Top.Mail.Ru
архив

Информационные товары меняют всё

19.09.201600:00

В своей книге «Посткапитализм» английский экономический журналист Пол Мейсон утверждает, что в реалиях XXI века капиталистическая система более не способна адаптироваться к новым вызовам, что означает ее фактический крах. Раз так, то главный вопрос: каким может быть будущее, если капиталистические перспективы неутешительны? Есть ли шанс создать новую стабильную и социально ориентированную глобальную финансовую систему?

В качестве альтернативы автор предлагает модель посткапитализма, основы которой можно найти в современной экономической системе, и они даже сосуществуют с ней. Технологическая революция последних десятилетий создала для экономики условия, в которых информационные технологии, новые формы собственности и способы распределения труда, отдыха и зарплаты сталкиваются со старыми принципами функционирования производственных и рыночных отношений и частной собственности.

Помимо этого, протестные движения начала XXI в. показали, что сетевое поколение, имеющее доступ к бесчисленным информационным ресурсам, вырабатывает совершенно новые ценности, правила и нормы поведения. Это значит, что базовые основания для посткапитализма уже заложены в фундамент глобальной социально-экономической системы. Проанализировав причинно-следственные связи мирового экономического кризиса 2008 г., Пол Мейсон формулирует основные теоретические принципы и исследует возможные пути и формы перехода к посткапитализму. Мы предлагаем вам ознакомиться с отрывком из его книги. 

Мейсон Пол. Посткапитализм: путеводитель по нашему будущему. – М.: Ад Маргинем Пресс, 2016.

 

В 1990 г. американский экономист Пол Ромер разгромил одно из ключевых утверждений современной экономики и тут же выдвинул на первый план вопрос об информационном капитализме. 

В своих поисках модели, которая могла бы предсказать темпы роста той или иной страны, экономисты определили список различных факторов: сбережения, производительность, рост населения. Они знали, что технологические изменения оказывают влияние на все эти факторы, но, исходя из соображений построения модели, считали их экзогенными, т. е. внешними по отношению к ней, а значит, не влияющими на уравнение, которое они пытались вывести. В своем исследовании «Эндогенные технологические изменения» Ромер целиком пересмотрел этот вопрос.

Он доказал, что, поскольку инновациями движут рыночные силы, их следует рассматривать не как случайные или внешние применительно к экономическому росту факторы, а как неотъемлемую (эндогенную) их часть. Инновации сами по себе нужно включить в рамки теории роста: их воздействие носит предсказуемый, а не случайный характер.

Однако Ромер не просто вывел общее математическое заключение о капитализме, но и выдвинул предположение непосредственно относительно информационного капитализма, которое имело революционные последствия. Он определил технологические изменения нарочито просто – как «улучшение инструкций по сочетанию между собой исходных материалов». Он отделил вещи от идей – ведь именно это подразумевается под «инструкциями». Информация, по мнению Ромера, подобна проекту или рецепту, который рассказывает, как сделать что-то в физическом или цифровом мире. Это ведет к тому, что он называл новой фундаментальной предпосылкой: «Инструкции для работы с исходными материалами по сути своей отличаются от прочих экономических товаров».

Информационный продукт отличается от любого физического товара, производившегося до сих пор. А экономика, основанная в первую очередь на информационных продуктах, будет вести себя иначе, чем экономика, основанная на производстве вещей и оказании услуг. Ромер объяснил, почему: «После оплаты стоимости создания нового набора инструкций они могут использоваться снова и снова без дополнительных расходов. Разработка новых, более качественных инструкций равносильна уплате фиксированной стоимости».

В одном абзаце Ромер отразил революционный потенциал простого действия, которое я только что совершил для того, чтобы взять цитату из файла PDF и вставить ее в эту книгу – вырезать и вставить. Если вы можете вырезать и вставлять абзацы, вы можете делать это и с музыкальным треком, с фильмом, с проектом турбореактивного двигателя и с цифровой моделью фабрики, которая будет его производить.

