Кто вы, мистер Скрудж?
Имя Скрудж стало в английском языке синонимом скупости и мизантропии
По результатам опроса, проведенного в 2012 г. по случаю 200-летия со дня рождения Чарльза Диккенса издательством Penguin, британцы назвали любимым героем произведений английского классика скрягу Эбенезера Скруджа.
Имя персонажа «Рождественской песни в прозе» Чарльза Диккенса стало в английском языке синонимом скупости и мизантропии, а стиль ведения дел всегда признавался бездушным и асоциальным. Но нынешние оценки Скруджа и его прототипов в реальной жизни не столь однозначны.
Новеллу «Рождественская песнь в прозе: святочный рассказ с привидениями» впервые напечатало в декабре 1843 г. лондонское издательство Chapman-and-Hall. 31-летний Чарльз Диккенс к тому времени был известным репортером и литератором, автором нашумевшего романа об Оливере Твисте. Новая его книга оказалась как нельзя кстати: начало викторианской эпохи в Англии совпало с модой на веселое Рождество, пришедшей на смену мрачной трезвости и религиозному пуританству. В Британии рождественские традиции популяризировал принц Альберт, проведший первую часть жизни в Германии и в 1840 г. ставший мужем королевы Виктории. Елка, поздравительные открытки, подарки и обильный ужин становились нормой. Диккенс, переживший в отрочестве разорение семьи и нищету, и сам был горячим поклонником праздника, с его культом семейного уюта.
Считается, что новелла выразила атмосферу Рождества и стала на долгие годы лучшей пропагандой праздника, под воздействием коего происходит нравственная трансформация главного героя. Старик Эбенезер Скрудж, «замкнутый и одинокий, как устрица», не любит ничего, кроме денег, и не понимает радости, испытываемой другими по поводу приближающегося торжества. Он высокомерно отклоняет приглашение племянника отпраздновать Рождество с ним и его семьей, с неохотой дает выходной своему клерку Бобу Крэтчиту и отказывается пожертвовать деньги на помощь нуждающимся детям. Точного указания на профессию Скруджа нет, однако считается, что он успешный финансист — лондонский банкир или ростовщик. Несмотря на богатство, герой ведет жизнь аскета, трясясь над каждым пенсом. Бедных он осуждает и считает расходным материалом истории. После того как Скруджа посещает дух его покойного делового партнера Джейкоба Марли, обреченного на вечное скитание в цепях собственной жадности, и навещают три духа Рождества, демонстрирующих персонажу его прошлое, настоящее и будущее, старик осознает, как неправильно он жил и от чего отказался в погоне за деньгами. Под воздействием этих откровений Скрудж полностью меняется, превращаясь в сердобольного дядюшку, щедрого благотворителя и заботливого работодателя.
Обман зрения
Настоящий Скрудж, человек, чьим именем Диккенс назвал своего скрягу, как выяснилось, ничем не напоминал литературного двойника. В дневниках писатель утверждал, что имя героя навеяно поездкой в Эдинбург в 1841 г. Чарльз Диккенс приехал туда с публичными чтениями своих книг и, чтобы скоротать время до встречи с читателями, заглянул на кладбище района Кэнонгейт. Там-то он и обнаружил могилу некоего Эбенезера Леннокса Скруджи, местного купца. На надгробной плите, кроме имени усопшего, значилось meal man (лабазник, торговец зерном), но Диккенс — то ли из-за плохого освещения, то ли вследствие легкой формы дислексии, которой он вроде бы страдал, — прочел mean man (скупец).
Прототип Скруджа не отличался прижимистостью и аскетизмом, а вел довольно разгульную жизнь
На автора сие определение человека, оставшееся в вечности, произвело сильное впечатление, и он задумал книгу о гротескном скупердяе. На самом деле шотландский прототип Скруджа не отличался прижимистостью и аскетизмом, а наоборот, вел довольно разгульный образ жизни. Родившийся в шотландском городке Керколди, Скруджи приходился племянником известному британскому экономисту и политологу XVIII столетия Адаму Смиту. Известно, что он получил контракт на поставку провизии в резиденцию короля во время визита в Эдинбург Георга IV и стал первым поставщиком шотландского виски для британского флота. Также Скруджи любил устраивать шумные вечеринки, имел несколько внебрачных детей от служанок и заработал публичное церковное порицание за непочтительное поведение — в 1830 г. во время заседания Генеральной ассамблеи Церкви Шотландии подвыпивший предприниматель позволил себе ущипнуть герцогиню Мэнсфилдскую, грубо поправ приличия благородного собрания.
