Нелегкая промышленность
Пожалуй, ни одна другая отрасль не продемонстрировала такой удивительной способности возрождаться из пепла, как легкая промышленность. В конце 1998 года Министерство экономики в одной из своей справок о состоянии этой отрасли писало, что "экономическое положение предприятий остается крайне сложным, за последние 6 лет производство продукции сократилось почти в 10 - 20 раз по отдельным видам изделий" и что темпы падения производства более чем вдвое превышают темпы падения по промышленности в целом. В документах фигурировали "технологический распад отрасли", "критическое состояние" и прочие ужасы. Казалось бы, из этой ямы легпрому если и удастся выбраться, то лет через 20 - не раньше. Но уже по итогам 1999-го легпром вышел на третье место по темпам роста, а специалисты заговорили о возрождении отрасли. Его, разумеется, связывали с кризисом 17 августа 1998 года, с падением платежеспособного спроса населения и соответственно со снижением импорта. Скажем сразу: это правда, но не вся.
Про кризис можно сказать: "Кому - война, а кому - мать родна". Он действительно подкосил импортера и посодействовал отечественному товаропроизводителю. Например, организованный импорт швейных и трикотажных изделий (без учета челночной торговли) в 1999 году был вдвое меньше, чем в 1998-м, и в 2,7 раза меньше, чем в 1997-м; кожаной обуви ввезли в страну в 2,1 раза меньше, чем в 1998 году, и в 5,5 раза меньше, чем в докризисном 1997-м.
Однако пострадали от кризиса и отечественные производители - преимущественно те из них, кто работал на средний класс. Такие производители используют в работе импортные ткани, фурнитуру и комплектующие. Объяснять, как взлетели на них цены после 17 августа и как обесценились (а то и вовсе пропали) рублевые активы - излишне. Швейные фабрики пересмотрели свой ассортимент в пользу товара попроще и подешевле. Летом 1998 года именно на такие товары переключились многие покупатели, и отрасль вроде бы пережила кризис без особых потерь.
Но не следует забывать и еще об одном обстоятельстве, которое позволило легпрому несколько приободриться. В мае 1998 года ЕС и Россия пошли на компромисс: Россия отменила квоту на импорт ковров из Европы, а ЕС - квоту на экспорт российских швейных и текстильных изделий. До этого Россия в соответствии с квотой могла ежегодно поставлять в страны ЕС текстиля только на $140 млн, в то время как объем импорта текстильных товаров в Россию из ЕС, по оценке Минэкономики, превышал $900 млн. Кстати говоря, в результате такого подхода доля отечественных товаров легкой промышленности в структуре потребления населения составляла по различным видам изделий от 3% до 35%.
Разрешение ситуации позволило российским предприятиям увеличить производство и поставки на внешний рынок. Уже в прошлом году 25% продукции отечественной легкой промышленности шло на экспорт. Заграница с удовольствием покупает и полуфабрикаты, и готовый товар. Российские предприятия могут изготавливать превосходный, вполне конкурентоспособный и востребованный на мировых рынках товар - преимущественно на давальческой основе. При этом отечественные предприятия имеют одно, но весьма сильное конкурентное преимущество - низкую себестоимость рабочей силы. Говорят, что цена рабочей силы в России даже ниже, чем в Китае. "Там средняя зарплата на швейной фабрике $100, - рассказывает нам сотрудник одной московской фирмы. - А в нашей глубинке женщины работают и за тысячу рублей". Впрочем, даже та текстильная продукция, которая произведена в столичных городах, востребована в Европе. Правда, большинство экспортеров работают по давальческой схеме и везут за границу свою продукцию под чужими марками. Простора для творчества у фабрик, как правило, нет. "Привозят куртку, - объясняет наш собеседник, - и говорят: сделаешь точно так же". Вот и весь дизайн.
Так что слова о том, что российский текстиль возрождается исключительно благодаря внутреннему спросу, не более чем миф.
Так рост или падение?
Показатели первого квартала 2000 года на первый взгляд свидетельствуют прямо-таки о невероятном успехе легкой промышленности: общий прирост производства по отношению к аналогичному периоду прошлого года составил около 40%. По данным концерна "Ростекстиль", за этот срок было выпущено 69,52 тыс. т хлопчатобумажной пряжи (что составило 181,9% по отношению к аналогичному периоду прошлого года), 8,54 тыс. т шерстяной пряжи (119,5%), 473,73 млн кв. м хлопчатобумажных тканей (189,9%), 14,05 млн кв. м шерстяных тканей (121,2%), 26,55 млн штук трикотажных изделий (139%), 58,48 млн пар чулочно-носочных изделий (129,2%) и т. д. Как правило, по всем позициям - подъем, а темпы роста колеблются от 117% до 190%, и только по нескольким группам товаров (льняное волокно, льняная пряжа, шпагаты, тюле-гардинные изделия) наблюдается спад. Казалось бы, есть повод для всеобщего восторга и изучения передового опыта текстильной промышленности. Но не все так просто. Цифры - вещь коварная.
