«Средняя» культура
В американской критике широко распространены такие понятия, как «узколобая» («низколобая») и «высоколобая» культура. Как все американское, они нередко перекочевывают и в нашу литературу, где попросту обозначают культуру массовую (которую еще называют «низкопробной») и высокую. Почему значительно реже используется промежуточный термин, также имеющий хождение в англоязычной литературе, а именно «среднелобая» культура? Что же это такое? Это то, что большинство людей считают культурой вообще. Это то, что подразумевают чиновники и прохожие с улицы под термином «культура» обязательно в единственном числе. Это то, что можно безболезненно показывать по каналу «Культура», о чем можно рассказывать на радио «Культура» и что, с одной стороны, уже никого не шокирует, а с другой – обладает неким художественным престижем.
Что же входит в эту «среднелобую» культуру, которая узурпирует функции Культуры (все остальное выносится за скобки как некультурное, будь то массовое телевизионное безобразие или изысканная матерщина в опусах иных авангардистов)? Во-первых, в сферу «среднелобой» культуры включается художественная классика, но не вся, а только общеизвестная и популярная ее часть. Не Булез и Штокгаузен, а Чайковский. Не Эйзенштейн и Годар, а Бергман и Антониони. Не Фолкнер, а Эрнест Хемингуэй. Не Ахматова с Гумилевым, а Пушкин (кстати говоря, идеальный камертон «среднелобости»). Оговорюсь, что «среднелобость» ни в коей мере не касается художественного качества самих произведений, которые могут быть и гениальными, и посредственными. Речь идет о том, каким образом они входят в актуальный культурный оборот. Во-вторых, в сферу «среднелобой» культуры попадают популярные актеры и режиссеры, которые стали культурно-респектабельными, к примеру, Юрий Любимов (некогда возмутитель спокойствия) или Марк Захаров, Никита Михалков или Алексей Учитель, среди музыкантов – Мстислав Ростропович и Галина Вишневская. В-третьих, к господствующему «среднелобому» слою можно отнести экранизации классических произведений. Зубодробительный сериал на основных каналах, как, впрочем, и популярные телеигры или реалити-шоу, в глазах «просвещенного» слоя населения культурой не являются. А вот экранизация «Идиота» Достоевского, «Мастера и Маргариты» Булгакова, да и любого вошедшего в культурный обиход классического произведения (начиная с «Саги о Форсайтах») – это уже «культура». Журнал Cosmopolitan – это низкопробная массовая культура, а журнал Vogue – культура «среднелобая», хотя и позиционирует он себя чуть ли не как художественный авангард.
В чем же состоит опасность «среднелобой» культуры? Исключительно в том, что она угрожает подменить собой культуру в целом, вытеснив те ее сейсмически подвижные слои, которые не являются общепризнанными. Именно она диктует правила хорошего тона и так называемый хороший вкус, который, как известно, является основным тормозом на пути художественного прогресса.
«Среднелобая» культура не только консервативна (что характеризует культуру в целом как явление), но и агрессивно нормативна. Она определяет не высоту планки, а господствующие предрассудки. И в тот момент, когда в голове депутата, министра, руководителя издательства или вещательной компании именно обиходные представления о культуре оказываются главными критериями допустимости, по которым отбирается то, о чем можно рассказывать, что можно показывать или публиковать, господство «среднелобости» рискует обернуться «смертью» культуры. Хотя сама культура при этом, конечно, не умирает. Культуры (во множественном числе) продолжают развиваться по своим внутренним законам и выстраиваться в самые причудливые конфигурации – как в котле массовой культуры, так и в разного рода самобытных субкультурах, которые гласная и негласная «редактура» пытается подогнать под свои «среднелобые» нормы.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