Галерея скряг
Таким увидел Скруджа режиссер Рональд Ним в своем фильме 1970 г.Довольно похожим на диккенсовского Скруджа был еще один британец, живший в XVIII — начале XIX века, — банкир Джеймс Вуд, получивший прозвище «глостерского скряги». Вуд унаследовал Gloucester Old Bank (один из старейших частных банков Великобритании) от своего деда. Учреждение славилось чрезмерной консервативностью. В частности, по вкладам менее чем на год процентных ставок не предлагалось. Gloucester Old Bank сумел пережить последствия войны с Наполеоном, доведшие до банкротства многих конкурентов семьи Вуд, а сам Джеймс стал первым английским миллионером из простолюдинов: на момент своей смерти в 1836 г. он оставил состояние в 900 000 фунтов стерлингов. В то же время о прижимистости «глостерского скряги» ходили легенды. В целях экономии, помимо него, в банке трудились всего два клерка. Говорят также, что он экономил на экипаже, всюду ходя пешком, не стыдился носить затертые да дыр сюртуки, а его карманы были набиты углем, подобранным в доках Глостера. Однако оставленные Вудом дневники доказывают, что, в отличие от Эбенезера Скруджа, и этот банкир любил хорошо поесть, выпить и часто появлялся на званых ужинах.
Еще один скряга, упоминаемый в ряду возможных прототипов Скруджа, — скупой до эксцентричности член британского парламента XVIII века Джон Элвз. Этот английский аристократ унаследовал два больших состояния. Первые 100 000 фунтов (сегодня это около 8 млн фунтов) он получил в четыре года после смерти отца, успешного пивовара. Более внушительный куш достался Джону от дяди, сэра Харви Элвза, в 1763 г. — 250 000 фунтов. Дядюшка слыл известным скупердяем, и они с любимым племянником могли заказать в таверне один стакан вина на двоих. Джон Элвз владел фермами и недвижимостью по всей Англии и сдавал все это в аренду, проживая в особняках, которые на тот момент были свободны. Он ложился спать на закате ради экономии свечей, никогда не зажигал камина и не чинил крышу, не обращая внимания на льющиеся в спальне после дождя потоки воды. В еде Элвз был пугающе неприхотлив и не брезговал даже объедками, иногда отбивая их у крыс. Богатый скупец располагал всего одним сюртуком, в коем присутствовал на заседаниях парламента. Современники утверждают, что, скорее всего, Элвз не снимал его и во время сна. Он тратил на себя всего 50 фунтов в год и оставил состояние в 500 000 фунтов, умерев в 75 лет, в 1789 г. Однако, несмотря на чрезвычайную прижимистость, Джон все же иногда давал взаймы, в первую очередь своим друзьям — девелоперам, построившим лондонский Уэст-Энд, часть зданий которого сохранилась до сих пор.
И наконец, мрачный характер героя «Рождественской песни» мог быть списан с другого современника Чарльза Диккенса — голландского могильщика Габриэля де Граафа. Помешанный на деньгах мизантроп, из жадности работавший даже в сочельник, он злоупотреблял алкоголем и был жесток с детьми. Однако в 1830 г., в канун Рождества, де Грааф исчез, оставив рядом с выкопанной им могилой пустую бутылку из-под джина. Появился он спустя несколько лет, став совершенно другим человеком и утверждая, что его перевоспитали «гномы», показав страдания детей-сирот. Считается, что о де Граафе Диккенс услышал от своего приятеля Ханса Кристиана Андерсена и впервые вывел его под именем эпизодического персонажа Габриэля Груба в «Посмертных записках Пиквикского клуба» в 1836 г.
Защита Скруджа
В образе Эбенезера Скруджа, как в зеркале, отразились и существовавшие во времена Чарльза Диккенса экономические теории. В частности, мнение Скруджа о бедных совпадало с рассуждениями английского священника, демографа и экономиста Томаса Мальтуса. Преподобный Мальтус полагал, что неконтролируемый рост народонаселения должен привести к голоду на Земле, и остановить это может лишь нравственное воздержание или несчастья типа войн, эпидемий и т.д. Эбенезер Скрудж также выражал и взгляды «чистого капитализма». По словам персонажа, он платил налоги, поддерживая только тех бедняков, которые привыкли к тяжелому труду в работных домах, а те, кто не соглашался на подобные условия, по его мнению, не достойны благотворительности.
