Ковидный Левиафан
Сейчас в мире идет массовое подведение итогов пандемического года. Ключевая нота — происходит реанимация государства, которое в демократических странах все больше уходило в тень, уступая место гражданскому обществу и прямому народовластию. В головах тех, кто догматически смотрит на окружающий их мир, это тревожный сигнал. Однако ситуация куда сложнее и многомернее.
В некоторых странах экспансия государства была очевидна и в доковидное время, и Россия в их числе — государство у нас прямо или косвенно контролирует больше половины экономики. Вот как укрупненно выглядит картина на сегодняшний день:
главный игрок на газовом рынке — «Газпром», контрольный пакет которого принадлежит государству;
ровно то же самое с крупнейшей нефтяной компанией «Роснефть»;
в электроэнергетике превалируют «Россети», «ИнтерРАО» и «РусГидро»;
банки с решающим государственным участием доминируют в секторе банковских услуг;
«Ростех», «Росатом», «Алроса» — монополисты в своих сферах, а «Ростелеком», «Аэрофлот» и «Росгосстрах» — в своих.
В целом произошедшая в прошлом году в России активизация государства — в основном связанная с укреплением государственного же здравоохранения и выделением бюджетных денег на выплаты населению и помощь бизнесу, — никак не поменяла общую институциональную картинку.
Расходы нашей казны в 2020 году оказались рекордными за все время существования новой России. Но возникает вопрос: пандемия рано или поздно пройдет, а наш Левиафан будет продолжать свою экспансию, считая, что только так обеспечивается успешное будущее России? В пользу такой позиции вроде бы говорит опыт демократических стран, где из-за COVID-19 государство, очевидно, взяло руль на себя — и регуляторно, и финансово.
Но и тут не все так просто. В развитых странах вопрос стоит не столько о размерах государства как института, сколько об общественном контроле за ним.
Возьмем, к примеру, Францию. Там государство очень значительно по своему размеру — и на общенациональном, и на подчиненном ему региональном уровне. Более того, на его долю приходится почти третья часть от всей работающей во благо экономики собственности, государственный сектор обеспечивает занятость около четверти всего трудоспособного населения страны, через консолидированный бюджет перераспределяется более половины от общего объема ВВП.
Совершенно противоположная картина в США, где и федеральная бюрократия очень небольшая, каждый штат обладает очень высокой самостоятельностью в формировании внутренней политики, и — главное — государство практически не владеет экономическими активами.
Но что общего у этих двух кейсов? И там и там государственный аппарат ограничен в своих действиях не только процедурами (их можно при желании и обойти), но главное — законодательной властью, местным самоуправлением, гражданским обществом и независимыми от власти СМИ. Конечно, это порождает кучу проблем при принятии чиновниками решений, но помогает избежать чрезмерного расползания Левиафана в ущерб общественному интересу.
Именно поэтому во многих странах правительства уже получили и продолжают получать лошадиную дозу вполне заслуженной критики по поводу антиковидных действий. А некоторые лидеры — как, например, бывший президент США Дональд Трамп, премьер-министр Словакии — и вовсе поплатились должностями. И этот список, не сомневаюсь, будет продолжен. Важно то, что ни в одной развитой стране такая масштабная катастрофа, как пандемия, не привела к подрыву демократических институтов. Об этом там не было даже сколько-нибудь серьезных разговоров. И это внушает осторожный оптимизм, связанный с постковидным временем.
Конечно — и это общепризнано — многие ограничения времен пандемии из временных станут постоянными, то есть нормой. Это, в частности, дистанционная работа для многих из тех, кто не связан с жестким технологическим циклом производства, ношение масок в общественных местах, социальное дистанцирование, тщательный мониторинг собственного организма и многое другое. Это потребует обновления большого массива законодательства, определяющего трудовые отношения, общественный порядок и организацию здравоохранения. Но сам разговор о глобальных последствиях коронавирусной пандемии может быть продуктивным, только если обозревать пейзаж после битвы (которая, впрочем, еще не закончена), освободившись от устаревших догм и плоского видения мировых процессов.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