Дело в том, что начало 1999 года было совершенно провальным: спад в январе - феврале 99-го по отношению к январю - февралю 98-го составил 23,4%. Из-за проблем с сырьем, и прежде всего с хлопком, предприятия снизили обороты по сравнению с концом и уж тем более с началом 98-го. Правда, во втором полугодии начался заметный рост, и именно он создал ту картину, которая по итогам года заставила говорить о подъеме промышленности. Но сравнивать нынешний первый квартал с прошлогодним первым кварталом не стоит. Это все равно что сравнивать ваш IQ ясным солнечным утром: после крепкого сна, легкого завтрака и стакана апельсинового сока - с вашим же IQ после танцев, пьянки, драки, адюльтера и телефонного звонка в 4 часа утра.
К сожалению, сопоставление ударных цифр последних месяцев прошлого года со столь же красивыми на первый взгляд показателями года текущего - не в пользу последнего. Если взглянуть на нынешний январь и на прошлый, то окажется, что рост производства в легпроме составил 164,8%, а если сопоставить цифры января-2000 и декабря-1999, то мы имеем падение на 12,1%.
Но самое главное даже не в этом. По итогам 1999 года легпром впервые за много лет показал прибыль. Эта отрасль наконец-то стала рентабельной.
Волос в супе
Когда мы говорим о подъеме легкой промышленности, на ум сразу же приходит старый анекдот о том, как один персонаж объясняет другому, что такое теория относительности. "Все в этом мире относительно, - говорит он. - Вот, например, один волос у тебя на голове - это много или мало? А один волос у тебя в супе - это мало или много?" Отечественная легкая промышленность - точнее говоря, ее легальные представители - занимает очень малую долю российского рынка. Удачно высказался по этому поводу на днях представитель одной текстильной организации, комментируя итоги первого квартала. Вот, сказал он, обратите внимание: чулочно-носочных изделий выпустили 54,48 млн пар, и это вроде бы рост, победа и всеобщее ликование. Но в стране с населением 170 млн человек говорить об этом как о достижении просто смешно.
Точно так же обстоит дело и со всей остальной продукцией легпрома. Ни одна из 17 подотраслей не удовлетворяет потребностей российского населения полностью или даже наполовину.
Остальное приходится на долю серого и черного импорта, а также подпольного местного производства. Любопытный и весьма показательный расчет приводит Минэкономики: в 1998 году, по оценке министерства, на российском рынке было реализовано 215 млн пар обуви. При этом отечественное производство, согласно официальной статистике, составило 24 млн пар. Теневой импорт составил 140 млн пар, а теневое производство внутри страны - 39 млн пар. Иными словами, 83% общего объема реализации - это левая продукция, а на долю отечественного производителя в 98-м приходилось чуть больше 10% продаж. Аналогичная ситуация имеет место на швейном и трикотажном рынках. Никаких радикальных перемен не произошло и в 1999 году.
Поэтому рост или падение нашего легпрома - это, к сожалению, пока что буря в стакане воды.
Момент упущен?
Серый импортер, можно сказать, и друг наш, и враг. С одной стороны, именно благодаря ему многие россияне могут-таки позволить себе хорошие импортные башмаки. С другой - из-за него отечественный товаропроизводитель не в состоянии явить миру главное свое преимущество, а именно низкую цену российской продукции. Серый импортер делает все, чтобы лишить его этого преимущества. Он завозит в страну кожаную обувь по $5 за пару - во всяком случае, именно такую среднюю цену фиксирует таможня. В результате разница в ценах не так уж велика, а алчная розничная торговля сглаживает ее как может, накручивая на товар до 60%.
Раз уж мы заговорили про обувную промышленность, стоит довести наш пример до конца. Отечественный производитель, желающий выпускать качественный товар по приемлемой цене, ставит у себя иностранное оборудование, покупает за границей сырье, комплектующие и лекала. Собственно, российского в его товаре - только рабочие руки: ни кожи, ни каблуков приличного качества в стране нет. Благодаря этому отпускная цена товара отнюдь не копеечная. А торговля ведь тоже хочет намазать свой кусок хлеба толстым слоем масла. В результате, например, хорошая детская обувь фабрики "Парижская Коммуна" в магазинах дешевле западных аналогов лишь на треть с небольшим. При этом фирменные секции импортной детской обуви радуют глаз и ассортиментом, и выбором размеров, а там, где продают обувь отечественную, стоит обычно 5 - 6 моделей двух-трех расцветок - и все.
