Залог успеха
Фото: 123rf/legion-media
«Два к одному, что вещи к вам не вернутся», — шутят о значении международного знака ломбардной индустрии (три золотых шара, свисающих с перевернутого металлического трезубца) в самой отрасли. Но есть и более романтичные версии происхождения символики, появившейся над дверьми ростовщиков Европы в Средние века.
Согласно одной версии, она означает три мешка с золотом: святой Николай из Миры (прообраз Санта-Клауса) подарил их банкроту, которому стало нечем кормить семью, и он намеревался даже отправить трех своих дочерей на панель. Таким образом, подразумевалось, что ломбарды, как и упомянутый святой, служат последним шансом для людей в безвыходном материальном положении и спасают от катастрофы.
Есть ассоциации и с гербом семьи Медичи: на нем геральдические шары символизируют полумифическую победу одного из представителей клана, Аверардо Медичи, над великаном Муджелло по приказу императора Карла Великого (великан орудовал палицей с тремя шарами на конце, оставившими три круглые вмятины на щите рыцаря). Влиятельный род Медичи действительно имел прямое отношение к зарождению ломбардного бизнеса во Флоренции, зарабатывая на выдаче кредитов под залог. Но не Медичи были пионерами залоговой отрасли.
На бедность
Первые ломбарды, утверждают историки, появились 3000 лет назад в Китае при буддийских монастырях. Туда испытывавшие нужду крестьяне приносили самое ценное свое имущество и уходили с деньгами, рассчитывая выкупить вещи после сбора урожая. При этом сами монахи, как считается, не наживались на залоговых операциях — единственной их целью была помощь бедным. Эта практика была известна и в Древней Греции, и в Древнем Риме, где в залог оставляли в основном одежду (самое дорогое, что было у бедняков). В Италии монашеский орден францисканцев тоже начал предоставлять беспроцентные ссуды под залог вещей. Залоговые конторы, названные monte di pietà (дословно «гора сострадания»), поначалу не зарабатывали на заемщиках, но предполагалось, что те в благодарность не забудут делать пожертвования церкви.
Расчет был верным: первая monte di pietà, появившаяся в 1462 г. в Перудже благодаря силе убеждения двух монахов, Барнабаса и Фортунатуса де Кополиса, через год работы стала приносить прибыль. А когда церковь разрешила своим залоговым учреждениям удерживать с заемщиков процент от ссуды (пусть и небольшой, не более 6% годовых), их рентабельность уже не вызывала сомнения, и такие конторы начали появляться и в других частях страны — Ассизе, Падуе, Парме и Ломбардии. Именно банкирам из Ломбардии, кстати, король Франции Людовик XI в конце XV в. выдал патент на залоговую деятельность — отсюда и название: «дом ломбардцев», или просто «ломбард».
Сам Людовик, как и остальные королевские особы, часто прибегал к услугам ломбардов. В Англии у короля Эдуарда III тоже были знакомые ломбардцы, которым он заложил драгоценности, чтобы добыть денег на войну с Францией. В Испании первый общественный ломбард появился относительно поздно — в 1702 г., когда мадридский священник, чьего имени история не сохранила, начал выдавать деньги из ящика пожертвований под залог вещей. Но практика залога здесь существовала задолго до этого: королева Изабелла Кастильская, например, финансировала первое плавание Колумба, заложив ростовщикам в 1492 г., согласно одной исторической версии, свой свадебный подарок — рубин и жемчужное ожерелье, а в другом варианте — корону Кастилии. Большая часть денег на открытие Америки, впрочем, поступила не от испанских правителей, а от организации под названием Santa Hermandad.
