Top.Mail.Ru
рынки

Мир 4.0

Фото: 123rf/legion-media Фото: 123rf/legion-media

Всего 5 лет назад впервые широко прозвучавший термин «Индустрия 4.0» становится частью сегодняшнего дня. Мы становимся свидетелями и участниками четвертой промышленной революции, которая повлечет за собой радикальный слом существующего экономического, политического и социального строя. Пандемия подтолкнула и ускорила этот процесс. От того, по какому пути будет восстанавливаться постковидная мировая экономика — по новой парадигме «Индустрии 4.0» или ее локомотивом станут «традиционные» индустрии,— зависят не только темпы восстановления, но и мягкий или жесткий сценарий вхождения в новую цифровую эру.

«Беднейшие страны мира столкнулись с угрозой слабого восстановления и отступления от траектории развития»

Мировая экономика вступает в период быстрого восстановительного роста. Morgan Stanley ожидает, что в 2021 году он составит 6,4%. ВВП США вырастет на 5,9%, Еврозоны — на 5%, Британии — на 5,3%, Японии — на 2,4%, Китая — на 9%, а Индии — и вовсе на 9,8%. Восстановление идет быстрее, чем ожидал МВФ (он повысил прогноз с 5,5% до 6%), отмечает The Wall Street Journal, связывая это с ускорением темпов вакцинации в развитых странах. Но эта динамика в меньшей степени коснется стран с низким и средним уровнем доходов.

Будущее заметнее всего изменилось именно для них. В странах с формирующимся рынком и в развивающихся государствах, по оценке МВФ, пандемия сократит ВВП на душу населения в 2022 году более чем на одну пятую (22%) в сравнении с допандемическими прогнозами. Это куда большее отставание, чем у стран с развитой экономикой, где снижение составит 13 % от прогнозных цифр.

В апреле экономисты из департамента по вопросам стратегии, политики и анализа МВФ Гийом Шабер, Роберт Грегори и Гаэль Пьерр писали: «Многие беднейшие страны мира столкнулись с угрозой слабого восстановления и отступления от траектории развития. Для наращивания ответных мер в условиях пандемии странам с низкими доходами потребуется примерно $200 млрд до 2025 года и дополнительно $250 млрд для сокращения разрыва со странами с развитой экономикой».

Однако в прошлом году денег для бедных нашлось немного, основные силы развитых государств были брошены на борьбу с пандемией у себя дома и поддержку собственных экономик. По инициативе G20 было приостановлено обслуживание долга бедных стран на $5,7 млрд. Ожидается, что в первом полугодии 2021 года 45 из них воспользуются такой помощью на $7,3 млрд. Сам МВФ дополнительно выделил $13 млрд 50 государствам с низкими доходами.

Вашингтонский Институт международных финансов обращает внимание на то, что внешний долг стран с экономическими проблемами более чем удвоился за 2010–2019 годы, превысив $750 млрд. МВФ предложил в этой связи выпустить $650 млрд в формате специальных прав заимствования (SDR), которые можно использовать для покрытия обязательств. Скептики, впрочем, считают, что большая часть SDR в итоге уйдет богатым государствам, являющимся крупнейшими акционерами МВФ.

Председатель ФРС США Джером Пауэлл все повторяет: в ближайшее время денежно-кредитная политика меняться не будет. Между тем доходность эталонных 10 летних казначейских облигаций, падавшая в прошлом году до 0,504%, этой весной достигала 1,776%. Продолжение ее роста будет уводить капитал с развивающихся рынков, дополнительно подогревая там инфляцию.

И это не говоря о быстро растущих во всем мире благодаря сверхмягкой денежной политике крупнейших центральных банков ценах на еду и сырье. Индексы потребительских цен в бедных странах не случайно имеют в своем составе высокую долю продовольственных товаров: на питание, в отличие от развитых экономик, приходится здесь бóльшая часть трат населения. Но попытки реагировать на ускорение измеряемой инфляции ужесточением денежно-кредитной политики будут только тормозить экономический рост в таких государствах.

мир 4.0

«Экономика после пандемии будет выстраиваться вокруг климатических и цифровых приоритетов»

МВФ отмечает, что восстановление в развитых экономиках — во многом результат именно бюджетного стимулирования и вливания ликвидности со стороны правительств и центральных банков богатых стран. Они превысили $16 трлн с момента начала пандемии и все растут. По поводу этих расходов есть свои опасения, особенно относительно самых масштабных, таких как в США,— они могут вести к росту инфляции и повышению процентных ставок.

