Директора заводов выступали инициаторами совместной работы. Поэтому наш приход на предприятия прошел спокойно.

«Ко»: Почему директора обратились к вам? Что мешало им справиться самостоятельно?

А.К.: Они не смогли перестроиться в условиях рынка. Руководство предприятий исторически было нацелено только на выполнение плана. Госснаб давал сырье, Госплан расписывал, куда отгружать продукцию… Можете себе представить, что главу ВМЗ ни разу не видели ни в «Транснефти», ни в «Газпроме», которые являются основными покупателями продукции завода?!

«Ко»: Андрей Ильич, а как вы пришли к руководству ЧТПЗ и ОМК?

А.К.: Я окончил Московский институт химического машиностроения в 1991 году. В родном Челябинске в это время уже начала развиваться коммерция, и друзья пригласили меня принять участие в их бизнесе. Сначала наша фирма поставляла импортные запасные части на металлургические предприятия. Потом наш бизнес разделился. Часть компании сосредоточилась на трейдинге: мы покупали металл почти у всех предприятий страны и поставляли его на экспорт. Я лично занимался транспортом. Мы создали Северо-Кавказскую транспортную компанию совместно с Новороссийским портом и железной дорогой и несколько лет успешно занимались перевозками металла. С 1995 года мы стали акционерами ЧТПЗ, постепенно наша доля увеличивалась, и к 2000 году мы собрали контрольный пакет. Процесс, как видите, был очень медленным и не вызывал никаких осложнений. Завод никогда не был в провале, работал все эти годы ритмично. Когда Анатолий Михайлович предложил работать вместе, я согласился. Какой смысл конкурировать, если в нашем случае один плюс больше, чем два? Мы сразу выиграли в маневренности по закупкам сырья и в поставках продукции. ОМК, например, ежегодно покупает более 1 млн тонн металла у «Северстали». Это, кстати, послужило хорошей основой для нашего альянса по трубе-1420.

 

Советы шести процентам

«Ко»: Вы свою карьеру сделали. А что бы вы посоветовали тем, кто ее только начинает? Чего требуется больше для создания своего дела – везения, удачи, личных качеств?

А.К.: Я думаю, что должно совпасть очень многое. И личные качества, и время, и место, и люди, и везение. На первом этапе должно повезти. Причем сильно. И еще – не надо отчаиваться. Первая торговая операция, которую я совершил в жизни, принесла мне убыток в треть взятой в кредит суммы. Слава Богу, за год я его покрыл.

«Ко»: А надо ли сегодня стремиться к созданию своего дела? Или лучше ориентироваться на карьеру наемного менеджера?

А.К.: Если бы я был на месте нынешних выпускников, то пошел бы работать в известную солидную компанию. Сегодня мало быть просто яркой личностью. Некоторые люди могут открыть ларек, потом еще один – и заработать на этом, не имея ни опыта, ни связей. Но это лишь один тип предпринимателя. А чтобы уверенно вести нормальный бизнес, нужны опыт и знания. Нужно несколько лет где-то поработать, желательно в разных секторах – в торговле, финансах. А когда расширится кругозор, появятся связи, тогда, думаю, можно идти дальше. Сейчас начать бизнес с нуля практически невозможно – да мне кажется, и не нужно. Своя компания – это огромные риски, которые ты несешь каждый день.

На Западе большинство людей не хотят иметь свое дело, а предпочитают хорошую работу, достойные деньги, фиксированный рабочий день, гарантированные выходные и отпуск, возможность проводить время с семьей. А с предпринимательством такой режим жизни несовместим. Я, по-моему, больше времени провожу в самолетах, чем дома.

Эта западная тенденция будет постепенно нарастать и в России. Романтика «собственного ларька», насаждавшаяся в начале реформ, сойдет на нет. Правда, для этого необходимо еще одно условие: средняя зарплата наемного работника должна сравняться с доходами хотя бы мелкого хозяина. И этот процесс уже идет. В крупных компаниях руководитель среднего звена сегодня получает столько же, сколько владелец небольшого бизнеса. А когда-то наемные менеджеры получали в сотни раз меньше мелких частных предпринимателей.

А.С.: Я абсолютно согласен с Андреем Ильичом. Иметь свой бизнес – дело хлопотное. Бизнесом нужно заниматься круглые сутки, ставить свои деловые интересы выше семьи, удовольствий, которые мы получаем от жизни. Кроме того, бизнес требует определенных способностей, навыков и талантов. Если твой психологический портрет не соответствует образу бизнесмена, то у тебя вряд ли что-нибудь получится. В этом отношении надо себя очень трезво оценивать.

«Ко»: А многие ли люди, по-вашему, могут стать бизнесменами?

А.К.: Психологи говорят, что 2% людей гениальны, 2% – талантливы, еще 2% способны что-то делать, а остальных не оценивают. Поэтому 6% общества уж точно имеет все возможности преуспеть в бизнесе. Главное – не думать, входишь ли ты в эти 6%. Тогда твои шансы на успех резко повысятся.

Еще по теме