Сходить к тетушке
Старейший из ныне существующих ломбардов Франции, он же банк Crédit Municipal de Paris, был основан врачом и известным журналистом Теофастом Ренодо в 1637 г. В то время как процентные ставки в банках достигали 130%, филантроп Ренодо решил дать малоимущим неразорительный способ занимать деньги. Под 10% годовых ломбард в его банке принимал в залог все, что они приносили: кастрюли и сковородки, постельное белье, изделия из серебра, ремесленный инструмент. В архиве ломбарда обнаружены записи об одной клиентке XIX в., самым ценным имуществом которой, судя по всему, был матрас. Каждое утро она закладывала его в ломбарде, на эти деньги покупала картофель, умудрялась продавать его по более высокой цене в течение дня и выкупала матрас к ночи. Во дворе фирмы до сих пор стоит похожая на бочку конструкция с водопроводными кранами — там мыли матрасы и другие вещи, перед тем, как отдать их в залог.
Но за 250-летнюю историю Crédit Municipal оброс более состоятельными и известными клиентами, например, туда обращались Виктор Гюго и Эмиль Золя, Клод Моне и первая жена Наполеона Жозефина Богарне (император, кстати, дал банку государственную монополию на залоговую деятельность). Принц Франсуа Орлеанский, третий сын короля Луи-Филиппа, заложил там свои часы, чтобы расплатиться с карточным долгом, но не захотел в этом признаваться. На вопрос, что случилось с его драгоценным хронометром, он ответил: «Забыл у тетушки». Так, способ получения денег в ломбарде во Франции иносказательно стали называть «сходить к тетушке».
Нежелание афишировать поход в ломбард понятно, ведь он практически приравнивался к признанию финансовой несостоятельности. Репутация залоговых контор в других странах была не лучше. Их владельцев обвиняли в желании нажиться на социальных пороках — воровстве, пьянстве, пристрастии к азартным играм и т.д. Гравюра английского художника Уильяма Хогарта «Переулок джина» (1751) изображает ужасы так называемой лондонской джиномании, когда потребление джина в среднем возросло до 52 л на человека в год: кучи пьяных и покрытых язвами людей лежат среди куч мусора у порога процветающего ломбарда. Другой англичанин, Чарльз Диккенс, в «Очерках Боза» 1836 г. называл ломбарды «средоточием нищеты и страданий». В его описании это были грязные и пыльные лавки, дверь которых всегда полуоткрыта, «наполовину приглашая, наполовину отталкивая нерешительного посетителя». Негативный стереотип оказался невероятно живучим. Более 100 лет спустя, в 1964 г., фильм «Ростовщик» подтвердил его, изображая владельцев ломбардов людьми черствыми, а их клиентов — опустившимися.
Барометр экономики
Отношение к ломбардам в Америке с самого начала было менее предвзятым. Приток эмигрантов и рост промышленности в XIX в. (а значит, и рабочего класса) создал там идеальные условия для ломбардов: множество людей оказалось в одинаковом положении нехватки наличности, так что нужда воспринималась как временное явление, а не стигма. Достаточно сказать, что в 1928 г. на каждого жителя Нью-Йорка, включая женщин, стариков и детей, приходилось по одному предмету, заложенному в ломбард. Сохранились бухгалтерские документы ломбарда на Чатэм-стрит на Манхэттене, принадлежавшего некоему Джону Симпсону. По ним можно восстановить картину типичного дня американского ростовщика в 1838 г.: Симпсон принял в залог 130 вещей, в том числе фартук, пилу, меховую шкуру, золотые часы, коробку из-под кофе.
Вплоть до середины XX в. залог вещей в ломбарде в США был самым распространенным видом кредитования и одновременно своего рода барометром здоровья экономики — в трудные времена ростовщикам ломбарда жилось даже лучше. Успех одной из старейших американских залоговых фирм, Beverly Loan Company, был обеспечен последствиями Великой депрессии: братья Луис и Джулиус Циммельманы открыли ломбард в 1930-е в Голливуде. Десятилетием раньше район Беверли Хиллз расцвел благодаря кинозвездам вроде Мэри Пикфорд и Дугласа Фербенкса, скупавшим там землю и особняки. Но от ударов мирового финансового кризиса не застрахован никто, в том числе и знаменитости. Именно на них рассчитывали Циммельманы, открывшие Beverly Loan на третьем этаже одного из местных банков, чтобы посещение ломбарда меньше привлекало внимание. К тому же в банковских сейфах было удобно хранить заложенные ценности — драгоценности, часы и произведения искусства, составлявшие основную часть оборота ломбарда.
