Top.Mail.Ru
архив

Закатившаяся звезда

Итальянская экономика вступила в невеселый период: с рынка уходят предприятия, с названиями которых связана вся ее история. Этим летом с биржей распрощалась Olivetti. Компании Olivetti больше нет, она слилась с TelecomItalia. Вместе с Olivetti ушла целая эпоха.

 

Руководитель TelecomItalia Марко Тронкетти Провера стал инициатором беспрецедентного альянса между производителями шин во главе с Pirelli и представителями телекоммуникационного бизнеса. В результате этого альянса фирменный знак Olivetti исчезнет с вывесок офисов и промышленных строений, рассеянных по всему миру. Гаснут огни в прославивших Италию цехах. «Сколько раз при посещении Соединенных Штатов нам приходилось слышать: «Olivetti? А! – печатные машинки! – вспоминает Джорджо Панаттони, депутат парламента, избранный по спискам левых демократов и одновременно занявший кресло директора-распорядителя одного из подразделений Gruppo di Ivrea. – Итальянские печатные машинки стали символом нации начиная со знаменитой портативной Lettera 22, разработанной в 1950 году. Ею пользовались многие известные репортеры и военные корреспонденты».

 

Бунтарь

«Золотой век» компании был связан с именем Адриано Оливетти, своим успехом компания обязана его новаторским поискам и творческому мышлению. Во времена фашистского правления, в 1931 году, полиция города Аосты в особом досье пометила его имя эпитетом «бунтарь». Действительно, Оливетти был в своем роде предпринимателем-революционером.

В 1924 году двадцатитрехлетний Адриано поступил на фабрику своего отца.

Камилло Оливетти основал предприятие в 1908 году, на нем было занято 400 рабочих. Они производили 4000 печатных машинок в год, то есть в среднем на каждого рабочего приходилось по 10 машинок. Через полвека, в 1958 году, ситуация оказалась совсем иной: на предприятии было занято 25 000 рабочих, пять фабрик в Италии и пять за границей выпускали по шесть печатных машинок в минуту. А уровень жизни рабочих Olivetti был на 80% выше, чем у их собратьев на других предприятиях отрасли.

Адриано Оливетти еще в 1950-е годы заговорил о «добрых фабриках», о «человеческом измерении», об уважении к местным обычаям, о технологиях на службе общества. Именно он пригласил французского архитектора Ле Корбюзье, чтобы тот построил дома для рабочих и разработал новую модель фабричных комплексов, которые возводились среди зеленых насаждений. Новая архитектура Olivetti стала живым доказательством того, что фабричный труд может быть не только синонимом отчуждения, грязи и частых болезней.

У проходных Olivetti висели таблички «Человек – больше чем просто рабочий». У наблюдателя не оставалось сомнений в том, что перед ним фабрики, для которых человек важнее прибыли. Оливетти стремился взрастить производственную культуру и добиться материального благополучия, но так, чтобы плоды трудов справедливо распределились между всеми работниками предприятия. Справедливость достигалась посредством различных социальных служб. Таким образом, в послевоенной Италии проводился очень интересный социальный эксперимент, смысл которого состоял в том, чтобы укоренить идеи справедливости хотя бы в масштабах одной компании. Эксперимент этот стал возможен, поскольку экономические результаты Olivetti были превосходными. Впрочем, можно выразиться и иначе: экономические результаты Olivetti оказались превосходными, и это говорит о том, что эксперимент удался.

Адриано Оливетти внес выдающийся вклад в развитие архитектуры, дизайна, психологии труда, общественных институтов. В послевоенные годы основанное им издательство выпускало книги по философии, психологии, социологии, архитектуре – в основном те, которые при фашистском режиме были запрещены. Компания Olivetti регулярно приглашала на свои фабрики работать, творить, а порой даже и управлять производством художников, артистов, поэтов. Адриано Оливетти полагал, что таким образом он развивает «человеческий потенциал» своей компании. Стабильное положение компании позволило Оливетти в 1956 году сократить продолжительность рабочей недели с 48 до 45 часов, с сохранением прежнего уровня заработной платы. В этот же период были построены квартиры для рабочих и служащих, новые помещения для социальных служб, библиотека, столовая.