Когда вы можете вырезать и вставлять что-то, это что-то может воспроизводиться бесплатно. Выражаясь экономическим языком, у этого действия «нулевые предельные издержки». 

У информационных капиталистов есть решение: сделать юридически невозможным копирование определенных видов информации. Например, мне разрешено бесплатно цитировать Ромера в этой книге, но скачивание файла PDF с его знаменитой работой 1990 г. с университетского сайта JStor обходится мне в 16 долларов 80 центов. Если бы я попытался скопировать и вставить проект турбореактивного двигателя, я мог бы угодить в тюрьму.

Однако права интеллектуальной собственности сильно запутаны: я могу легально скопировать компакт-диск, который у меня есть, в папку iTunes, но конвертировать DVD нелегально. 

Законы, касающиеся того, что можно, а что нельзя копировать, не ясны. Они приводятся в исполнение социально и юридически и, подобно патентам доцифровой эпохи, со временем отмирают.

Если вы пытаетесь «владеть» какой-то информацией – не важно, являетесь ли вы рок-группой или производителем ТВРД, – ваша проблема заключается в том, что она не приходит в негодность вследствие ее использования и что человек, потребляющий ее, не может не допустить, чтобы ее потреблял другой человек. Экономисты называют это неконкурентностью. Проще это назвать коллективным доступом.

Когда речь идет о физических товарах, их потребление одним человеком обычно препятствует их использованию другим: это моя сигарета, а не твоя, мой взятый напрокат автомобиль, мой капучино, мои полчаса психотерапии. Мои, а не ваши. Но в случае mp3-трека товаром является информация. Технически она может существовать в разных физических формах и в таких мелких масштабах, что я могу держать любую купленную мной песню на двухдюймовой флешке, также известной как iPod. Когда товар неконкурентен, единственный способ защитить права собственности на него – это то, что экономисты называют исключением. Вы можете настроить программное обеспечение так, что копировать товар становится невозможно – как это происходит с DVD, – либо сделать копирование нелегальным. Но факт остается фактом: как бы вы ни защищали информацию – будь то путем настройки программного обеспечения, кодирования или ареста продавца пиратских DVD на парковке, – саму по себе информацию все равно можно копировать и делиться ею с другими, причем по ничтожной цене.

Это оказывает серьезное воздействие на функционирование рынка. Традиционные экономисты предполагают, что рынок способствует совершенной конкуренции и что несовершенства, такие как монополии, патенты, профсоюзы, ценовые картели, всегда носят временный характер. Они также предполагают, что люди на рынке располагают совершенной информацией. Ромер показал, что, когда экономика состоит из информационных товаров, которыми можно обмениваться, несовершенная конкуренция становится нормой.

Своего равновесного положения экономика, основанная на информационных технологиях, достигает тогда, когда доминируют монополии, а люди имеют неравный доступ к информации, которая им нужна для принятия рациональных решений о покупках. Коротко говоря, информационные технологии разрушают нормальный ценовой механизм, тогда как конкуренция снижает цены до уровня издержек производства. Трек в iTunes не стоит почти ничего магазину на сервере Apple, так же, как почти ничего не стоит передать его на мой компьютер. Во сколько бы ни обходилась компании запись песни (учитывая платежи исполнителям и маркетинговые расходы), я плачу 99 центов просто потому, что копировать ее бесплатно незаконно.

Взаимное влияние между спросом и предложением не учитывается в цене трека iTunes: предложения песни The Beatles Love Me Do в iTunes бесконечны. И, в отличие от физической записи, цена не меняется в зависимости от колебаний спроса. Цена определяется совершенно законным правом Apple взимать плату в 99 центов.

Для ведения многомиллионного бизнеса, основанного на информации, Apple полагается не только на законодательство об авторском праве – она построила настоящую золотую клетку из дорогих технологий, которые работают вместе – компьютеры Mac, iPod, iCloud, iPhone и iPad, – чтобы нам было проще подчиняться закону, а не нарушать его. В результате iTunes господствует в области продажи цифровой музыки, занимая около 75% рынка.