То же самое со швейной продукцией. По какой-то причине она теряет у нас на глазах одно из главных своих достоинств - удачное соотношение цены и качества. Теряет, не успев завоевать как следует сердца потребителей. Упускает момент - и какой момент!
Еще пару лет назад средний класс не одевался в отечественное, и торговля шла у него на поводу. Она предлагала ему импортное, потому что от лейбла с названием российской компании приличный человек отвернулся бы с презрением (хотим оговориться: речь идет о массовой продукции, а не о нескольких удачных авторских проектах). Теперь все не так. И в ГУМе, и в ЦУМе есть фирменные отделы российских производителей, на бирках честно написано, что продукт сшит в России. (Мы не сомневаемся, что и раньше отечественный производитель поставлял одежду в приличные магазины, но только под какой-нибудь иностранной маркой.)
Но если это так и если этот товар по качеству не лучше импортного, то он просто обязан быть дешевле.
На днях автору этих строк случилось забрести в один из центральных московских магазинов. Представьте себе ряды вешалок с летней одеждой. Я положила было глаз на светлый легкий жакет, но догадалась изучить бирку и увидела, что он пошит из чистой синтетики. Надеть на себя такое в жару может только самоубийца. Вещь была сшита в Москве, причем из обычного копеечного полиэстера, и стоить она должна была соответственно. Но на бирке было указано - 2,5 тыс. руб. За такие - или чуть большие - деньги можно купить приличную импортную вещь из хорошего материала. А уж "серая" она будет или "черная" - до этого потребителю нет никакого дела.
Хоть шерсти клок
Легкая промышленность включает в себя 17 подотраслей. Каждая из них имеет свою специфику - прежде всего она заключается в скорости оборота средств. Наиболее высокая оборачиваемость в производстве трикотажа: средства оборачиваются раз в 10 - 20 дней. Медленнее всего оборот средств происходит в меховой промышленности, где этот срок составляет около полугода.
У легпрома масса проблем, общих для всей промышленности в целом. Производственная база устарела. Вечно не хватает "оборотки". На многих предприятиях сидят "красные директора" - сидят, воруют и просят государственных денег. Менеджмент, естественно, хромает. Постреливают.
Но есть и своя, специфическая проблема - сырьевая. Россия не выращивает хлопок, поэтому она полностью ориентирована на импортные поставки. По разным причинам в России сеют все меньше льна. У нас нет своего шелка. Даже пушнина (уж, казалось бы, где еще быть пушнине, как не в России) в основном привозная (на долю российских шуб в общем объеме нашего рынка приходится только 5 - 7%). Или вот шерсть. В советские времена ее производство на душу населения в СССР составляло около 1 кг, а сейчас в России оно в 5 раз меньше. В 1998 году говорили о том, что шерстяная промышленность у нас на грани исчезновения. В 99-м отметили "некоторый подъем", однако до 2005 года ситуация будет характеризоваться острой нехваткой отечественной шерсти. Восполнять дефицит будут, естественно, за счет импорта.
2000 год - последний, когда в России существует настоящий рынок хлопка. С 2001-го начинает действовать соглашение между Россией и Узбекистаном до 2007 года (соответствующий протокол был подписан в середине апреля) о бартерных поставках сначала 200 тыс. т, а затем и 250 тыс. т хлопка в год. Эту честь предоставят уполномоченным организациям. Потребность России в хлопке при нынешнем объеме производства хлопчатобумажных изделий составляет около 250 тыс. т, так что хлопковый рынок России ожидает новый передел. Трейдеров, не вошедших в список уполномоченных организаций, ждут нелегкие времена.
Конечно, далеко не все страны с крупным текстильным производством имеют свое сырье. Италия не входит ни в один рейтинг производителей шерсти, и хлопковых полей там не наблюдается, но эта страна тем не менее известна во всем мире своим прекрасным текстилем. В России другая ситуация. Например, хлопчатобумажная подотрасль единственная из всего легпрома закончила прошлый год без прибыли. Средняя зарплата здесь составляет 500 - 600 рублей. Страна продает свои ситцы на внутреннем рынке и по внутренним ценам, а закупает хлопок по ценам дороже мировых (трейдеры берут за российские риски на 10 - 12% больше). Почему же тогда не заменить хлопок хотя бы отчасти льном и не восстановить поголовье овец?
Потому что для подъема сельского хозяйства требуется время. Нужны деньги, умение, менеджмент - и время. Обнадеженный инвестор в легпром уже пошел, деньги потекли, хотя и очень тонкой струйкой. Теперь нужно ждать.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