В 1960-е Beverly Loan стала популярной среди рок-звезд, оказавшихся на мели: клиентами фирмы были голливудские продюсеры, саудовские принцессы, известные адвокаты — все, кто ценил конфиденциальность. Но в целом чем выше поднималась экономика страны, тем ниже падал имидж ломбардов. В глазах большинства американцев они со временем превратились в подозрительные, полукриминальные притоны, владельцы которых надеются, что клиенты не успеют вернуть платеж в срок, чтобы заложенное имущество можно было оставить себе (на самом деле современный ломбард предоставляет несколько шансов выкупить заложенные вещи и зарабатывает даже больше на штрафах за очередную отсрочку возврата кредита, чем на перепродаже невыкупленного имущества). Для нового витка популярности ломбардов нужны были новые потрясения. И они наступили с приходом очередного финансового коллапса.
Теперь и в телевизоре
До начала XX в. ломбарды были практически единственными учреждениями, дававшими взаймы бедным; после 2008 г. получить деньги в долг в банках и у других кредиторов людям небогатым (особенно, если у них неважная кредитная история) тоже стало непросто. Многие малоимущие снова обратили внимание на ломбарды — поток клиентов там увеличился до 30 млн человек в год, а количество ломбардных контор в США в 2007–2012 гг. выросло ровно вполовину и достигло, по данным Национальной ассоциации ломбардов, 10 000 заведений.
Настоящий подарок ломбардной индустрии в Америке неожиданно преподнесло телевидение: из ломбардов сделали реалити-шоу. В 2009 г. History Channel представил первый сезон своего многолетнего хита «Звезды ломбарда» (Pawn Stars) — о буднях семейного бизнеса Gold&Silver Pawn Shop из Лас-Вегаса. Разумеется, в каждой серии клиенты пытались заложить пушку времен Гражданской войны, копию «Бэтмобиля» (авто Бэтмена), коробку сигар, принадлежавшую президенту Кеннеди, а в ломбарде «случайно» появлялись знаменитости, пытавшиеся что-то купить (например, Боб Дилан). Но главными звездами шоу стала семья Харрисонов, несколько поколений которой владели ломбардом. Рик, главный персонаж шоу, как говорится в промоматериалах, прирожденный делец, продававший поддельные сумки Gucci еще в старших классах школы, «способен отличить фальшивку, которую другие примут за часы Cartier за $30 000».
Еще одно шоу, Hardcore Pawn на truTV, рассказывало о жизни ломбарда Golds’ American Jewelry and Pawn из Детройта. Подразумевалось, что это шоу более приближено к действительности. Здесь клиенты и имущество попроще, никто не стесняется в выражениях, но и в этом случае речь идет о династии ростовщиков.
В Pawn Queens, как следует из названия, попытались развенчать миф о том, что ломбард — чисто мужской бизнес. Владелицы ломбарда Naperville Jewelry and Loan Минда Грабьек и Никки Руэль имеют дело только с украшениями, винтажными Барби, посудой и т.д. и продвигают идею, что в шопинге в ломбардах заключен особый шик.
Отличительная черта нового ломбардного бума в США в том, что ему поддались не только бедняки. Средний класс и даже обеспеченные клиенты тоже зачастили к ростовщикам. Для богатых ломбарды — быстрый приток капитала. Кредиты доходят до миллиона долларов — закладывают спортивные авто, произведения искусства и даже дорогие вина. Процентные ставки по кредитам такого калибра часто за гранью разумного — в штате Техас, например, залоговые кредиторы по закону имеют право взимать 240% годовых. Британский ломбард Borro выдал кредит в $250 000 под залог скрипки Страдивари, $1,2 млн дал за картину Моне и примерно $120 000 — за 128 бутылок вина Chateau d’Yquem.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