В условиях информационного капитализма монополия – это не просто хитрая тактика для максимизации прибыли. Индустрии иначе развиваться не могут. Поражает, как мало компаний господствует в каждом секторе. В традиционных секторах, как правило, есть от четырех до шести крупных игроков на каждом рынке: четыре крупные бухгалтерские фирмы; четыре или пять ритейлинговых групп; четыре крупных производителя ТВРД.

Однако основным брендам в сфере информационных технологий нужно полное господство: Google нужно стать единственным поисковиком; Facebook должен быть единственным местом, где вы создаете свой образ в Интернете; Twitter – единственным местом, где вы публикуете свои мысли; iTunes – единственным музыкальным интернет-магазином. На двух ключевых рынках, коими являются поиск в Интернете и мобильные операционные системы, ведется борьба не на жизнь, а на смерть между двумя фирмами, и пока что Google одерживает верх на обоих.

До тех пор пока не появились информационные товары, которыми можно делиться, основной закон экономики заключался в том, что все ресурсы ограничены. Спрос и предложение исходят из недостатка. Теперь некоторые товары не ограничены, они есть в избытке, поэтому спрос и предложение теряют значение. Предложение трека в iTunes – это в конечном итоге один файл на сервере в Купертино, которым с технической точки зрения можно поделиться с кем угодно. Лишь закон об интеллектуальной собственности и маленькая часть кода в треке в iTunes не позволяют всем и каждому на земле владеть любой когда-либо написанной песней. Если правильно сформулировать миссию Apple, то она состоит в том, чтобы не допустить изобилия музыки.

Поэтому новая теория Ромера была одновременно плохой новостью для традиционной экономики и хорошей новостью для нарождавшихся гигантов информационного капитализма. Она связывала в одном объяснении многие аномалии, которые пыталась объяснить традиционная экономическая наука.

И она подспудно оправдала положение технологических монополий на рынке. Журналист Дэвид Уорш так резюмировал ее воздействие: «Земля, труд и капитал перестали быть теми фундаментальными категориями экономического анализа, которыми они были на протяжении двухсот лет. На смену этой самой элементарной классификации пришли люди, идеи и вещи... привычный принцип недостатка был дополнен важным принципом изобилия».

Так что же, когда в 1990 г. Ромер опубликовал свою работу, мир экономистов начал петь аллилуйю? Нет. К Ромеру отнеслись враждебно и безразлично. Критики из лагеря традиционных экономистов во главе с Джозефом Стиглицем на протяжении многих лет говорили, что его основные доводы о совершенной информации и эффективных рынках были ошибочны. Но Ромер, работая в русле традиционной экономической науки и используя ее метод, направил против своих критиков их же защитные приемы. Исследования Ромера показали, что при переходе к информационной экономике рыночный механизм определения цен со временем сведет предельные издержки для некоторых товаров к нулю и устранит тем самым прибыль. 

Короче говоря, информационные технологии подрывают нормальное функционирование ценового механизма. Это оказывает революционное влияние на все, как будет показано в оставшейся части этой книги.

Если бы Ромер и его сторонники рассматривали капитализм как конечную систему, они могли бы исследовать масштабные последствия этого поразительного постулата – но они так не считали. Они исходили из того, что экономика, как пишут в учебниках, состоит из активных и пассивных участников рынка, т. е. из рациональных индивидов, которые пытаются удовлетворять свои эгоистические интересы посредством рынка.

Более масштабную картину видели не профессиональные экономисты, а технологические провидцы. К концу 1990-х годов они начали понимать то, чего не понимал Ромер: информационные технологии делают возможной нерыночную экономику и приводят к появлению людей, готовых преследовать свои эгоистические интересы при помощи нерыночных действий.


Еще по теме