Но правильно выбрать стратегию выхода из этого режима — тоже не самая простая задача. Например, как отметила президент ЕБРР Одиль Рено-Бассо, после прекращения стимуляции вполне вероятен рост числа банкротств. Однако в ее представлении мировая экономика сейчас демонстрирует устойчивость.

Из крупных экономик наилучшую динамику показывает Китай, который даже в 2020 году вырос на 2,3%. Темпы в I квартале 2021 года здесь достигли 18,3%. Правительство Китая объявило о ежегодном увеличении расходов на исследования и разработки на 7% в течение 5 лет, и уже в этом году расходы на фундаментальные исследования увеличатся на 10,6%. Сегмент строительства, напротив, скорее всего, будет притормаживать — рынок недвижимости в Китае сейчас слишком перегрет. Как следствие, это может привести к падению потребности в стали и железной руде.

В ЕС экономическая и политическая мысль двигается в ином направлении — глобальной генеральной линией будущего развития все увереннее становится ESG. На заседании Европейского парламента его председатель Давид Сассоли отметил, что кризис, вызванный пандемией, был прямым результатом неустойчивости экономической системы, основанной на максимальном использовании ресурсов. А председатель Европейского совета Шарль Мишель отметил, что экономика после пандемии будет выстраиваться вокруг климатических и цифровых приоритетов.

Однако в краткосрочном периоде ставки на экономический подъем делаются в ЕС все же на классические экономические инструменты. В Goldman Sachs считают, что Германия преуспеет в восстановлении раньше, чем Франция, Италия и Испания, именно за счет своей сильной промышленности. А росту Великобритании будет препятствовать отнюдь не максимальное использование ресурсов, а Брекзит, препятствующий экспорту и оказанию трансграничных услуг.

мир 4.0

«Впервые за весь постсоветский период Россия пережила более мягкую рецессию, чем мир в целом»

Россия на фоне остального мира неожиданно для многих завершила пандемийный год не самыми плохими показателями. Изначально прогнозы большинства и российских, и зарубежных экспертов были куда пессимистичнее.

ВВП упал, по уточненным данным Росстата, всего на 3%. Это, конечно, хуже результата чисто российского кризиса 2015 года, когда ВВП снизился на 2%, но заметно лучше мирового в 2009 году, когда падение составило 7,8%. В подготовленном под руководством директора Института ВШЭ «Центр развития» Натальи Акиндиновой докладе отмечено, что такой результат достигнут на фоне сильнейшей с середины XX века рецессии в мировой экономике — минус 3,5%, по оценке МВФ.

«Впервые за весь постсоветский период Россия пережила более мягкую рецессию, чем мир в целом, при том что с глобальным кризисом сочеталось и сильное падение нефтяных цен»,— подчеркивается в нем. Впрочем, авторы уточнили, что воздействие пандемии на российский ВВП было больше, чем 3,0%. Базовый сценарий прогноза Минэкономразвития, как и консенсус-прогноз ВШЭ, исходил из роста на 1,7% в 2020 году. Иными словами, вирус ухудшил динамику примерно на 4,7 процентных пункта. Если бы не меры государственной поддержки, негативный эффект составил бы 7–8 процентных пункта. И все же, подытоживает Наталья Акиндинова, «потеряно два года роста».

Сейчас выход российской экономики из кризиса поддерживается выросшими нефтяными ценами. Федеральный бюджет на 2021 год сверстан на основе средней цены на нефть марки Urals в $43,3 за баррель, а между тем нефть еще в начале февраля превысила $60 за баррель Brent. По прогнозу МВФ, средняя цена за год составит $58,52, а Минэнерго США ждет $62,3 за баррель. В этом году, впрочем, сохраняются довольно низкие объемы добычи.

Но восстановление в России осложняется бюджетной консолидацией. После сильного наращивания госрасходов в 2020 м (на антиковидные меры федеральная казна потратила 5% ВВП) в этом году сокращена поддержка экономики и социальной сферы. Причина — необходимость снижения дефицита бюджета в 2021 году до 2,4%, а в 2022 м — до 1%. Для этого ужесточено и бюджетное правило. В итоге, согласно консенсус-прогнозу ВШЭ, рост ВВП в этом году ожидается в пределах 2,8%, а в 2022 м — на 2,4%. Реальный размер экономики к концу будущего года превысит уровень 2019 го только на 2,1%. Без кризиса такой прирост мог наблюдаться по итогам одного года, а не трех.