Впрочем, интересы Адриано Оливетти не ограничивались лишь нестандартным менеджментом. Не меньшее значение он придавал инновациям и благодаря этому легко оставлял соперников позади. Ориентиром для Оливетти и его предприятия было развитие производства, технологий и способов организации труда – все то, что и сегодня преподается в ведущих школах делового администрирования.

Особенно плодотворными для компании оказались 1950-е годы. На весь мир прославили Olivetti печатная машинка Lettera 22 и счетный аппарат Divisumma.

Дальновидный Оливетти первым в Италии принял вызов, брошенный электроникой. В 1952 году он открыл маленькую лабораторию в Коннектикуте, а в 1955-м решил основать неподалеку от Пизы центр научных исследований в области электроники.

 

Роковая ошибка

Именно там в 1959 году был разработан первый в Италии электронный калькулятор. Он появился с очень небольшим опозданием, после того как в 1957 году представила свой первый транзисторный компьютер немецкая компания Siemens, а в 1958-м о создании аналогичной технологии объявила американская IBM.

Историки информационных технологий утверждают, что истинным предшественником первого персонального компьютера (созданного в 1976 году основателями Apple Стивом Джобсом и Стивом Возняком), его аналогом по конфигурации может быть назван калькулятор Olivetti-101, разработанный инженером Пьерджорджо Перотто. Он был впервые представлен как настольный компьютер в павильоне офисной техники на Нью-Йоркской выставке 1965 года. Аппарат был способен производить за короткое время сложные расчеты. Посетителей выставки удивляло, что в совсем маленькой машинке умещаются печатное устройство, выводящее на особые карточки результаты вычислений, приспособление для считывания перфокарт и память, способная хранить информацию на металлических кольцах.

Однако в руководстве итальянского предприятия не возлагали особых надежд на будущее этого изобретения, и это оказалось большой ошибкой менеджмента Olivetti, повлиявшей на будущее компании. Руководители Olivetti отказывались всерьез принимать предположение, что компьютеры могут стать доступными широкому кругу потребителей, а не только крупным корпорациям. Переубедить их было некому – Адриано Оливетти разбил паралич, и он скончался в 1960 году.

В 1964-м семья Оливетти приняла решение открыть свой капитал группе итальянских банков и промышленных предприятий, куда вошли, в частности, Fiat и Mediobanca. Благодаря притоку новых денег в 1970-е годы Olivetti направила в электронику значительные инвестиции, но перепрофилирование шло с большим трудом. К концу десятилетия финансовое положение компании стало критическим. В 1978-м президент Olivetti Карло де Бенедетти под свою полную ответственность вложил средства в группу Ivrea, которая занималась энергетическим машиностроением, завершил процесс переориентирования Olivetti на электронику и обеспечил финансовое оздоровление компании.

В 1980-е годы Olivetti совершила несколько коммерческих приобретений, вступила в многочисленные международные соглашения и решилась на весьма рискованное размещение капиталов. Некоторые сделки имели для компании весьма существенное значение. Среди них – договор с американской AT&T, заключенный в 1983 году и приобщивший Olivetti к телекоммуникационному бизнесу.

В результате этих действий Olivetti смогла расширить модельный ряд и стала производить не только печатные машинки, но и ЭВМ для ведения бухгалтерии, принтеры, факсы, кассовые аппараты, копировальные машины, а также многочисленные офисные аксессуары. Однако на первые места на зарождающемся мировом рынке информационных технологий Olivetti выбиться так и не смогла.

 

Эпоха возрождения

В начале 1990-х Olivetti попытала счастья в секторе телекоммуникаций. Olivetti основала компанию Omnitel, которая стала вторым оператором рынка мобильной связи в Италии (чуть позже Omnitel будет куплена английской компанией Vodafone), создала телекоммуникационного оператора Infostrada и к 1998 году добилась своей цели – демонополизации рынка итальянской телефонии.