В бережливости Скруджа, экономящего уголь и питающегося овсянкой на воде, многие теперь видят проявление экологической сознательности
Примерно те же идеи в конце XVIII века провозглашал в США Бенджамин Франклин, утверждая, что «чем меньше мы делаем для бедных, тем более они делают сами для себя и становятся богаче». Скрудж — жадный трудоголик, социопат и, даже по меркам эпохи Промышленной революции, довольно непривлекательный работодатель. Но среди современных исследователей есть те, кто считает его образцовым бизнесменом. По сюжету Диккенса Скрудж добивается всего упорными усилиями. Вместе с партнером Джейкобом Марли он становится преуспевающим финансистом, имеющим место на Лондонской фондовой бирже. После смерти компаньона бизнес переходит к Скруджу, и он не намерен задаром раздавать плоды собственных трудов никому, даже родственникам, следовательно, предприниматель чужд осуждаемому на Западе кумовству! Не говоря уже о строгости обращения с наемной рабочей силой. Если, работая на старика Скруджа, Боб Крэтчет получал всего 15 шиллингов в неделю, то, возможно, его труд этого и стоил, по крайней мере, клерк сам согласился на подобные условия, утверждает Майкл Левин, профессор философии нью-йоркского City University. В свете экономических проблем западного мира конца 2000-х бизнес-консерватизм Скруджа и вовсе стали считать благом, ведь из-за нежелания брать на себя риски старый скупец поддерживал контору на плаву, а значит, предоставлял возможности кредитования своим клиентам, которых должно быть много, так как Эбенезер умудрился разбогатеть. Прижимистость Скруджа, экономящего уголь и довольствующегося овсянкой на воде, многие теперь рассматривают как проявление экологической сознательности: по существу, речь идет о контроле за объемами выброса парниковых газов, сбережении природных ресурсов и умеренности в потреблении.
По сравнению с современными мошенниками делового мира Эбенезер Скрудж — образец честности. Он не обманывает акционеров, не уклоняется от уплаты налогов, не залезает в пенсионные фонды сотрудников и не уводит активы в офшоры. А что касается состояния бизнеса английского скряги после его нравственной метаморфозы, то тут, утверждают экономисты, не так уж все и ясно. Как отразились внезапная тяга Скруджа к благотворительности и введение «социальных льгот» на рентабельности и конкурентоспособности фирмы персонажа, Чарльз Диккенс действительно не прояснил.
Право на труд
В начале «Рождественской песни» Скрудж отказывается жертвовать на нужды бедняков: пусть, мол, идут в работные дома, которые были распространенной формой благотворительности в Англии.
Первые работные дома, предоставлявшие оплачиваемую работу, жилье и питание, появились в Британии еще в XIV сто-летии, после пандемии бубонной чумы. Из-за угрозы распространения заболевания власти ограничили миграцию бедноты законом от 1388 г., что в некоторых регионах привело к безработице, и государству так или иначе пришлось брать на себя ответственность за потерявших все людей.
Новая волна массовой безработицы после окончания Наполеоновских войн в 1815 г., модернизация сельского хозяйства и серия неурожаев стали причинами появления в Великобритании нового закона 1834 г. о борьбе с нищетой: все обращавшиеся за помощью бедняки теперь принудительно помещались в работные дома, где и обязаны были трудиться. В большинстве случаев они выполняли неприятную и не требовавшую высокой квалификации работу. Например, дробили камни, перемалывали говяжьи кости в сырье для удобрений, собирали паклю.
Внутренний распорядок в работных домах напоминал тюремный. За нарушение дисциплины назначались дополнительные работы, практиковались ограничения в еде, телес-ные наказания и карцер. Мужчины, женщины и дети жили отдельно друг от друга.
Условия содержания в работных домах неоднократно становились причиной скандалов. В 1830-х в работном доме в Андовере управляющий крал и без того скудные запасы продовольствия, так что постояльцы питались той костной мукой, которую сами и производили для удобрения полей. В начале 1840-х расследование в Хаддерсфилде обнаружило серьезные злоупот-ребления в лазарете работного дома — больным не меняли простыни по несколько недель и не давали лекарств и вина (!).
Угроза помещения в работный дом заставляла многих бедняков соглашаться на любые условия труда на фабриках, что позволяло их владельцам снижать зарплату. Жизнь в работных домах действительно отличалась суровостью, но там, кроме крова и питания, постояльцам предоставлялись бесплатное медицинское обслуживание и образование для детей, что было недоступно для других бедных в Англии вплоть до XX века.
В связи с развитием социального обеспечения система работных домов изжила себя. Они фактически превратились в дома для престарелых и инвалидов.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