Однако прогноз постепенно становится все оптимистичнее. Всемирный банк пересмотрел прогноз прироста ВВП России в этом году с 2,6% на 2,9%. МВФ полагает, что он составит 3,8%. С этой оценкой согласен научный руководитель экономической экспертной группы Евсей Гурвич. Главный экономист Альфа-Банка Наталья Орлова дает еще больше — 4%. Она уверена, что уже во II квартале ВВП может вырасти на 6–7% в годовом выражении.

Однако такой рост возможен только как восстановительный, то есть в ограниченный период 2021–2022 годов. В более долгосрочной перспективе независимые эксперты прогнозируют не более 2,0% в год, в отличие от Минэкономразвития, ожидающего 3–3,2% до 2024 года. Более того, директор Центра макроэкономического прогнозирования Института Гайдара Алексей Ведев уверен, что до 2024 года трудно будет преодолеть даже планку в 1,7%.

мир 4.0

«Против потребительского спроса играет падение реальных доходов населения»

Перспективы российской экономики вообще выглядят довольно противоречиво. С одной стороны, ряд традиционных локомотивов производства — металлургия и химпром — практически не сбавлял темпов в 2020 году. Наращивали темпы высокотехнологические отрасли — прежде всего, фармацевтика и частично биохимия. С другой — продолжал тормозить ТЭК из-за ограничений ОПЕК+. Есть, конечно, шансы на его ускоренное восстановление на фоне постепенного роста мирового спроса на энергоресурсы. Возвращение к показателям добычи 2019 года может обеспечить рост промышленности на 3–4% в год. Однако против позитивного тренда играют накопленные из-за череды теплых зим запасы углеводородов.

Главный же тормоз — низкий потребительский спрос. Рост розничного товарооборота прогнозируется до 4% в этом году, но для опережающего развития ориентированных на потребности населения отраслей промышленности и сферы услуг этого недостаточно. Против спроса играет падение реальных доходов населения. Оно продолжается уже семь лет. По сравнению с 2013 годом доходы уменьшились на 10,6%. Правда, в 2018–2019 х эта тенденция приостановилась. Росстатом был даже отмечен незначительный прирост. Но в ковидном году доходы вновь рухнули — на 3,5%.

В правительстве все отчетливее понимают, что увеличение ВВП невозможно без роста благосостояния населения. И для этого недостаточно пополнять бюджеты отстающих домохозяйств социальными пособиями, хотя Росстат и отрапортовал о снижении в 2020 году числа проживающих ниже черты бедности именно за счет «ковидных» детских пособий.

Необходимо снижение количества безработных и создание новых высокооплачиваемых рабочих мест, увеличение доходов от предпринимательской деятельности. Но для этого, как считает президент РСПП Александр Шохин, «бизнес должен стать смелым». Прежде всего, в сфере увеличения инвестиций. О чем, собственно, и предупреждал 11 марта на виртуальной встрече с бизнес-сообществом Владимир Путин.

Но как этого добиться? Александр Шохин, а вместе с ним и уполномоченный при президенте РФ по правам предпринимателей Борис Титов не устают призывать к реформам судебной и правоохранительной систем. Много говорится о необходимости исключить массовые уголовные преследования бизнеса, о том, что хозяйственные конфликты должны быть переведены в арбитражную плоскость.

Однако пока власть делает ставку все-таки на усиление роли государства — как при выходе из кризиса, так и для обеспечения дальнейшего опережающего развития. С этой целью разрабатываются все новые стратегические планы. До конца 2021 года работает антиковидный документ, согласно которому первоначально на обеспечение выхода из кризиса планировалось выделить 5 трлн бюджетных рублей. В октябре план скорректировали, решив потратить уже 6,4 трлн. Готовится Единый план по достижению национальных целей развития до 2030 года. Для его разработки Михаил Мишустин учредил специальный координационный центр правительства, в котором были соединены усилия чиновников и представителей бизнес-сообщества. Впервые работа была основана на анализе первичных данных, представленных органами федеральной исполнительной власти. Финансовая основа плана будет уточняться еще долго. Но уже ясно, что особой надежды на частные капиталовложения в Белом доме и Кремле не питают. Упор на госинвестиции будет только усиливаться после окончания пандемии.

Частью экспертного сообщества такой подход вполне приветствуется. Ректор РАНХиГС Владимир Мау на XXII апрельской конференции ВШЭ заявил, что «государство должно играть роль конечного инвестора и даже страхователя». Усиление его роли в экономической жизни происходит не только в России, а во всем — в том числе и в развитом — мире, причем не впервые в истории. Владимир Мау напомнил, что правительства ведущих стран усилили регуляторную деятельность и прямое включение в производственные процессы сразу после Первой мировой войны. Расходы на поддержку экономики и социальную политику увеличились тогда кратно. Это стало возможно благодаря «высокой экономической определенности». Необходимо было покрывать оборонные расходы и финансировать социальные низы в условиях всеобщей революционной волны.

