Top.Mail.Ru
архив

Между страхом и жадностью

Некоторые виды страховой деятельности, такие, как страхование жизни, здоровья, имущества или автогражданской ответственности, россиянам известны уже хорошо. Другие, напротив, кажутся непривычными и новыми. К их числу относится страхование политических рисков. О том, что стоит за такими рисками, какие компании покупают подобные страховые полисы и как происходит выплата им компенсаций, "Ко" рассказал Дмитрий Игнатьев, генеральный директор ЗАО «Страховая компания "Цюрих Русь", русской "дочки" страховой группы Zurich Financial Service.

 

"Ко": Дмитрий Сергеевич, как на практике осуществляется страхование политических рисков?

Дмитрий Игнатьев: Прежде всего, поясню, что речь идет о страховании иностранных инвестиций в России, то есть страхователями выступают зарубежные инвесторы. В отдельных случаях они могут поручить осуществление данного страхования российскому контрагенту. Впрочем, аналогичный вид страхования предусматривается и для российских инвестиций в других странах с развивающимися рынками. По объективным причинам в странах с устоявшейся экономикой таких рисков практически не существует. Для того чтобы началась конфискация активов в США, Великобритании или, например, Швейцарии, должна сложиться такая революционная ситуация, после которой просто некому и нечего будет платить. В странах с развивающимися рынками такие вещи, напротив, случаются, и довольно часто.

Стоит отметить, что раньше страхование политических рисков осуществляли, в основном, межгосударственные агентства - OPIC, MIGA, МБРР, IFC. В конце 1990-х годов к ним стали активно присоединяться частные страховые компании. На сегодняшний день можно говорить об объединении усилий межгосударственных и частных компаний в деле покрытия страховых рисков, возникающих в силу политических причин.

 

- Какую роль в таком альянсе играют межгосударственные организации, например, в лице МБРР, а какую - "частники"?

- Взаимодействуют они, конечно, на добровольных началах, но каждый участник альянса при этом привносит что-то свое. Государственные структуры обладают большим политическим ресурсом и могут вести переговоры с правительствами стран, где политический кризис произошел или может произойти. Частные же компании обладают большой гибкостью, быстротой реакции, возможностью использования нетрадиционных схем.

- Что подразумевается под политическими рисками?

- Прежде всего, это риск экспроприации, национализации, отчуждения инвестиций правительством страны, в чью экономику эти средства были вложены. Второй риск - это так называемый риск политического насилия.

- Под "политическим насилием" зачастую понимаются совершенно разные вещи...

- Возможно, что инвесторы, действительно, расходятся в оценках того, что понимать под таким риском. Но при этом существует четкое определение, и в договорах о покрытии политических рисков оно прописано предельно ясно. Речь идет о повреждении или утрате имущества вследствие военных действий, гражданской войны, вооруженного восстания, то есть любых политических потрясений.

Наряду с этим есть и третий риск - введение неконвертируемости валюты, когда инвестор, получив прибыль в стране, куда он вложил деньги, не имеет возможности вывезти ее. Фактически она оказывается "замороженной" в государстве, где на момент возникновения страховой ситуации находятся деньги инвестора.

 

- А разве этот риск корректно относить к числу политических? По сути, ведь он ближе к экономическим рискам.

- Наверное, можно было бы расценивать его так, если бы не одно "но": неконвертируемость валюты подразумевает резкое изменение финансовой политики властей. Решение об этом может принять только Центробанк или какой-либо другой государственный орган. Именно поэтому риск неконвертируемости валюты считается политическим наряду с экспроприацией или утратой имущества в результате гражданской войны.

 

- Что показывает опыт последних лет? Какие риски происходят наиболее часто?

- Конечно, риск неконвертируемости валюты. В последние семь - восемь лет подобная страховая ситуация неоднократно складывалась в странах Латинской Америки и в каком-то смысле - в России в 1998 году.

 

- Выходит, что тогдашние события в России тоже расценивались как политический риск, и инвесторы, застраховавшие свои вложения, могли добиваться выплаты им компенсаций?

- Да, в определенной степени "замораживание" пирамиды ГКО и ограничение конвертируемости рубля могло считаться наступлением страхового случая по покрытию политических рисков. Реструктуризация же долга и явилась примером достижения компромисса с властями.

 

- Не секрет, что все, случившееся с компанией ЮКОС - в частности, продажу актива "Юганскнефтегаза" - многие российские и западные эксперты расценили как фактическую экспроприацию. Можно ли считать, что в данном случае имело место наступление страхового случая по политическим рискам?

- Понимаете, все, что говорили об экспроприации, это все-таки разговоры. По формальным признакам имел место экономический конфликт между налогоплательщиком и налоговой службой, так как претензии к компании носили чисто экономический характер. А внутренние ощущения, конечно, могут быть разными, но они при определении, произошел или нет страховой случай, не учитываются. В конце концов инвестор подписывает договор с компанией, и в этом документе четко оговаривается, какие риски покрываются и в каких случаях.

- А как в целом Россия смотрится сейчас на этом рынке с точки зрения страховых компаний?

- Мы считаем, что инвестиционный климат в России - положительный. А политические риски носят, что называется, управляемый характер: то есть они существуют, но не настолько велики, как аналогичные риски в странах Латинской Америки или в африканских государствах. Разумеется, какие-то неприятные ощущения у инвесторов в связи с делом ЮКОСа появились, но они не столь сильны, чтобы удержать их от вложения средств в Россию. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть, как крупные компании наращивают свои инвестиции в РФ. А сейчас уже стоит вопрос о том, чтобы сюда пришли инвесторы второго эшелона. Это, возможно, не самые богатые компании мира, но они многочисленны, они в общей сложности могут принести в Россию столько же денег, сколько приносят инвесторы с огромными финансовыми возможностями.

 

 

Еще по теме