Жажда боли
То ли мир не тот, то ли счетчик лет бежит, все вырастая в цене, но, озираясь по сторонам, уже не замечаешь, как раньше, толпы пророков и хотя бы парочку мессий. Лет пятнадцать – двадцать – двадцать пять назад этого вселенского добра было навалом. Был, помнится, Ричард Бах с притчей про людей-лжеутопленников, которые живут под водой и ходят по илу, держа в руках тяжелые камни. А стоит их только бросить – так и взлетишь сразу к воздуху и синему небу. Был, даже странно, Андрей Макаревич с синими птицами и резко вихляющими, как бедра пухлой ламбадистки, поворотами. Был раненный светлой стрелой, его не излечат, Борис Гребенщиков. Был театр Товстоногова, было кино Тарковского. Был девятый вал возвращенцев, каждому из которых внимали, захлебываясь крупными глотками истины: кто Бродскому, кто Розанову, кто Набокову, кто Солженицыну.