Но сейчас роль государства, которое на глазах становится большим цифровым братом, растет, по его определению, из-за «технологической неопределенности». Какие именно передовые технологии определят мир будущего, а какие неожиданно отомрут, неизвестно даже на Западе. Но сейчас роль государства, которое на глазах становится большим цифровым братом, растет, по его определению, из-за «технологической неопределенности». Какие именно передовые технологии определят мир будущего, а какие неожиданно отомрут, неизвестно даже на Западе.

мир 4.0

Восемь технологий будущего

В США выделяют 8 технологических тенденций, выявившихся во время пандемии.

  •  Одна из них — «новая коммуникация», которая объединяет в одной информационной системе мессенджеры, электронные почтовые ящики и бизнес-инструменты. Это позволяет упростить взаимодействие между сотрудниками и отделами компании. К примеру, Microsoft интегрирует в платформу Teams все возможные приложения.

  • Вторая группа технологий связана с интернет-торговлей, которая из-за пандемии стала быстро расширяться. Продавцы стремятся показать преимущества своих товаров и услуг потребителю в режиме онлайн с помощью телеприсутствия, дополненной (AR) и виртуальной (VR) реальностей.

  • Третья тенденция предполагает путь развития искусственного интеллекта (AI), который будет не заменять человека на рабочем месте, а дополнять его. Машины возьмут на себя повторяющиеся задачи и рутинную работу, предоставляя сотрудникам больше информации, без сужения роли человека в процессе принятия решений. Так, AI в финансовых учреждениях сможет использовать технологию «спонтанного обучения» для обнаружения мошеннических действий и экономических аномалий. Сотрудники же смогут чувствовать себя увереннее, так как их решения будут подтверждены более проверенными и точными данными.

  • Четвертая состоит в увеличении числа различных следящих устройств и датчиков. Мониторинг становится намного проще благодаря получению полной и точной информации о любом объекте. Из-за пандемии к офисным и производственным зданиям теперь предъявляются более строгие требования в сфере уборки, социального дистанцирования, мониторинга занятости, интеллектуальных систем отопления, вентиляции и кондиционирования. Все это повысило востребованность «интернета вещей» и необходимость развития интеллектуальных зданий. Наблюдается повышенное внимание к использованию датчиков окружающей среды, отслеживающих шум, свет, углекислый газ, твердые частицы и летучие органические соединения. Также вероятно расширение использования роботов уборщиков и автоматических систем климат-контроля.

  • Пятая тенденция — все большее использование и даже доминирование «облачных» сервисов. Благодаря гибкости, масштабируемости и большей рентабельности они обходят традиционные методы хранения данных. С их помощью проще расширять бизнес и адаптировать его к любым инфраструктурным задачам.

  • Шестая будет результатом синтеза роботизированной автоматизации процессов (RPA) и видеоаналитики. К примеру, сотрудники смогут быстро найти контрафактный товар в огромном списке похожих объектов.

  • Седьмой пункт — это приоритет безопасности данных. Без сохранения конфиденциальности личной информации будет тяжело сохранять доверие к компании.

  • И наконец, восьмая технологическая тенденция — изменения в розничной торговле. Традиционные магазины с консультантами и кассирами будут изменяться в сторону бесконтактных систем и реализации прямой связи с покупателем без посредников. Это приведет к максимальной персонализации услуг для каждого потребителя.

мир 4.0

«В ближайшем будущем развитие мировой экономики будут определять рынки передового производства»

Ковид, безусловно, ускорил развитие информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) и в России. Локомотивами стали удаленка и массовый переход в сфере госуслуг к цифровым решениям.

Во II квартале 2020 года многие IT-компании, как и предприятия из других отраслей, испытали трудности из-за эпидемии неплатежей. Но к концу года ситуация выправилась, в том числе в инвестиционном плане. Сказалось и предоставление новых льгот отрасли. В этом году страховые платежи IT-компаниям снижены с 14% от фонда заработной платы до 7,6%, а налог на прибыль — с 20% до 3% в части платежей в федеральный бюджет и до 0% — для региональных бюджетов.