Под руководством Роберто Коланнино компания вступила в новые соглашения в области телекоммуникаций – в частности, заключила альянс с немецкой группой Mannesmann (занималась развитием сотовой связи и машиностроением, впоследствии телекоммуникационные активы Mannesmann были куплены все той же Vodafone).

Быстро растущий рынок связи оказался подходящей средой для возрождения компании. Обнадеженная собственными успехами, в 1997-м Olivetti сделала свой выбор и отказалась от производства персональных компьютеров. Экономическое положение группы окончательно восстановилось, и в качестве крупной телекоммуникационной компании она вернула доверие к себе со стороны международных финансовых рынков.

В июне 1999 года Olivetti довела свое участие в капитале TelecomItalia до 52% и окончательно взяла эту компанию под контроль. Одновременно Olivetti уступила свои доли в Omnitel и Infostrada немцам из Mannesmann. Контрольный пакет акций самой Olivetti осел в руках люксембургского общества Bell S.A., которое в июле 2001 года договорилось передать его группам Pirelli и Benetton. Эта операция была проведена в сентябре того же года, и в результате основным акционером Olivetti, получившим приблизительно 29% капитала компании, стало общество Olimpia, совладельцами которого, в свою очередь, выступают Pirelli, издательский дом Holding (группа Benetton), банки Intesa-BCI и Unicredito.

Однако это уже совершенно не та компания, которая была в 50-е годы.

 

Другая история

«Эра Olivetti» кончилась со смертью Адриано – предпринимателя дерзкого, рискового, творчески мыслящего, но бесконечно далекого от любых финансовых игр. Многие аналитики считают, что его пренебрежение к устоявшимся методам финансового управления и моральный отказ от достижения голой прибыли любой ценой в наши дни просто не позволили бы компании стабилизировать бизнес и справиться со свойственными семейному предприятию трудностями.

«Но если мы заведем речь об инновациях, о знании предприятия, об умении притягивать и стимулировать таланты, заменять иерархические структуры управления на структуры более гибкого типа, основанные на ответственности, на использовании творческого потенциала служащих, то не будем забывать, что всем этим мы обязаны целиком и полностью Адриано Оливетти», – говорит Джорджо Панаттони. По мысли депутата итальянского парламента, никто в мире не взрастил в себе столь тонкое, глубокое и современное представление о том, что такое предприятие и что такое человеческое общество – не финансовое, а именно человеческое. Адриано Оливетти единственный капиталист, кто сумел реализовать свои социальные идеи на практике.

Ныне наследство этого смелого, дерзкого предпринимателя досталось молодым управленцам, куда больше преданным законам биржи, чем творчеству и поиску новых путей развития.

Можно вообразить, какую горечь испытал бы Адриано Оливетти, если бы в 1999 году он присутствовал при покупке своими наследниками компании Telecom (бывшей государственной монополии), на которую ушли сто тысяч миллиардов лир, в то время как в Ivrea закрывалось очередное предприятие и тысяча рабочих оказались на улице.

А какую он мог испытать боль, узнав, что его бывшее предприятие с Карло де Бенедетти во главе оказалось на крючке у судебных органов за продажу в начале 1990-х министерству связи Италии нескольких тысяч никуда не годных телетайпов, которые морально устарели еще до того, как их распаковали (впрочем, их так никогда из коробок и не вытаскивали)…

Адриано еще в 1955 году на открытии фабрики в Поццуоли вопрошал слушателей: «Имеет ли право промышленность ставить перед собой определенные цели? Сводятся ли эти цели лишь к извлечению прибыли? И разве сам ритм современной жизни не предлагает нам чего-то более притягательного? Разве в этом состоит предназначение и призвание пусть даже самой обычной фабрики?»