Дополнительный толчок отрасли даст импортозамещение. Ведь востребованные западные платформы вполне могут постепенно уходить с российского рынка или вводить для него какие-то ограничения. Достаточно вспомнить тот же Zoom. Однако высокие технологии и научные прорывы не исчерпываются сферой ИКТ.

В ближайшем будущем развитие мировой экономики будут определять рынки передового производства (ПП). На них присутствуют товары как высокотехнологических, так и традиционных отраслей. Они объединены созданием новых материалов, изделий и процессов, внедряемых с помощью научных достижений, а также, естественно, ИКТ. Все это интегрировано с высокопроизводительной рабочей силой и инновационным бизнесом.

Структурно рынки ПП более чем наполовину связаны с технологиями индустрии 3.0 (ИКТ, электроника, оптоэлектроника), примерно на 33% с индустрией 4.0 — науки о жизни, биотехнологии, аддитивное производство. Но именно последние развиваются в настоящее время наиболее быстро. За десять лет объем мирового рынка аддитивного производства и 3D-печати вырос с практически нуля до $1,3 трлн. Вот только доля России здесь лишь 1,2%, тогда как США — 39,1%, Китая — 7,7%.

Впрочем, в сферу передовых производств входят еще аэрокосмическая промышленность, ядерные технологии и вооружения. И здесь Россия занимает одну из ведущих позиций в мире.

По данным Центра исследований структурной политики ВШЭ, доля рынков ПП в мировом экспорте достигла 21,4%. Первая тройка: ИКТ (34%), электроника (24%) и науки о жизни (15%). Именно эти технологии кардинально меняют ландшафт глобального производства. При этом в числе прочего происходит подрыв традиционных преимуществ развивающихся стран.

Низкая стоимость рабочей силы не важна, когда труд автоматизирован. Производительность труда может кратно вырасти в короткие сроки из-за внедрения новой технологии. В итоге развитые страны отрываются от производственных цепочек, начинавшихся на развивающихся рынках из-за удешевления процессов. ПП уже сконцентрировано в небольшом числе государств мира. Вход новых участников ограничен. Из-за этого развивающиеся и переходные экономики рискуют навсегда отстать от развитых.

Опыт предыдущих промышленных революций показывает, что страны, которые раньше других отреагируют на технологические вызовы, смогут вписать свою страницу в кейсы «экономического чуда». Россию же ждет настоящий цивилизационный вызов.

Впрочем, ждет он даже и традиционные развитые экономики. Так, согласно данным ВШЭ, инновационные страны, такие как США, Франция и Япония, вытесняются с рынков ПП, где лидерами становятся быстрорастущие экономики — Китай, Корея, Тайвань.

При этом очень важна степень интеграции в глобальное передовое производство: наблюдается почти трехкратный разрыв по индексу конкурентоспособности между группой стран-лидеров и группой последователей. Для перехода от использования импортной продукции ПП к собственному ее выпуску странам необходимо совершить скачок в производительности и сложности производств.

Россия же остается малозаметным участником этого глобального рынка. По оценке экспертов ВШЭ, в период 2002–2018 годов ее доля в мировом экспорте продукции ПП была в пределах 0,2–0,5 %, а в импорте — 0,3–1,6 %. Характерно, что импорт шел в основном из развитых стран, а экспорт — преимущественно в СНГ. При этом наша специализация на этих рынках (атомпром и аэрокосмос) едва ли обладает достаточным потенциалом для устойчивого долгосрочного развития.

Россия развивается здесь скорее инерционно. В то же время ряд стран, имевших схожие стартовые позиции, сумел значительно укрепить их, обойдя нас по доле в глобальном экспорте ПП. Среди них: Израиль, Индия, Польша и даже Вьетнам. Кстати, именно у последнего, по данным Минпромторга, закупается российскими компаниями ряд недостающих позиций в микроэлектронике.

Так что Россию вполне можно отнести к группе так называемых опаздывающих производителей. Это страны, которые существенно отстают не только в генерации новых идей и патентов, но и в экспорте и импорте продукции ПП. Вырисовывается принципиальная развилка для нас: либо отстать навсегда, либо попытаться переместиться хотя бы в группу «догоняющих».

Именно поэтому эксперты ВШЭ предлагают переосмыслить масштабы господдержки передового производства и пересмотреть параметры поддерживаемых экспортных проектов. Но главное их предложение — кардинально улучшить бизнес-климат с тем, чтобы обеспечить прорывное развитие научных и технологических компетенций. Вот только рецептов, как это сделать в отечественных реалиях, экспертами не приводится. Между тем, как показывает история, «окно возможностей» в такие периоды открывается совсем ненадолго.

Еще по теме