Сегодня на наших глазах Olivetti просто исчезла, растворилась в череде слияний и поглощений. А «социальный капитализм» Оливетти превратился в какую-то странную и непонятную технократическим менеджерам страницу истории. О нем помнят лишь те, кто своими глазами видел предприятия Адриано Оливетти.

Еще по теме

архив
Вас не догонят
Скандал с правами на песни группы «Тату», громыхнувший на прошлой неделе, стал одним из самых долгожданных событий на культурной российской сцене. Как же так, удивлялись понимающие люди, уж скоро год, как две московские девочки соблазнили окружающий мир, устроив такое глобальное пип-шоу и заработав на этом для себя и для продюсирующих и звукозаписывающих дядей какое-то количество миллионов, а до сих пор никто не кинул предъяву на свою долю в бизнесе. Тем более что, как шептались те же понимающие люди, у Ивана Шаповалова, продюсера «Тату», с правами на девочек были напряги. Это у поражения находится один, реже два козла отпущения, а вот успех, тем более финансовый, всегда требует группы соавторов. Кто-то сказал «а», кто-то вовремя купил бутербродов, а кто-то вовремя разделил постель.И вот громыхнуло. Лена Кипер, соавтор двух главных хитов – «Нас не догонят» и «Я сошла с ума», собственно, и превративших «Тату» в золотых телочек, заявила, что ее авторские права ущемлены. Дело пошло в Тимирязевский народный суд и в прессу. В этой запутанной истории пусть действительно разбирается суд, а не пресса. По-человечески, гадая на костях успеха, можно допустить все что угодно. Нынешние правообладатели «Тату», одурев от успеха и денег, раздумали делиться (версия истца). Что ж, бывает. Очень по-человечески. Лена Кипер, запускающая собственный проект, решила сделать себе имя на «Тату», а заодно и – по возможности – подзаработать (версия ответчика). Тоже бывает и тоже выглядит достоверно – не корежит человеческую натуру.Это все и называется в шоу-бизнесе платой за успех. Что-то мне подсказывает, что нас еще ждет громкое продолжение истории «Тату». Девочки скоро подрастут и, наверное, выйдут замуж, народят милых детишек или как минимум станут регулярно попадать в таблоиды на пару с очередным (как это у них называется) бойфрендом. В любом случае придуманный для девочек образ не долгоиграющая пластинка. Гумбертианская трагедия состоит в том, что Лолита вырастает – неумолимо и быстро. Трудно представить «Тату», и через три-четыре года поющих про подростковый секс вдвоем и трудности взаимопонимания с родителями. Еще труднее – про тяжелую женскую долю, неверность любимого и про все то, что составляет основной репертуар российских эстрадных девушек от 23 до 53. Наклеенный на «Тату» облик потому и сработал настолько эффективно, что наклеен был идеально – не отлепишь до конца жизни. Даже если через пару лет кому-то из них вдруг захочется петь про женскую долю и рассказывать таблоидам, как Карабас Барабас заставлял играть в ролевые лесби-игры. Так верить, как сегодня, им уже не будут никогда. Свое главное в жизни признание они уже сделали.Это тоже плата за успех и куда более серьезная, чем дележ денег, зависть коллег и прочее театрализованное бизнес-шоу. Популярная фраза про то, что искусство требует жертв, к сожалению, абсолютно истинна. Другой вопрос – кто и что приносит в жертву. Это уже личный выбор каждого, с чем прощаться – с репутацией, здоровьем, семейной жизнью, материальным положением или с талантом.По некоторым – особо суровым – версиям, искусство еще требует и полной гибели всерьез, такой священной самоинквизиции: облить свои чувства, мысли, желания бензином и подпалиться на главной площади города на глазах у тысяч благодарных зрителей. Это, на мой взгляд, кокетство. Даже автор строк про полную гибель проснулся следующим утром, а не задохнулся ночью от идущей горлом поэзии. Тем не менее любой человек, живущий искусством, даже таким конвейерным его подразделением, как поп-музыка, должен иногда задумываться о завтрашнем дне, когда расплата может наступить не только в Тимирязевском нарсуде.
Вас не догонят